(?). Права отдельного лица
Эта всеобщность, которой достигает отдельное лицо как таковое, есть чистое бытие, смерть ; это есть непосредственная естественная завершенность становления (Gewordensein), а не действование сознания .
Долг члена семьи, вследствие этого, присовокупить эту сторону, дабы и его последнее бытие , это всеобщее бытие, принадлежало не одной только природе и не оставалось чем то неразумным, а чтобы утверждалось за ним нечто содеянное и право сознания. Другими словами, смысл поступка состоит скорее в том, что (так как поистине покой и всеобщность сознающей себя самое сущности не принадлежат природе) отпадает видимость такого действования, которое присваивает себе природа, и восстанавливается истина. – То, что делала в единичном лице природа, есть та сторона, с которой его превращение во всеобщее проявляется как движение чего то сущего . Правда, само это движение оказывается внутри нравственной общественности и имеет ее своей целью; смерть есть завершение и наивысший труд, который предпринимает индивид как таковой в интересах этой общественности. Но поскольку индивид есть по существу единичное, постольку дело случая, что его смерть непосредственно была связана с его трудом в интересах всеобщего и была результатом его. Если смерть отчасти и была этим результатом, то она есть естественная негативность и движение отдельного лица как сущего , в котором сознание не возвращается в себя и не становится самосознанием; или: так как движение сущего состоит в том, что последнее снимается и достигает для себя бытия , то смерть есть та сторона раздвоения, в которой достигаемое для себя бытие есть нечто иное, чем сущее, вступившее в движение. – Так как нравственность есть дух в его непосредственной истине, то стороны, на которые раздваивается его сознание, также подпадают под эту форму непосредственности ; и единичность переходит в ту абстрактную негативность, которая, будучи лишена утешения и примирения в себе самой , по существу должна принять единичность посредством действительного и внешнего поступка . – Кровное родство, следовательно, дополняет абстрактное природное движение тем, что оно присовокупляет движение сознания, приостанавливает деяние природы и избавляет кровного родственника от разрушения или, лучше сказать, так как разрушение, превращение его в чистое бытие, необходимо, то кровное родство берет на себя и самый акт разрушения. – Благодаря этому получается, что и мертвое , всеобщее бытие становится тем, что возвращается внутрь себя, для себя бытием , или бессильная чистая единичная единичность возвышается до всеобщей индивидуальности . Мертвый, так как он освободил свое бытие от своего действования или негативного «одного», есть пустая единичность, лишь пассивное бытие для другого , отданное в добычу всякой низшей, лишенной разума индивидуальности и силам абстрактных материй, – и то и другое теперь могущественнее его: первая в силу того, что она обладает жизнью, вторые – в силу их негативной природы. Семья отвращает от него эти оскверняющие его действия бессознательного вожделения и абстрактных сущностей, заменяет их собственным действованием и соединяет родственника с лоном земли – стихийной непреходящей индивидуальности; тем самым она делает его соучастником в некоторой общественности, которая, напротив, одолевает и связывает силы отдельных материй и низшие формы жизни, желавшие стать свободными по отношению к нему и разрушить его.Итак, этот последний долг составляет совершенный божественный закон или положительный нравственный поступок по отношению к отдельному лицу. Всякое другое отношение к нему, которое не остается в сфере любви, а нравственно, принадлежит человеческому закону и имеет негативное значение, сводящееся к тому, что оно освобождает отдельное лицо от включения в природную общественность, к которой оно принадлежит как действительное отдельное лицо. Но если уже человеческое право имеет своим содержанием и силой действительную сознающую себя нравственную субстанцию – народ в целом, а божественное право и закон имеет своим содержанием отдельное лицо, которое находится по ту сторону действительности, то это лицо не лишено мощи; его сила есть абстрактное чисто всеобщее, стихийный индивид, который индивидуальность, вырывающуюся из стихии и составляющую сознающую себя действительность народа, отбрасывает назад в чистую абстракцию как свою сущность в такой же мере, в какой эта последняя есть основа индивидуальности. – Как эта мощь проявляется в самом народе, будет еще развито дальше.