(??) Понятие и опыт закона .
Это наблюдение, ограничивающееся простым или ограничивающее чувственное рассеяние всеобщим, убеждается, следовательно, на своем предмете в путаности своего принципа , потому что то, что определено, по природе своей должно потерять себя в противоположном себе; поэтому разум, напротив, должен уйти от косной определенности, обладавшей видимостью постоянства, и перейти к наблюдению ее в том виде, в каком она поистине есть, т.
е. в соотношении ее с тем, что ей противоположно . То, что называют существенными признаками, суть покоящиеся определенности, которые в том виде, в каком они выражаются и понимаются в качестве простых определенностей, не показывают того, что составляет их природу – быть исчезающими моментами движения, принимающего себя обратно в себя. Так как теперь инстинкт разума приходит к тому, чтобы отыскать определенность сообразно с ее природой, состоящей в том, что она по существу не обладает бытием для себя, а переходит в противоположное, то он ищет соответственно закону и понятию закона, правда, соответственно им как сущей действительности, но последняя на деле исчезнет для него, и стороны закона станут чистыми моментами или абстракциями, так что закон выступает в природе понятия, которое уничтожило в себе равнодушное состояние чувственной действительности.Для наблюдающего сознания истина закона состоит в опыте как в способе [убедиться], что чувственное бытие есть для сознания , а не в себе самом и не для себя самого. Но если закон имеет свою истину не в понятии, то он есть нечто случайное, не необходимость, или: на деле он – не закон. Но то обстоятельство, что закон по существу есть в виде понятия, не только не противоречит тому, что он имеется налицо для наблюдения, но скорее в силу этого он обладает необходимым наличным бытием и есть для наблюдения. Всеобщее в смысле разумной всеобщности всеобще также и в смысле, присущем понятию и состоящем в том, что всеобщее проявляется для данного сознания как наличествующее и действительное, или что понятие проявляется в модусе вещности и чувственного бытия, но не теряя вследствие этого своей природы и не опускаясь до косной устойчивости или до равнодушного чередования.
То, что общезначимо (allgemein gultig), то и имеет всеобщую силу (allgemein geltend); то, что должно быть, то и на деле есть , а то, что только должно быть, но не есть , не обладает истиной. Инстинкт разума, с своей стороны, с полным основанием крепко держится за это и не дает ввести себя в заблуждение мысленными вещами, которые только должны быть и как долженствование должны обладать истиной, хотя бы они уже не встречались ни в каком опыте, – оно столь же мало дает ввести себя в заблуждение гипотезами, как и всякими другими иллюзиями (Unsichtbarkeiten) неиссякающего долженствования, ибо разум есть именно достоверность того, что он обладает реальностью, и то, что для сознания не существует в качестве самодовлеющей сущности, т. е. то, что не является, есть для сознания полное ничто.Правда, для этого сознания, не идущего дальше наблюдения, то обстоятельство, что истина закона по существу есть реальность , становится опять противоположностью по отношению к понятию и по отношению к всеобщему в себе; иначе говоря, такой закон, как его закон, для сознания не есть какая то сущность разума; по его мнению, оно получает здесь нечто чуждое . Однако оно опровергает это свое мнение действием, в котором оно само понимает свою всеобщность не в том смысле, будто явление закона должно быть показано ему на всех единичных чувственных вещах, дабы можно было утверждать истину его. Для того, чтобы утверждать, что камни, поднятые с земли и выпущенные из руки, падают, вовсе не требуется, чтобы этот эксперимент был произведен над всеми камнями; быть может, скажут, что это должно быть испробовано по крайней мере на очень большом количестве камней, откуда потом по аналогии можно было бы сделать заключение, с наибольшей вероятностью или с полным правом, относительно всех других камней. Однако аналогия не только не дает ни малейшего права, но в силу своей природы так часто опровергает себя, что аналогия, напротив, не позволяет делать никакого заключения о том, что можно заключить по аналогии.
Вероятность , к которой можно было бы свести результат аналогии, теряет перед истиной всякое различие между меньшей и большей вероятностью; как бы ни была она велика, она ничто перед истиной. Но инстинкт разума на деле принимает такие [основанные на вероятности] законы за истину ; и лишь по отношению к их необходимости, которой он не познает, он прибегает к этому различению и низводит истину самой сути дела до вероятности, дабы обозначить тот несовершенный способ, каким истина имеется налицо для сознания, еще не достигшего проникновения в чистое понятие, ибо всеобщность имеется налицо лишь как простая непосредственная всеобщность. Но в то же время в силу этой всеобщности закон обладает для сознания истиной: то, что камень падает, для него истинно потому, что для него камень тяжел , т. е. потому, что в тяжести само по себе камень имеет существенное отношение в земле , выражающееся в падении. Сознание, следовательно, в опыте имеет бытие закона, но точно так же оно имеет его и как понятие , и только в силу обоих обстоятельств , вместе взятых, закон для него истинен; закон имеет силу закона потому, что он проявляется в явлении и в то же время в себе самом есть понятие.