ОТВЕТ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ
Благороднейший господин!
Когда я в последнем своем письме 392 выразился, что «мы неизвиняемы потому, что находимся во власти бога, как глина в руках горшечника», то я хотел, чтобы это было понято в том смысле, что никто не может порицать бога за то, что он дал ему слабую природу или немощный дух.
Ибо как нелепо было бы, если бы круг стал жаловаться на то, что бог не наделил его свойствами шара, или страдающий от желчного камня ребенок — на то, что ему не дано здоровое тело, так точно нелепы жалобы слабодушного человека на то, что бог отказал ему в силе, истинном познании и любви к богу, дав ему такую слабую природу, что он не может ни сдержать, ни умерить своих страстей. Ибо к природе каждой вещи принадлежит только то, что необходимо вытекает из данной ее причины. А что к природе каждого человека не принадлежит сила духа и что иметь здоровое тело не более в нашей власти, чем иметь здоровую душу (mens), этого не может отрицать ни единый человек, если только он не пожелает отрицать как опыт, так и разум. Вы говорите далее: если люди грешат по естественной необходимости, то они извиняемы. Но Вы не объясняете, что Вы хотите вывести из этого: то ли, что бог не может на них гневаться, или что они достойны блаженства, т.е. познания бога и любви к богу. Если Вы имеете в виду первое, то я вполне согласен, что бог не гневается, но что все происходит согласно его решению. Однако я отрицаю, чтобы вследствие этого все должны были достигать блаженства, ибо люди могут быть извиняемы и тем не менее не обладать блаженством и испытывать многообразные мучения. Ведь лошадь не виновна (excusabilis est) в том, что она лошадь, а не человек, и, однако, она должна быть лошадью, а не человеком. Тот, кто заболевает бешенством от укуса собаки, конечно, должен быть извинен, и однако же он по праву предается удушению 393. И, наконец, тот, кто не в состоянии управ-643
пять своими страстями и сдерживать их из страха перед законом, хотя тоже должен быть извинен за свою слабость, но тем не менее не может наслаждаться спокойствием духа, познанием бога и любовью к нему и необходимо погибает.
Не считаю нужным напоминать здесь о том, что если, по словам Писания, бог гневается на грешников и является судьей, который производит дознание, выносит решения и присуждает людей за те или другие поступки, то все это говорится лишь на человеческий манер (more humano) и применительно к общепринятым мнениям толпы: ибо цель Писания заключается не в том, чтобы поучать философии и делать людей учеными, но в том, чтобы внушить им повиновение.
Далее, я не вижу, каким образом из того, что я считаю равнозначащими понятия чуда и невежества, можно вывести, будто я заключаю в одни и те же границы могущество бога и разумение людей.
Затем, страдания, смерть и погребение Христа я вместе с Вами принимаю в буквальном смысле, воскресение же его — в аллегорическом 394. Правда, я признаю, что и о воскресении евангелисты рассказывают с такими подробностями, что мы не можем отрицать того, что сами они верили как в то, что тело Христа воскресло и поднялось на небо, чтобы воссесть справа от бога, так и в то, что все это могли бы видеть также и неверующие, если бы таковые присутствовали в тех самых местах, где Христос явился своим ученикам.
Однако во всем этом они без ущерба для евангельского учения могли обманываться, как это случалось и с другими пророками, примеры чего я дал в предыдущем письме. Павел же, которому тоже Христос явился впоследствии, хвалится тем, что он знает Христа не по плоти, но по духу 395.За каталог сочинений благороднейшего господина Бойля 396 приношу Вам искреннюю благодарность. Жду узнать от Вас при первом удобном случае о теперешних работах Королевского общества 397.
Будьте здоровы, достойнейший муж, и верьте моей преданности и любви к Вам.
[Гаага, 7 февраля 1676 г.]
644