ЖИЗНЬ (DAS LEBEN)
Идея жизни касается столь конкретного и, если угодно, реального предмета, что согласно обычному представлению о логике может показаться, будто, трактуя об этой идее, выходят за пределы логики.
Разумеется, если логика должна содержать лишь пустые, мертвые формы мысли, то в ней вообще не могла № идти речь о такого рода содержании, как идея или жизнь, но если предмет логики абсолютная истина, а истина, как таковая заключается по существу своему в процессе познания (Erkennen), то необходимо было бы по крайней мере рассмотреть процесс познания Ив самом деле, вслед за так называемой чистой логикой обычно дают прикладную логику логику, имеющую дело с конкретным познаванием, не говоря уже о той большой доле психологии и антропологии, включение которой в логику часто считается необходимым. Но антропологическая и психологическая сторона процесса познания касается его явления, в котором понятие для самого себя еще не таково, чтобы обладать равной себе объективностью, т. е. иметь предметом само себя.Та часть логики, которая этим занимается, не относится к прикладной логике, как таковой; иначе пришлось бы включить в логику все науки, ибо каждая наука есть постольку прикладная логика, поскольку она состоит в том, чтобы облекать свой предмет в формы мысли и понятия. Субъективное понятие имеет предпосылки, которые представлены в психологической, антропологической и других формах. Но в логику предпосылки чистого понятия должны входить, лишь поскольку они имеют форму чистых мыслей, существенных абстракций (abstrakte Wesenheiten) определения бытия и сущности. И точно так же из состава познания (постижения понятием самого себя) должны рассматриваться в логике не всякие виды его предпосылки, а лишь тот, который сам есть идея; но эта предпосылка необходимо должна быть рассмотрена в логике. Непосредственная идея и есть эта предпосылка; в самом деле, так как процесс познания есть понятие, поскольку понятие налично для самого себя, но как субъективное находится в соотношении с субъективным, то понятие соотносится с идеей как с выступающей в качестве предпосылки или как с непосредственной идеей.
Непосредственная же идея это жизнь.В таком случае необходимость рассматривать в логике идею жизни основывалась бы на обычно признаваемой необходимости трактовать здесь о конкретном понятии познания. Но эта идея выдвинула себя здесь в силу собственной необходимости понятия. Идея, в себе и для себя истинное, есть по существу своему предмет логики; так как сначала ее следует рассматривать в ее непосредственности, то она должна быть постигнута и познана в той определенности, в которой она есть жизнь, дабы рассмотрение ее не было чем то пустым и чуждым определений. Здесь можно было бы лишь отметить, насколько логический взгляд на жизнь отличается от воззрения на нее других наук; однако здесь не место говорить о том, как толкуют жизнь нефилософские науки, а следует лишь указать, чем отличается жизнь как категория логики как чистая идея от природной жизни, рассматриваемой в философии природы, и от жизни, поскольку она связана с духом. Первая как жизнь от природы есть жизнь, поскольку она вытолкнута в сферу внешности устойчивого наличия, жизнь, которая имеет своим условием неорганическую природу и в которой моменты идеи выступают в виде много различия действительных образований. Жизнь в идее не имеет таких предпосылок, которые даны как образы действительности;
ее предпосылка понятие, как оно было рассмотрено: с одной стороны, как субъективное, а с другой как объективное понятие. В природе жизнь являет себя как высшая ступень, достигаемая природой в ее внешности благодаря тому, что она перемещается в себя и снимает себя в субъективности. В логике же именно простое внутри себя бытие достигло в идее жизни своей поистине
соответствующей ему внешности; понятие, выступавшее раньше как субъективное, есть [теперь] душа самой жизни; оно есть импульс который опосредствует для себя свою реальность через объективность. Когда природа, беря исходным пунктом свою внешность достигает этой идеи, она выходит за свои пределы; ее конец имеет бытие не как ее начало, а как ее граница, в которой она сама себя снимает.
Точно так же моменты реальности жизни не получают в идее жизни вид внешней действительности, а остаются заключенными в форму понятия.В духе же жизнь являет себя, с одной стороны, как противостоящая ему, с другой как положенная единой с ним, а это единство как вновь порожденное исключительно им. А именно, жизнь следует брать здесь вообще в собственном смысле этого слова как природную жизнь; ибо то, что называют жизнью духа как духа есть его отличительное свойство, противостоящее просто жизни; говорят ведь и о природе духа, хотя дух есть не нечто природное, а скорее противоположность природе. Стало быть, жизнь как таковая, есть для духа, с одной стороны, средство в этом случае дух противопоставляет ее себе; с другой он живой индивид, и жизнь есть его тело; в третьих, это единство его с его живой телесностью порождается из него самого как идеал, ни одному из этих соотношений с духом нет дела до жизни как категории логики, где ее не следует рассматривать ни как средство какого то духа, ни как его живое тело, ни как момент идеала и красоты Жизнь в обоих случаях жизнь как природная и жизнь как относящаяся с духом, имеет определенность своей внешности;
в первом случае благодаря своим предпосылкам, которые суть другие образования природы, во втором же случае благодаря целям и деятельности духа. Идея жизни сама по себе свободна и от объективности, служащей предпосылкой и условием, и от соотношения с этой субъективностью.
При ближайшем рассмотрении жизни в ее идее она есть в себе и для себя абсолютная всеобщность; объективность, которой жизнь обладает в самой себе, всецело проникнута понятием и имеет субстанцией только его. То, чтб различает себя в качестве части или на основе какой нибудь другой внешней рефлексии, имеет внутри самого себя все понятие целиком; понятие есть здесь вездесущая душа, которая остается простым соотношением с самой собой и единой в многообразии, присущем объективному бытию. Это многообразие как внешняя себе объективность обладает безразличным устойчивым наличием, которое в пространстве и во времени (если упомянуть о них здесь) есть существование совершенно разных и самостоятельных [единиц], находящихся друг вне друга.
Но в сфере жизни внешность выступает в то же время как простая определенность ее понятия; таким образом^ душа вездесуще пронизывает это многообразие и в то же время всецело остается простым единством конкретного понятия с самим собой. В сфере жизни, этого единства ее понятия во внешности объективности, в абсолютной множественности атомистической материи, мышление, держащееся определений рефлективных отношений и формального понятия, совершенно теряет все свои мысли; вездесущность простого в многообразной внешности есть для рефлексии абсолютное противоречие, а поскольку рефлексии приходится в то же время понять эту вездесущность из восприятия жизни и тем самым признать действительность этой идеи, идея эта есть для рефлексии непостижимая тайна, так как рефлексия не схватывает понятия или схватывает его не как субстанцию жизни. Однако простая жизнь не только вездесуща, но безусловно есть устойчивое наличие и имманентная субстанция своей объективности; а как субъективная субстанция она импульс, а именно специфический импульс особенного различия, и столь же существенно она единый и всеобщий импульс того специфического, что возвращает это свое обособление к единству и сохраняет его в последнем. Лишь как это отрицательное единство своей объективности и своего обособления жизнь есть соотносящаяся с собой, для себя сущая жизнь, душа. Она тем самым есть по существу своему единичное, соотносящееся с объективностью как с чем то иным, как с неживой природой. Поэтому изначальное суждение жизни состоит в том, что она как индивидуальный субъект отделяет себя от объективного и, конституируясь как отрицательное единство понятия, создает предпосылку непосредственной объективности.Жизнь следует поэтому рассматривать, во первых, как живой индивид, который есть для себя субъективная тотальность и выступает в качестве предпосылки как безразличный к объективности, противостоящей ему как безразличная.
Во вторых, жизнь есть жизненный процесс, состоящий в снятии своей предпосылки, в полагании безразличной к жизни объективности как отрицательной и в осуществлении себя как мощи объективности и ее отрицательного единства. Этим жизнь делает себя всеобщим, которое есть единство самого себя и своего иного. Жизнь есть поэтому,
в третьих, процесс рода, заключающийся в том, что она снимает свою порозненность и относится к своему объективному наличному бытию как к самой себе. Этот процесс есть, стало быть, с одной стороны, возврат к своему понятию и повторение первого расщепления, становление новой индивидуальности и смерть первой непосредственной индивидуальности; но с другой стороны, углубившееся в себя понятие жизни есть становление относящегося к самому себе понятия, существующего для себя как всеобщее и свободное, переход к процессу познания.