3. Индивидуальность как реальность всеобщего
Итак, добродетель побеждается общим ходом вещей, потому что на деле ее цель – абстрактная недействительная сущность и потому что применительно к действительности ее действование основывается на различениях , которые заключаются только в словах .
Она хотела состоять в том, чтобы, жертвуя индивидуальностью , воплотить добро в действительность , но эта сторона действительности сама есть не что иное, как сторона индивидуальности . Добро должно было быть тем, что есть в себе и противоположно тому, что есть , но в себе [ бытие] со стороны своей реальности и истины, напротив, есть само бытие. В себе [ бытие] есть прежде всего абстракция сущности по сравнению с действительностью; но абстракция есть именно то, что не подлинно, а есть только для сознания ; но это значит, оно само есть то, что называется действительным ; ибо действительное есть то, что по существу есть для некоторого «иного» , или оно есть бытие . Но сознание добродетели покоится на этом различии в себе [ бытия] и бытия , на различии, которое лишено истины. – Общий ход вещей должен был быть извращением добра, потому что его принципом была индивидуальность ; однако последняя есть принцип действительности , ибо именно она есть сознание, благодаря которому в себе сущее в такой же мере есть и для некоторого «иного» ; общий ход вещей осуществляет превращение неизменного, но на деле он этим превращает его из «ничто» абстракции в бытие реальности .Итак, общий ход вещей одерживает победу над тем, что составляет добродетель в противоположенности ему; он одерживает победу над добродетелью, сущностью которой является лишенная сущности абстракция. Но он одерживает победу не над чем либо реальным, а над созданием различий, которые не есть различия, над этими пышными речами о благе человечества и об угнетении его, о жертве во имя добра и о злоупотреблении дарованиями; такого рода идеальные сущности и цели поникают как пустые слова, которые возвышают сердце, но оставляют разум пустым, назидают, но ничего не созидают; это декламации, содержание которых определенно выражает только то, что индивид, который выдает себя за деятеля, преследующего такие благородные цели, и который произносит такие превосходные фразы, считает себя превосходным существом; это напыщенность, которая набивает голову себе и другим, но набивает пустым чванством.
– Античная добродетель имела свое определенное несомненное значение, ибо у нее была своя наполненная содержанием основа в субстанции народа и ее целью было некоторое действительное, уже существующее добро; она поэтому и не была направлена против действительности как всеобщей извращенности и против общего хода вещей . Рассматриваемая же добродетель – вне субстанции, она есть лишенная сущности добродетель, добродетель только в представлении и на словах, в которых нет такого содержания. – Эта пустота риторики, борющейся с общим ходом вещей, сразу обнаружилась бы, если бы пришлось сказать, что означают ее фразы; поэтому предполагается , что они известны . Требование рассказать об этом известном было бы выполнено или путем нового нагромождения фраз или ему было бы противопоставлено апеллирование к сердцу, которое внутренне говорило бы, что они означают, т. е. была бы признана неспособность сказать это на деле . – В ничтожестве этой риторики, хотя и бессознательно, убедилась, по видимому, образованность нашего времени, так как все нагромождение этих фраз и манера чваниться этим потеряли всякий интерес, и это выражается в том, что они наводят только скуку.Итак, в результате этой противоположности получается, что сознание сбрасывает, как пустую оболочку, представление о каком либо добре в себе , еще не обладающем действительностью. В своей борьбе сознание узнало на опыте, что общий ход вещей не так плох, как он выглядел, ибо его действительность есть действительность всеобщего. С этим опытом отпадает средство создать доброе путем пожертвования индивидуальностью, ибо индивидуальность есть как раз претворение в действительность в себе сущего; и извращение перестает считаться извращением (Verkehrung) добра, ибо это извращение есть, напротив, именно превращение (Verkehrung) добра как простой цели в действительность: движение индивидуальности есть реальность всеобщего.
Но тем самым на деле побеждено и исчезло точно так же и то, что в качестве общего хода вещей противостояло сознанию в себе сущего.
Для себя бытие индивидуальности в нем противополагалось сущности или всеобщему и выступало как действительность, отделенная от в себе бытия . Но так как обнаружилось, что действительность находится в нераздельном единстве со всеобщим, то оказывается, что для себя бытия общего хода вещей, подобно тому как в себе [ бытие] (das Ansich) добродетели есть только некоторый взгляд (eine Ansicht), – также уже нет. Пусть индивидуальность общего хода вещей считает, что она совершает поступки только для себя или своекорыстно : она лучше, чем она мнит о себе, ее действование есть в то же время в себе сущее, всеобщее действование. Когда она поступает своекорыстно, то она лишь не ведает, что творит; и когда она уверяет, что все люди поступают своекорыстно, то она только утверждает, что ни один человек не сознает, что такое действование. – Когда она совершает поступки для себя , то это то и есть воплощение в действительности только еще в себе сущего; таким образом, цель для себя бытия , мнящая себя противоположной тому, что есть в себе, – ее пустое лукавство, как и ее утонченные объяснения, умеющие во всем раскрыть своекорыстие, исчезли точно так же, как исчезли цель в себе [ бытия] и ее риторика.Итак, поступки индивидуальности суть цель в себе самой; именно применение сил, игра их внешних проявлений сообщает им жизнь, иначе они были бы мертвым «в себе»; в себе[ бытие] не есть неосуществленное, лишенное существования и абстрактное всеобщее, наоборот, оно само есть непосредственно наличность и действительность процесса индивидуальности.