9. Ф. Энгельс: от сражения с Шеллингом до "Диалектики природы"

Поскольку история, по Марксу, это не только процесс развития и смены общественных форм, но и процесс практического освоения природы, постольку она есть одновременно процесс теоретического освоения природы, процесс развития естествознания.

Именно эта сторона учения Маркса и была затем развита в работах Энгельса «Анти-Дюринг» и «Диалектика природы». Если материалистическое понимание истории Маркса, как мы видели, направлено против философии истории, то диалектика естествознания Энгельса направлена против философии природы — против натурфилософии. «Когда естествознание, — писал Энгельс, — научится усваивать результаты, достигнутые развитием философии в течение двух с половиной тысячелетий, оно именно благодаря этому избавится, с одной стороны, от всякой особой, вне его и над ним стоящей натурфилософии, с другой — от своего собственного, унаследованного от английского эмпиризма, ограниченного метода мышления» [82]. Освободить естествознание от натурфилософии — это и было, можно сказать, главным делом жизни друга и соратника Маркса Фридриха Энгельса.

81 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 123—124.

82 Маркс К., Энгельс Ф.

Фридрих Энгельс (1820—1895) родился в семье текстильного фабриканта, который, не дав сыну даже закончить школу, засадил служить в фабричную контору. Но неистребимая тяга к образованию не была убита в юном Фридрихе деспотизмом практичного отца. И даже во время срочной военной службы, которую Энгельс проходил в Берлине королевским бомбардиром, он посещал вольным слушателем лекции Шеллинга в Берлинском университете. Именно тогда, зимой 1841 — 1842 гг., он познакомился с левыми гегельянцами, и тогда же сформировались его демократические убеждения.

Лекции Шеллинга вызвали живой отрицательный отклик у Энгельса, в результате чего он пишет свои первые критические философские работы. Энгельс встает на защиту Гегеля против нападок его бывшего друга. «Два старых друга юности, — пишет Энгельс в статье «Шеллинг о Гегеле», — товарищи по комнате во время прохождения курса в тюбингенской духовной семинарии, снова встречаются через сорок лет, но уже противниками. Один, умерший уже десять лет тому назад, живет, более чем когда-либо, в своих учениках; другой, по утверждению последних, духовно мертвый уже три десятилетия, ныне неожиданно претендует на полноту жизненной силы и требует признания» [83].

83 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 105.

84 Там же. С. 110.

Признания, как отмечает Энгельс, Шеллинг ни у кого из слушателей не снискал. А поскольку и Маркс, и Энгельс принадлежали к левым гегельянцам и радикальной демократии, то их отношение к ретроградным идеям Шеллинга, с которыми он выступил в курсе лекций по философии откровения зимой 1841—1842 гг., в общем-то, совпало. Гегель в это время еще оставался знаменем немецкой демократии. Поэтому нападки Шеллинга на Гегеля вызвали прямо противоположный эффект. «Будем, однако, говорить серьезно, — писал Энгельс. — Разве можем мы, которые обязаны Гегелю больше, чем он был обязан Шеллингу, терпеть, чтобы на его могильной плите писались такие оскорбления, и не выступить в защиту его чести, посылая вызов его хулителю, как бы он ни был грозен» [84].

Итак, первая встреча Маркса и Энгельса, как было уже сказано, состоялась в 1842 году, а их тесная дружба и сотрудничество начались в августе 1844-го после встречи в Париже. К этому времени они оба пришли к материалистическому пониманию истории, хотя и несколько отличными способами: Энгельс — наблюдая жизнь в Англии, где он работал на фабриках своего отца, а Маркс — через критику гегелевской философии государственного права. «Живя в Манчестере, — писал Энгельс, — я, что называется, носом натолкнулся на то, что экономические факты, которые до сих пор в исторических сочинениях не играют никакой роли или играют жалкую роль, представляют, по крайней мере для современного мира, решающую историческую силу; что экономические факты образуют основу, на которой возникают современные классовые противоположности; что эти классовые противоположности во всех странах, где они благодаря крупной промышленности достигли полного развития, в частности, следовательно, в Англии, в свою очередь, составляют основу для формирования политических партий, для партийной борьбы и вместе с тем для всей политической истории» [85].

Для Энгельса, как и для Маркса, было ясно, что диалектика в истории проявляется только в форме конкретного исторического процесса. Поэтому для того, чтобы понять диалектику в истории, надо знать и понимать самое историю. Но точно так же, для того чтобы понять диалектику в природе, надо знать конкретные формы протекания природных процессов. Поэтому Энгельс к процитированному нами месту добавляет: «Но для диалектического и вместе с тем материалистического понимания природы необходимо знакомство с математикой и естествознанием» [86]. Именно знакомству с математикой и современным ему естествознанием посвящает Энгельс значительную часть своего времени.

85 Маркс К., Энгельс Ф.

86 Там же С. 10-11.

Без знания естествознания понять диалектику в природе невозможно. Поэтому не случайно вопрос о диалектике в природе встал именно тогда, когда само естествознание развилось в достаточной степени. По времени это происходит в конце XVIII—начале XIX столетий. И этот запрос породил натурфилософию Шеллинга и Гегеля. Уже они показали, что природе свойственна диалектика, хотя сделано это было ими в ложной форме натурфилософии. Указанная ложная форма была обусловлена недостаточной развитостью самого естествознания, когда оно, с одной стороны, обнаруживало всеобщую взаимосвязь в природе, а с другой стороны, эту всеобщую взаимосвязь приходилось, как и в философии истории, домысливать. Вот в этом домысливании и состоит специфика любой натурфилософии.

Параллель между натурфилософией, т. е. философией природы, и философией истории совершенно определенно проводится именно Энгельсом. «Подобно натурфилософии, — пишет он в своей уже вполне «зрелой» работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», — философия истории, права, религии и т.д. состояла в том, что место действительной связи, которую следует обнаруживать в событиях, занимала связь, измышленная философами; что на историю — и в ее целом и в отдельных частях — смотрели как на постепенное осуществление идей, и притом, разумеется, всегда только любимых идей каждого данного философа» [87].

В середине и второй половине XIX века естествознание поднимается на новую качественную ступень. Такое продвижение Энгельс связывает с тремя великими, как он их называет, естественно-научными открытиями. Это, во-первых, открытие живой клетки, во-вторых, открытие закона сохранения и превращения энергии и, в-третьих, теория происхождения видов Дарвина. «Благодаря этим трем великим открытиям, — писал Энгельс, — и прочим громадным успехам естествознания, мы мoжем теперь в общем и целом обнаружить не только ту связь, которая существует между процессами природы в отдельных ее областях, но также и ту, которая имеется между этими отдельными областями» [88].

87 Маркс К., Энгельс Ф.

88 Там же. С. 304.

Энгельс имеет в виду такие области, как область жизни, область химических превращений, физика и механика. Взаимосвязь механических явлений, например, была уже установлена механикой. Но теперь, с помощью закона сохранения и превращения энергии, устанавливается взаимосвязь механических, физических, химических и биологических явлений. Открытие живой клетки давало возможность от исследования химических превращений перейти к явлениям жизни, от неживой к живой природе, между которыми раньше была китайская стена. Но, что очень важно, всеобщая взаимосвязь в природе посредством указанных великих открытий теперь уже устанавливается самим естествознанием. И потому оно уже не нуждается ни в какой натурфилософии. «Всякая попытка воскресить ее, — замечает Энгельс, — не только была бы излишней, а была бы шагом назад» [89].

Итак, из-за неразвитости естествознания в XVIII и начале XIX веков целостную картину природы давала натурфилософия. И в этом было ее положительное значение. Но с середины того же XIX века целостную и систематическую картину природы уже могло дать само естествознание, причем не заполняя белые пятна умозрением, как это делала натурфилософия. А потому, как неоднократно повторяет Энгельс, от всей прежней философии остается только диалектика и формальная логика. «Как только перед каждой отдельной наукой, — писал Энгельс, — ставится требование выяснить свое место во всеобщей связи вещей и знаний о вещах, какая-либо особая наука об этой всеобщей связи становится излишней. И тогда из всей прежней философии самостоятельное существование сохраняет еще учение о мышлении и его законах — формальная логика и диалектика» [90].

89 Там же. С. 305.

90 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 25.

С идеей систематической картины мира у Энгельса связана другая его идея — материального единства мира. Эта идея была, в общем-то, не новой в истории философии и науки. Так, к примеру, французские материалисты XVIII века отстаивали взгляд, согласно которому в мире нет ничего, кроме материи и ее движения.

Вывести идеальное из материального, как доказывает Энгельс, позволяет только материалистическое понимание истории. И в результате материальное единство мира — а ведь мир включает в себя не только мир природы, но и мир культуры — возможно только на основе материалистического понимания истории, которое дает основу для перехода от природы к человеческому сознанию через материальную практическую деятельность. Непосредственно, как показывает Энгельс, перейти от природы к человеческому мышлению и сознанию невозможно. В этом деятельном опосредовании материи и сознания и состоит принципиальное отличие того материализма, который развивали Маркс и Энгельс, от всего прошлого материализма, включая фейербаховский. Здесь материалистическим аналогом в прошлом была только идея субстанциального единства мышления и материи Бенедикта Спинозы. Поэтому Энгельс, по свидетельству Плеханова, не случайно считал марксизм разновидностью спинозизма. [91]

91 См.: Плеханов Г.В. Соч. Т. XI. М.-Л., 1928. С. 26.

Человек — часть природы. С этим согласен и Энгельс. Но это особая «часть», которая, как считали неоплатоники и Николай Кузанский, воплощает в себе весь Универсум, весь бесконечный Космос. Поэтому Энгельс по сути воспроизводит ту историческую традицию, в которой человек с его мышлением и сознанием трактуется как Микрокосм. Иначе говоря, человеческий дух Энгельс считает не случайным явлением, а проявлением необходимого, а на языке классической философии, атрибутивного свойства мировой материи. «...У нас есть уверенность в том, — пишет он в этой связи, — что материя во всех своих превращениях остается вечно одной и той же, что ни один из ее атрибутов никогда не может быть утрачен и что поэтому с той же самой железной необходимостью, с какой она когда-нибудь истребит на Земле свой высший цвет — мыслящий дух, она должна будет его снова породить где-нибудь в другом месте и в другое время» [92].

Но что же именно понимает Энгельс под атрибутами, т. е. неотъемлемыми качествами материи? Прежние материалисты считали атрибутом материи движение. Так считали англичанин Джон Толанд и французские материалисты. Энгельс тоже считает, что движение есть способ существования материи. «Но движение материи, — пишет Энгельс, — это не одно только грубое механическое движение, не одно только перемещение; это — теплота и свет, электрическое и магнитное напряжение, химическое соединение и разложение, жизнь и, наконец, сознание... Неуничтожимость движения надо понимать не только в количественном, но и в качественном смысле» [93].

Иначе говоря, по Энгельсу, в мире постоянно сохраняется не только определенное количество движения, — это было понятно уже Декарту и Галилею, — но постоянно сохраняются и основные формы движения, которых Энгельс насчитывает всего пять: механическая, физическая, химическая, биологическая и социальная. Явление сознания Энгельс связывает только с социальной формой движения материи, т. е. с обществом. Но ни в коем случае не с биологической, как это делал прежний материализм. Правда, в середине XIX века появляется так называемый вульгарный материализм Бюхнера, Фогта и Молешотта, в котором непосредственно отождествляется идеальное с материальным, а именно с функцией телесного органа — головного мозга человека. Впоследствии, вплоть до настоящего времени, возобладало именно такое понимание «идеального». Восстановить марксовско-энгельсовское понимание идеального попытался только известный советский философ Э.В. Ильенков [94].

92 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 363.

93 Там же. С. 360.

94 См.: Ильенков Э.В. Идеальное // Философская энциклопедия: в 6 т. М., 1962. Т. 2.

10. О марксизме сегодня

Философия Маркса и Энгельса не имела своих непосредственных продолжателей. К. Каутский и Э. Берн-штейн, которые считались их ближайшими учениками, считали, что в марксизме нет своей собственной философии, и он может быть соединен с любой другой философской доктриной. Так, например, сам Бернштейн попытался соединить марксизм с кантианством, а Каутский — с дарвинизмом. В советские годы основы дарвинизма и рефлексология И.П. Павлова были канонизированы и трактовались как «естественно-научная основа» диалектического материализма. А материалистическое понимание истории Маркса постепенно трансформировалось в «истмат», который наполнился доктринальным содержанием, а затем плавно и закономерно перешел в «общесоциологическую теорию», в «социальную философию» и даже в «философию истории».

Оживление интереса к философии Маркса и Энгельса произошло в 20-е и 30-е годы по причине публикации неизвестных до тех пор работ, связанных с решением именно философских вопросов. Это «Экономическо-философские рукописи 1844 года» Маркса, «Немецкая идеология» Маркса и Энгельса и «Диалектика природы» Энгельса. В связи с этими публикациями по-новому высветились и философские идеи В.И.Ленина, в особенности в «Философских тетрадях», которые начали публиковать в 20-е годы. Под влиянием этих работ сложилось течение, названное позже неомарксизмом или творческим марксизмом. В Советском Союзе к этому течению можно отнести в 20-е и 30-е годы Г. Лукача, Л.С. Выготского и М.А. Лифшица. В 50-е — 60-е годы, совпавшие с так называемой «хрущевской оттепелью», выступил Э.В. Ильенков, ставший духовным центром движения против догматического марксизма, против «диамата» и «истмата». Все эти движения не получили официальной поддержки и одобрения. В настоящее время организованных центров по изучению философии марксизма в России не существует.

Что касается западного «неомарксизма», то он возник и развивался из все той же сознательной установки на трансформацию марксизма или синтез его с другими направлениями философской мысли. Так родился фрейдомарксизм Э. Фромма, экзистенциалистский марксизм во Франции под влиянием «позднего» Ж.П. Сартра, феноменологический марксизм, распространенный в США и Италии (Э. Пачи, П. Пиконе и др.), структуралистский вариант неомарксизма (Л.П. Альтюссер и его последователи). Особое место в неомарксизме занимает Франкфуртская школа, свою роль в нем сыграла югославская группа «Праксис» (Г. Петрович, Л. Враницкий и др.). Не избежал влияния марксизма и постмодернизм в лице Ж. Деррида, Ф. Гваттари и Ж.-Ф. Лиотара.

Одни неомарксисты делали акцент на гуманистической проблематике марксизма и его диалектическом методе, другие пытались придать ему строго научный характер. Именно поэтому в неомарксизме XX века принято выделять «диалектико-гуманистическое» и «сциентистское» направления. В какой степени эти направления соответствуют основным идеям Маркса, нужно каждый раз выяснять отдельно.

Литература

1. Маркс К. К критике политической экономии. Предисловие // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 13.

2. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Соч. 2-е изд. Т. 3.

3. Маркс К. Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура. Докторская диссертация // Маркс К. Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 40.

4. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 41.

5. Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20.

6. Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20.