§ 96.
а) Для себя бытие, как соотношение с самим собою, есть непосредственность, а как соотношение отрицательного с самим собою оно есть для себя сущее одно – то, что в самом себе не имеет различий и, следовательно, исключает другое из себя.
Прибавление.
Для себя бытие есть завершонное качество и, как таковое, содержит внутри себя бытие и наличное бытие как свои идеализированные моменты. Как бытие, для себя бытие есть простое соотношение с собою, а как наличное бытие оно определенно, но теперь эта определенность уже не есть более конечная определенность нечто в его отличии от другого, а есть бесконечная определенность, содержащая внутри себя различие как снятое.Ближайшим примером для себя бытия служит для нас «я». Мы раньше всего знаем себя налично сущими, отличенными от других налично сущих и соотнесенными с последними. Но дальше мы также знаем эту обширную область наличного бытия как бы заостренной в простую форму для себя бытия. Когда мы говорим «я», это есть выражение бесконечного и вместе с тем отрицательного соотношения с собою. Можно сказать, что человек отличается от животного и, следовательно, от природы вообще, главным образом, тем, что он знает себя как «я». Этим мы вместе с тем высказываем, что вещи, принадлежащие царству природы, не доходят до свободного для себя бытия, а, как обладающие лишь наличным бытием, суть всегда лишь бытие для другого.– Далее, следует сказать, что мы вообще должны брать для себя бытие как идеальность, в противоположность наличному бытию, которое мы обозначили выше как реальность. Реальность и идеальность часто рассматриваются как два определения, противостоящих друг другу с одинаковой самостоятельностью, и согласно с этим говорят, что, кроме реальности, есть также и некая идеальность. Но идеальность не есть нечто, имеющееся вне и на ряду с реальностью, а понятие идеальности определенно состоит в том, что она есть истина реальности, т.
е. что реальность, положенная, как то, что она есть в себе, сама оказывается идеальностью. Не следует поэтому думать, что мы оказываем идеальности подобающую ей честь, лишь соглашаясь с тем, что реальность еще не есть все, а следует признать существование вне ее еще и некоей идеальности. Такая идеальность, стоящая рядом с реальностью или хотя бы и выше ее, была бы на самом деле лишь пустым названием. Содержанием же идеальность обладает, лишь будучи идеаль ностью чего то, но это нечто не есть некое неопределенное то или другое, а есть определенное как реальность наличное бытие, которое, фиксированное само по себе, не обладает истинностью. Не несправедливо понимали различие между природой и духом таким образом, что первая должна быть сведена, как к своему основному определению, к реальности, а второй – к идеальности. Но природа как раз не есть нечто застывшее, неподвижное и завершонное, которое, следовательно, могло бы существовать и без духа, а она лишь в духе{166}
достигает своей цели и своей истины, и точно так же дух, в свою очередь, не есть лишь абстрактное потустороннее природы, а он есть поистине дух и подтверждает себя в качестве духа лишь постольку, поскольку он содержит в себе природу как снятую. Нужно при этом напомнить о двояком значении нашего немецкого выражения aufheben (снимать).
Под aufheben мы понимаем, во первых, устранить, отрицать и говорим согласно этому, что закон, учреждение sind aufgehoben (отменены, упразднены). Но aufheben означает также сохранить, и мы говорим в этом смысле, что нечто сохранено (aufgehoben sey). Эта двойственность в словоупотреблении немецкого языка, по которому одно и то же слово имеет отрицательный и положительный смысл, не должна рассматриваться как случайная, и тем менее мы должны поставить ее в упрек языку, как приводящую к путанице, а должны усмотреть в ней спекулятивный дух нашего языка, переступающего пределы лишь рассудочного «или – или».