§ 76.
Если мы будем рассматривать принцип непосредственного знания со стороны его отношения к исходному пункту, к вышеуказанной наивной метафизике, то сравнение их обоих покажет нам, что этот принцип возвратился к начальному пункту той метафизики нового времени, которая известна под названием картезианской философии.
Оба утверждают: 1) Простую нераздельность мышления и бытия мыслящего.
Cogito, ergo sum есть то же самое, что утверждение, будто мне в сознании открывается непосредственно бытие, реальность, существование «я» (Картезий вместе с тем определенно заявляет в «Princ.
phil> I, 9, что он понимает под мышлением сознание вообще, как таковое), и что эта нераздельность есть безусловно первое (неопосредствованное, недоказанное) и самое достоверное познание.2) Оба они также утверждают нераздельность представления о боге и представления о его существовании, так что последнее содержится в самом представлении о боге; это представление не существует без определения существования, и последнее, следовательно, есть необходимое и вечное определение бога *).
*) Cart. Princ. Phil. 1,15: magis hoc (ens summe perfectum existere) creaet, si attendat, nullius alterius rei ideam apud se inveniri in qua eodem modo necessa riam existentiam contineri animad vertat;– intelliget, illam ideam exhibere veram
{129}
3) Что же касается также непосредственного сознания существования внешних вещей, то это означает не что иное, как чувственное сознание. Что мы; обладаем таковым, это есть самое маловажное познание. Интересно только знать, что это непосредственное знание о бытии внешних вещей есть иллюзия и заблуждение, что в чувственном, как в таковом, нет истины, что бытие этих внешних вещей, наоборот, случайно, преходяще, есть видимость, что они по существу своему обладают таким лишь существованием, которое отделимо от их понятия, их сущности.