§ 23.
?) Так как то, что в размышлении обнаруживается истинная природа вещей, столь же верно, сколь верно и то, что это мышление есть моя деятельность, то эта истинная природа есть вместе с тем порождение моего духа, и именно порождение этого духа как мыслящего субъекта; она есть мое порождение со стороны моей простой всеобщности, порождение моего духа как просто у себя сущего «я» или, иными словами, порождение моей свободы.
Примечание.
Часто можно слышать выражение: мыслить самостоятельно, как будто бы этим высказывается что то значительное; но на самом деле никто не может мыслить за другого, так же как никто не может есть и пить за другого; это выражение представляет, поэтому, плеоназм.В мышлении непосредственно содержится свобода, потому что оно есть деятельность всеобщего, следовательно, некоторое абстрактное отношение к себе, некоторое у себя бытие, лишенное определений со стороны субъективности, а со стороны содержания погруженное вместе с тем лишь в предмет и его определения. Если поэтому говорят в отношении философствования о смирении или скромности и о гордыне, а смирение или скромность состоят в том, чтобы не приписывать своей субъективности ничего особенного, никаких особенных свойств и дел, то философствование, по крайней мере, нельзя обвинять в гордыне, так как мышление по своему содержанию истинно лишь постольку, поскольку оно углубилось в предмет, а по своей форме оно не есть особенное бытие или действие субъекта, а состоит лишь в том, что сознание, как абстрактное, ведет себя как освобожденное от всякой партикулярности, 4*
{52}
от всяких частных свойств, состояний и т. д. и производит лишь всеобщее, в котором оно тожественно со всеми индивидуумами. Если Аристотель требует, чтобы мы были достойны такого поведения, то достоинство, которое придает себе сознание, состоит именно в том, что оно отказывается от своего частного мнения и убеждения и отдает себя во власть предмета.