Введени
В современной политической, а точнее, государственно-правовой теории важное место занимает концепция разделения властей. В западной академической и популярной литературе она издавна считается традиционной[1].
В отечественных же и зарубежных восточноевропейских изданиях она, по существу, пока занимает ранг “набирающей силу”[2]. Интерес к данной весьма солидной по своему возрасту концепции по мере развития общества не только не ослабевает, а наоборот, еще больше возрастает. Есть все основания полагать, что подобная тенденция сохранится и в обозримом будущем. Причин для этого достаточно много. Главные из них сводятся к следующему: неоспоримой действенности и практической значимости теории разделения властей; жизненности многих ее концептуальных положений и требований; перспективности ее как средства предотвращения концентрации власти в руках одного лица или группы лиц и возможности установления их диктатуры или тирании.Говоря о важности и перспективности теории разделения властей, не следует, однако, преувеличивать ее возможности, идеализировать и абсолютизировать ее значение. Не следует забывать при этом, как показывает исторический и современный политический и правовой опыт многих государств, что далеко не все они официально исповедовали и исповедуют в своей повседневной жизнедеятельности принцип разделения властей. Если, например, в конституционноправовой теории и практике США, Франции, ФРГ, Италии и других государств концепция разделения властей нашла не только свое полное признание, но и осуществление, то в конституциях Англии, Нидерландов, Дании, Швеции и других государств этого нет.
В частности, Конституция ФРГ (п. 2 ст. 20) прямо закрепила, что “вся государственная власть исходит от народа. Она осуществляется народом путем выборов и голосования и через посредство специальных органов законодательства, исполнительной власти и правосудия”[3].
Конституция Греции также прямо установила (п. 1—3 ст. 26), что “законодательная власть осуществляется Палатой депутатов и президентом республики. Исполнительная власть осуществляется президентом республики и правительством. Судебная власть осуществляется судами, решения которых исполняются от имени греческого народа”[4].Аналогичные положения содержатся и в конституциях ряда других государств. Однако это вовсе не означает тотального признания, а тем более абсолютизации роли и значения концепции разделения властей в западной конституционной теории и практике. Многие западные авторы — теоретики и практики — отнюдь не склонны идеализировать данную Концепцию и представлять ее как некую панацею от всех социально-политических и идеологических бед[5].
Излишне преувеличенной в плане сказанного представляется оценка данной теории в отечественной литературе, когда разделение властей представляется как “резюме и показатель развитости права и государства, организованное выражение правового характера государства, необходимая предпосылка для режима господства права и правовой законности”[6]. Придерживаясь данной позиции, следовало бы признать, что те высокоразвитые индустриальные страны, которые в своих конституционных актах официально не признают концепции разделения властей, лишены “необходимых предпосылок для режима господства права и правовой законности”.
Однако, как свидетельствует государственно-правовая практика в этих странах, дело обстоит далеко не так. Оттого, например, что Конституция Швеции вместо фиксации принципа разделения властей констатирует, что “правление шведского народа” осуществляется посредством государственного строя, основанного на представительной и парламентской системе, и посредством коммунального самоуправления”[7], эта страна не перестает быть по-своему демократической страной со всеми присущими ей особенностями, включая наличие предпосылок для “господства права и правовой законности”.
Подобный вывод можно сделать и в отношении других высокоразвитых в промышленном плане государств, где хотя официально и не фиксируется принцип разделения властей, но сохраняется режим “правовой законности” и конституционности.
Далее... Говоря о концепции разделения властей и ее значении, не следует упускать из виду, во-первых, то, что она применима лишь к формально-юридическому, а не к реальному, фактическому уровню функционирования властей, и что в этом проявляется один из элементов ее ограниченности. Ведь нельзя забывать, как справедливо отмечается в отечественной литературе, что во многих современных государствах помимо официальных институтов власти, “действующих публично и в той или иной степени открытых для общества”, существуют также различные властные центры — центры политического влияния, функционирующие скрыто, “вне зоны какого бы то ни было общественного контроля”. Возникновение их связано с интересами политических элит, “прибегающих к подобным мерам в целях сохранения своего господства и не полагающихся при этом на эффективность официальных институтов”[8]. А во-вторых, при рассмотрении концепции разделения властей и оценке ее значения следует иметь в виду, что иногда признание ее как демократической доктрины на словах вовсе не означает реализации основных ее требований и положений на деле. Примеров подобного расхождения теории разделения властей и практики ее применения можно привести достаточно много. Один из них — наиболее контрастный — касается государственно-правовой теории и практики довоенной Германии.
¦1 В тот период, как известно, даже в годы гитлеровского правления в стране продолжала действовать демократическая по своей природе и назначению Веймарская конституция. В ней изначально был заложен наряду с другими конституционными принципами также и принцип разделения властей[9].
Так, согласно разделам II, IV и V, в Конституции достаточно четко определялись прерогативы Рейхстага и Рейхсрата — германского парламента. Разделом III Конституции (ст. 41—58) устанавливалась компетенция президента империи и имперского правительства. Наконец, с помощью раздела VII (ст. 102—108) определялась структура судебных органов и их юрисдикция. Особо при этом подчеркивалось, что “судьи независимы и подчиняются только закону” (ст.
102) и что “исключительные суды не допускаются. Никто не может быть изъят из ведения своего законного судьи” (ст. 105)\Таковой была конституционная теория германской империи в тот период, закреплявшая компетенцию высших органов государственной власти, управления и судебных органов и тем самым провозглашавшая относительную самостоятельность законодательной, исполнительной и судебной властей. Но совершенно иной была государственно-правовая практика.
Она заключалась в полном игнорировании каких бы то ни было конституционных принципов, включая принцип разделения властей; в безусловном доминировании исполнительной власти над судебной и законодательной; наконец, в постепенном сосредоточении всей государственной власти в одних руках[10].
Из сказанного, равно как и из других аналогичных примеров, следует, что при рассмотрении концепции разделения властей важно исследовать не только теорию как таковую, но и практику ее применения. Важно поднимать не только ее сугубо теоретический, но и практический пласт.
Последнее с необходимостью предполагает рассмотрение концепции разделения властей в разных ее аспектах и проявлениях. А именно — не только в логическом, но и в историческом плане; с позиций общего (как “идеальной конструкции, играющей роль методологической модели”[11]) и особенного применительно к каждой отдельно взятой стране; в плане взаимосвязи и взаимодействия данной теории с другими соотносящимися с ней теориями (плюрализма, народного и национального суверенитета и др.)[12]; с учетом конкретной социальной, политической и идеологической среды — исторических и национальных традиций, обычаев, уровня развития общественного сознания, культуры, сложившихся в обществе социально-политических стереотипов, комплексов, представлений и пр.[13]
В настоящей работе, подготовленной авторами — представителями различных общественных наук и выходящей вторым, дополненным и переработанным изданием, учитываются не только разнообразные аспекты теории разделения властей, но и предпринимаются попытки рассмотрения ее с позиций комплексного подхода.
А именно — в плане истории и теории государства и права, социологии и политологии, конституционного права и других отраслевых наук. Авторы не ставили своей целью полный и детализированный охват и освещение рассматриваемой концепции. Это — дело нескольких монографических исследований.Основное внимание в работе уделялось раскрытию процесса становления и развития концепции разделения властей; современным — отечественным и зарубежным ее интерпретациям; мировому опыту функционирования политических систем, основанных на принципе разделения властей (США, Великобритания); адаптации теории разделения властей применительно к России.
Авторы выражают благодарность официальным рецензентам и неофициальным оппонентам, способствовавшим своими конструктивными замечаниями и предложениями совершенствованию содержания данной работы.
Работа рассчитана на студентов, аспирантов, слушателей факультетов повышения квалификации юридических, социологических, исторических и других гуманитарных факультетов, занимающихся в рамках спецкурсов и спецсеминаров проблемами разделения властей.