Цель государства– главным образом обеспечение безопасности
Конечной причиной, целью или намерением людей (которые от природы любят свободу игосподство над другими) при наложении на себя уз (которыми они связаны, как мы видим, живя вгосударстве) является забота осамосохранении ипри этом оболее благоприятной жизни.
Иными словами, при установлении государства люди руководствуются стремлением избавиться от бедственного состояния войны, являющегося… необходимым следствием естественных страстей людей там, где нет видимой власти, держащей их встрахе ипод угрозой наказания, принуждающей их квыполнению соглашений исоблюдению естественных законов.Естественные законы (как справедливость, беспристрастие, скромность, милосердие и(вобщем) поведение по отношению кдругим так, как мы желали бы, чтобы поступали по отношению кнам) сами по себе, без страха перед какой-нибудь силой, заставляющей их соблюдать, противоречат естественным страстям, влекущим нас кпристрастию, гордости, мести ит.п. Асоглашения без меча лишь слова, которые не всилах гарантировать человеку безопасность. Вот почему, несмотря на наличие естественных законов (которым каждый человек следует, когда он желает им следовать, когда он может делать это без всякой опасности для себя), каждый будет иможет вполне законно применять свою физическую силу иловкость, чтобы обезопасить себя от всех других людей, если нет установленной власти или власти достаточно сильной, чтобы обеспечить нам безопасность. Ивезде, где люди жили маленькими семьями, они грабили друг друга; это считалось настолько совместимым сестественным законом, что, чем больше человек мог награбить, тем больше это доставляло ему чести. Вэтих делах люди не соблюдали никаких других законов, кроме законов чести, аименно они воздерживались от жестокости, оставляя людям их жизнь исельскохозяйственные орудия. Как прежде маленькие семьи, так теперь города икоролевства, являющиеся большими родами для собственной безопасности, расширяют свои владения под всяческими предлогами: опасности, боязни завоеваний или помощи, которая может быть оказана завоевателю.
При этом они изо всех сил стараются подчинить иослабить своих соседей грубой силой итайными махинациями, и, поскольку нет других гарантий безопасности, они поступают вполне справедливо, иввеках их деяния вспоминают со славой.Гарантией безопасности не может служить также объединение небольшого числа людей, ибо малейшее прибавление ктой или иной стороне доставляет ей такое большое преимущество вфизической силе, которое вполне обеспечивает ей победу ипотому поощряет кзавоеванию. То количество сил, которому мы можем доверять нашу безопасность, определяется не каким#x2011;то числом, аотношением этих сил ксилам врага; втаком случае для нашей безопасности достаточно, когда избыток сил на стороне врага не настолько велик, чтобы он мог решить исход войны ипобудить врага кнападению.
Пусть имеется какое угодно множество людей, однако, если каждый будет руководствоваться всвоих действиях лишь частными суждениями истремлениями, они не могут ожидать защиты ипокровительства ни от общего врага, ни от несправедливостей, причиненных друг другу. Ибо, будучи несогласными во мнениях относительно лучшего использования иприменения своих сил, они не помогают, амешают друг другу ивзаимным противодействием сводят свои силы кнулю, вследствие чего они не только легко покоряются немногочисленным, но более сплоченным врагом, но ипри отсутствии общего врага ведут другое другом войну за свои частные интересы. Если бы мы могли предположить, что большая масса людей согласна соблюдать справедливость идругие естественные законы при отсутствии общей власти, держащей их встрахе, то мы стаким же основанием могли бы предположить то же самое иотносительно всего человеческого рода, итогда не существовало бы, да ине было бы никакой необходимости вгражданском правлении или государстве, ибо тогда существовал бы мир без подчинения.
Для безопасности, которую люди желали бы продлить на все время их жизни, недостаточно, чтобы они управлялись инаправлялись единой волей втечение какого#x2011;то времени, например, входе одной битвы или войны.
Ибо хотя они иодерживают победу против иноземного врага благодаря своим единодушным усилиям, однако потом, когда общего врага уже нет или когда одна партия считает врагом того, кого другая считает другом, они всилу различия своих интересов должны по необходимости разобщиться иснова быть ввергнутыми вмеждоусобную войну.Некоторые живые существа, как, например, пчелы имуравьи, живут, правда, дружно между собой (поэтому Аристотель ипричислил их кобщественным созданиям), амежду тем каждое из них руководствуется лишь своими частными суждениями истремлениями, иони не обладают способностью речи, при помощи которой одно из них могло бы сообщить другому, что оно считает необходимым для общего блага. Поэтому кто#x2011;нибудь, вероятно, захочет узнать, почему род человеческий не может жить точно так же. На это я отвечаю:
Во#x2011;первых, люди непрерывно соперничают между собой, добиваясь почета ичинов, чего указанные существа не делают, и, следовательно, на этом основании среди людей возникают зависть иненависть, авитоге ивойна, чего среди тех не бывает.
Во#x2011;вторых, среди указанных существ общее благо совпадает сблагом каждого индивиду ума, и, будучи от природы склонными кпреследованию своей частной выгоды, они тем самым творят общую пользу. Человеку же, самоуслаждение которого состоит всравнении себя сдругими людьми, может приходиться по вкусу лишь то, что возвышает его над остальными.
В#x2011;третьих, указанные существа, не обладая (как люди) разумом, не видят ине думают, что видят какие-нибудь ошибки вуправлении их общими делами, между тем как среди людей имеются многие, которые считают себя более мудрыми иболее способными управлять государственными делами, чем другие, ипоэтому стремятся реформировать иобновлять государственный строй; одни– одним путем, другие– другим; иэтим вносят вгосударство расстройство игражданскую войну.
В#x2011;четвертых, хотя указанные существа иобладают некоторой способностью пользоваться своим голосом, чтобы дать знать друг другу освоих желаниях истрастях, однако они лишены того искусства слова, при помощи которого некоторые люди умеют представить другим добро злом, азло добром ипреувеличить или преуменьшить по своей воле видимые размеры добра изла, внося беспокойство вдушу людей исмущая их мир.
В#x2011;пятых, неразумные существа не умеют делать различие между неправомерностью иматериальным ущербом,ипоэтому, до тех пор, пока им хорошо живется, они живут вмире со своими сотоварищами, между тем как человек становится наиболее беспокойным именно тогда, когда ему лучше всего живется, так как тогда он любит показывать свою мудрость иконтролировать действия тех, которые управляют государством.
Наконец, согласие указанных существ обусловлено природой, согласие же людей– соглашением, являющимся чем#x2011;то искусственным. Вот почему нет ничего удивительного втом, что, для того чтобы сделать это согласие постоянным идлительным, требуется еще кое#x2011;что (кроме соглашения), аименно общая власть, держащая людей встрахе инаправляющая их действия кобщему благу.