Различных форм государства может быть только три
Различие государств заключается вразличии суверена, или лица, являющегося представителем всех икаждого из массы людей. Атак как верховная власть может принадлежать или одному человеку, или собранию большого числа людей, авэтом собрании могут иметь право участвовать или каждый, или лишь определенные люди, отличающиеся от остальных, то отсюда ясно, что могут быть лишь три вида государства.
Ибо представителем должны быть или один человек, или большее число людей, аэто– собрание или всех, или только части. Если представителем является один человек, тогда государство представляет собой монархию;если– собрание всех, кто хочет участвовать, тогда это демократия, или народоправство; аесли верховная власть принадлежит собранию лишь части горожан, тогда это аристократия. Других видов государства не может быть, ибо или один, или многие, или все имеют верховную власть (неделимость которой я показал) целиком.Тирания иолигархия есть лишь различные названия монархии иаристократии. Вкнигах по истории иполитике мы находим идругие названия форм правления, как тирания иолигархия. Однако это не названия других форм правления, авыражения порицания перечисленным формам. Всамом деле, те, кто испытал обиду при монархии,именуют ее тиранией, ате, кто недоволен аристократией,называют ее олигархией. Точно так же те, кому причинено было огорчение при демократии, называют ее анархией (что означает отсутствие правительства), и, тем не менее, никто, как я полагаю, не будет считать безвластие какой-нибудь новой формой правления. По тем же основаниям не следует думать, что правление имеет одну форму, когда оно нам нравится, идругую, когда оно нам не нравится или когда мы подвергаемся притеснениям со стороны правителей).
Сравнение монархии сверховной ассамблеей. Различие между этими тремя родами государства состоит не вразличии власти, авразличии пригодности, или способности, каждого из них косуществлению той цели, для которой они установлены, аименно кводворению мира иобеспечению безопасности народа.
И, сопоставляя монархию сдругими двумя родами правления, мы можем заметить следующее.Во#x2011;первых, всякий носитель лица народа или член собрания, являющегося таким носителем, есть одновременно носитель своего собственного естественного лица. Поэтому, как бы усердно такой человек вкачестве политического лица ни заботился об обеспечении общего блага, он, однако, более или менее усердно заботится также об обеспечении своего личного блага, блага своей семьи, родственников идрузей, и, если общие интересы сталкиваются сего частными интересами, он вбольшинстве случаев отдает предпочтение своим интересам, ибо страсти людей обычно бывают сильнее их разума. Общие интересы поэтому больше всего выигрывают там, где они более тесно совпадают счастными интересами. Именно такое совпадение имеется вмонархии. Богатство, могущество ислава монархов обусловлены богатством, силой ирепутацией его подданных. При демократии же или аристократии личное благополучие лиц продажных или честолюбивых обеспечивается не столько общественным процветанием, сколько чаще всего вероломным советом, предательством или гражданской войной.
Во#x2011;вторых, монарх может получить совет от кого ему угодно, когда игде ему угодно, и, следовательно, он может выслушать мнение людей, сведущих ввопросе, подлежащем его обсуждению, каковы бы ни были их ранг извание, инастолько заблаговременно вотношении момента действия итак секретно, как он сочтет это нужным. Когда же верховное собрание нуждается всовете, то туда допускаются только те, кто имеет на это право ссамого начала, аэто вбольшинстве случаев люди, сведущие больше ввопросах приобретения богатства, чем ввопросах приобретения знания. Кроме того, они дают свои советы вдлинных речах, могущих побудить идействительно побуждающих людей кдействиям, но не могущих руководить действиями этих людей.
В#x2011;третьих, решения, принятые монархом, подвержены непостоянству лишь втой мере, вкакой это присуще человеческой природе, решения же собрания могут подвергаться изменениям еще иблагодаря многочисленности состава собрания. Ибо стоит немногим членам, считающим необходимым держаться раз принятого решения, не явиться всобрание (что может случиться всилу заботы освоей безопасности, вследствие нерадения или случайных препятствий) или вовремя явиться некоторым держащимся противоположного взгляда, ивсе, что было решено вчера, сегодня будет аннулировано.
В#x2011;четвертых, монарх не может расходиться во мнениях ссамим собой по мотивам зависти или своекорыстия, собрание же может, причем так резко, что дело может дойти до гражданской войны.
В#x2011;пятых, при монархии имеется следующее неудобство, аименно что какой-нибудь подданный может быть властью одного человека лишен всего своего имущества винтересах обогащения какого-либо фаворита или льстеца. Ия признаю, что это большое инеизбежное неудобство. Однако, то же самое может случиться итам, где верховная власть принадлежит собранию, ибо власть такого собрания одинакова свластью монархов; члены такого собрания могут поддаться дурным советам ибыть введенными всоблазн ораторами, как монарх льстецами, ивзаимной лестью они взаимно могут поощрять корыстолюбие ичестолюбие друг друга. Между тем как монархи имеют немного фаворитов имогут покровительствовать только своим родственникам, фавориты собрания многочисленны, ародственников учленов собрания значительно больше, чем улюбого монарха.
В#x2011;шестых, одним из неудобств монархии является то обстоятельство, что верховная власть вней может достаться по наследству несовершеннолетнему или такому, кто не может различать добро изло, инеудобство состоит втом, что его власть должна быть передана вруки другого человека или собрания людей, которые вкачестве кураторов или регентов должны управлять по его праву иот его имени. Однако сказать, что предоставление права на осуществление верховной власти одному человеку или собрании людей есть неудобство,– значит сказать, что всякое правительство есть большее неудобство, чем хаос игражданская война. Поэтому единственная опасность, которая вданном случае грозит,– это борьба соперников, претендующих на такую почетную ивыгодную должность. Но, чтобы убедиться втом, что это неудобство возникает не от формы правления, называемой нами монархией, надо принять во внимание, что предшествовавший монарх должен был уже наметить опекуна своего несовершеннолетнего преемника или ясно выраженными словами завещания, или молчаливой санкцией принятого втаких случаях обычая.
Поэтому это неудобство (если такое возникнет) должно быть приписано не монархии, ачестолюбию инесправедливости подданных, что присуще всем родам правления, где народ недостаточно просвещен насчет своих обязанностей иправ верховной власти. Так как мы видим, что всякий человек по природе ищет своей выгоды иповышения, то передача несовершеннолетнего во власть людей, которые могут возвыситься благодаря его гибели дли уменьшению его прав, не опекунство, апредательство. Всякое большое государство, вкотором верховная власть принадлежит обширному собранию, находится вотношении решения вопросов войны имира исоставления законов втаком же положении, как если бы верховная власть находилась вруках малолетнего. Ибо, подобно тому, как малолетний лишен способности самостоятельного суждения, чтобы отклонить данный ему совет, ипоэтому вынужден принять совет тех или того, попечению кого он поручен, точно так же исобрание лишено свободы отклонить совет, данный его большинством, независимо от того, является ли этот совет хорошим или плохим.Иподобно тому, как малолетний нуждается вопекуне или покровителе, хранителе его личности ивласти, точно так же иверховное собрание вбольших государствах вмомент больших опасностей исмут нуждается вcustodes libertatis, т.е.вдиктаторах или хранителях их власти.