Произвол большинства
…Мысль отом, что вобласти управления обществом большинства народа имеет неограниченные права, кажется мне кощунственной иотвратительной. Вто же время я считаю, что источником любой власти должна быть воля большинства.
Значит ли это, что я противоречу сам себе?Существует общий закон, созданный или, по крайней мере, признанный не только большинством того или иного народа, но большинством всего человечества. Таким является справедливость. Справедливость ограничивает права каждого народа. Государство являет собой нечто вроде группы народных избранников, обязанных представлять интересы всего общества иосуществлять основной его закон– справедливость. Должны ли люди, представляющие общество, быть более могущественными, чем само общество, закон которого они проводят вжизнь? Таким образом, отказываясь повиноваться несправедливому закону, я отнюдь не отрицаю право большинства управлять обществом, просто вэтом случае я признаю верховенство общечеловеческих законов над законами какого-либо народа.
Некоторые люди не постеснялись заявить, что никакой народ не способен пойти против законов справедливости иразума вделах, касающихся только его самого. Поэтому, дескать, можно, ничего не опасаться, отдать всю власть вруки представляющего его большинства. Но это– рабские рассуждения. Что такое большинство, взятое вцелом? Разве оно не похоже на индивидуализм, имеющего убеждения иинтересы, противоположные убеждениям иинтересам другого индивидуума, именуемого меньшинством? Однако, если мы допускаем, что один человек, облеченный всей полнотой власти, может злоупотреблять ею по отношению ксвоим противникам, почему мы не хотим согласиться, что то же самое может сделать ибольшинство? Разве объединение людей меняет их характер? Разве люди, обретая больше власти, становятся более терпеливыми впреодолении препятствий?[41] Что касается меня, то я не могу вэто поверить ирешительно протестую против вседозволенности как для одного человека, так идля многих.
Невозможно, по моему мнению, построить правление на основе нескольких принципов, действительно противоречащих один другому.
Так называемое смешанное правление всегда казалось мне химерой. Действительно, смешанного правления (втом смысле, вкотором обычно употребляют эти слова) не существует, поскольку вкаждом обществе, вконце концов, какой-либо один принцип действия подчиняет себе все остальные.
Верховная власть вобществе всегда должна опираться на какие-либо определенные принципы, однако если при этом она не встречает на своем пути никаких препятствий, которые могли бы сдержать ее действия идать ей возможность самой умерить свои порывы, то свобода подвергается серьезной опасности. Всевластие само по себе дурно иопасно. Оно не по силам никакому человеку. Оно не опасно только Богу, поскольку его мудрость исправедливость не уступают его всемогуществу. На земле нет такой власти, как бы уважаема она ни была икаким бы священным правом ни обладала, которой можно было бы позволить действовать без всякого контроля или повелевать, не встречая никакого сопротивления. Икогда я вижу, что кому-либо, будь то народ или монарх, демократия или аристократия, монархия или республика, предоставляется право ивозможность делать все, что ему заблагорассудится, я говорю: так зарождается тирания– истараюсь уехать жить туда, где царствуют иные законы.
Демократическая форма правления втом виде, вкаком она существует вСоединенных Штатах, заслуживает самого серьезного упрека не за свою слабость, как считают многие вЕвропе, а, напротив, за свою непреодолимую силу. Что мне больше всего не нравится вАмерике, так это отнюдь не крайняя степень царящей там свободы, аотсутствие гарантий против произвола.
Ккому, всамом деле, может обратиться вСоединенные Штаты человек или группа людей, ставшие жертвой несправедливости? Кобщественному мнению? Но оно отражает убеждения большинства. Кзаконодательному корпусу? Но он представляет большинство ислепо ему повинуется. Кисполнительной власти? Но она назначается большинством иявляется пассивным инструментом вего руках.
Ксилам порядка? Но силы порядка– это не что иное, как вооруженное большинство. Ксуду присяжных? Но суд присяжных– это большинство, обладающее правом выносить приговоры. Даже судьи внекоторых штатах избираются большинством. Таким образом, как бы несправедливо или неразумно свами ни поступили, увас есть только одна возможность– подчиниться[42]. Но ведь может существовать итакой законодательный корпус, который бы представлял большинство, не будучи рабом его страстей, такая исполнительная власть, которая располагала бы своими собственными, и, наконец, судебная власть, независимая от двух первых. Итогда правление будет также демократическим, но не будет почти никакой возможности для возникновения произвола.Я не хочу сказать, что всовременной Америке произвол– это часто встречающееся явление, но ничто не предохраняет американцев против него, ачто касается мягкости правления, то ею они обязаны впервую очередь не законам, аобстоятельствам инравам. Всесилие большинства ведет кпроизволу вдеятельностиамериканскихгосударственных служащих
…Нужно отчетливо различать произвол итиранию. Тирания может осуществляться посредством закона, итогда это не произвол. Произвол может осуществляться винтересах граждан, итогда его нельзя приравнивать ктирании.
Тирания часто выражается впроизволе, но при необходимости может обходиться ибез него.
Всесилие большинства вСоединенных Штатах приводит как кдеспотизму законодателей, так икпроизволу государственных служащих. Только большинству принадлежит вэтой стране право создавать законы иконтролировать их исполнение, только вего власти находятся как правители, так играждане. Поэтому оно смотрит не государственных служащих как на пассивных исполнителей своей воли, полностью полагается на них впретворении вжизнь своих замыслов ине дает себе труда заранее определять круг их прав иобязанностей. Вего обращении сними есть что#x2011;то от обращения хозяина со своими слугами: ведь они постоянно действуют под его надзором ион влюбой момент может вмешаться иисправить их действия.
Как правило, по закону американские государственные служащие имеют значительно более широкий круг обязанностей, чем европейские. Иногда даже правящее большинство разрешает им выходить за его пределы. Поскольку убеждение большинства поддерживают иохраняют их, они подчас осмеливаются делать такие вещи, которые удивляют даже европейцев, привыкших кпроизволу. Таким образом, всвободном обществе складываются привычки, которые со временем могут его погубить.