§ 2. Правовой порядок и преступность

Построение правовой государственности требует постепенности проведения правовых реформ, определенной их последовательности. В диссертации обосновывается необходимость научной периодизации в

241

становлении правового порядка в постсоветской России.

Современная преступность в российском обществе в определенной степени «рукотворна». Она во многом является следствием процессов дезорганизации самих государственных институтов, ослабления нормативных компонентов массового сознания под воздействием идеологических просчетов власти. То есть дело не только в преступности как таковой, а в системном характере деформаций российского общества, которые обусловлены во многом воздействием государственной политики.

Когда говорят о необходимости укрепления правопорядка, имеют, видимо, в виду, что в итоге создается ясная, четкая, приведенная в полностью управляемую систему нормативная база общественных отношений, повседневные массовые взаимосвязи в должной степени структурируются, обретают нормативно определенный характер; что господствующим и естественным становится законопослушное поведение; что в должной мере и напрямую начина­ют действовать общие принципы государственно-правового регулирования; что система ответственности закономерно приводит к реализации основных целей наказания и т.д. Иными словами, наличный правопорядок этими чертами пока не обладает, но средства приведения общества в такое состояние существуют, и надо только лучше их использовать. Остается только выяснить, почему в течение десятилетий данную вожделенную цель не удается реализовать

Если употреблять слова в строгом их значении, то укрепление правопо­рядка следует понимать как процесс, который ведет: а) к более однозначным, жестким правовым связям, к ограниченному до возможного минимума выбору в рамках существующих нормативных средств, б) к полной, исчерпывающей заурегулированности правоотношений, к превалированию в них формальной стороны, в) к несущественности отдельных правовых ситуаций и, стало быть, к отделению правотворчества от живой массовой жизнедеятельности правовых субъектов, г) к росту и усилению юридической ответственности.

242

носят однозначно позитивный характер; действительно ли мы стремимся именно к такому правовому состоянию общества? Или под укреплением правопорядка мы имеем в виду нечто иное? Всякий реальный процесс имеет внутренне противоречивый, неоднозначный характер: иначе нет социальной динамики, развития.

Прежде всего, очевидно, что связь между степенью ответственности и совершенностью нормативной базы и даже массовидностью правоохранительной деятельности и правопорядком непрямая. В силу интегрирующего значения правопорядка критериев его устойчивости, крепости множество, но они не носят нормативного или количественного характера. Правопорядок, как мы отмечали, складывается не только вследствие деятельности государства и правоохранительных органов, но и в итоге массового, стихийного правотворчества, поэтому результат спланированных усилий является лишь в некоторой степени предсказуемым. Требуется система оценок и критериев, позволяющих в каждый отдельный момент социального времени получать объективную картину.

Кроме того, представляется чрезвычайно важным указать на следующее обстоятельство. Вопрос о негативных моментах деятельности государства, пра­воохранительных органов, да и общества в целом, связанной с укреплением правопорядка, в социальной (в том числе и юридической) теории пока не ста­вится. Но как можно решать столь сложную социальную задачу, не имея полного представления о той реальности, в которой эта работа осуществляется? Представляется достаточно очевидным, например, что деятельность государст­венных органов в рассматриваемом направлении объективно приводит к тому, что правовой характер системы требований к обществу становится заметно более проблематичным, что создаются препятствия развитию гражданских отношений, что сопротивление преступной среды становится более жестким, а сама преступность обретает сплошь организованный характер.

К сказанному следует добавить: сама постановка задачи укрепления пра-

243

вопорядка имплицитно указывает на то, что наличное качественное состояние правопорядка в принципе устраивает это общество, и надо лишь усовершенст­вовать «узлы» этого «механизма», отладить работу соответствующих органов, улучшить управление и контроль и т.п.

Однако общество хоть и не во всем, но заметно и качественно измени­лось, а желание перемен еще далеко не исчезло. В таких условиях ставить задачу укрепления чего-либо - значит, уходить от решения, страшиться перемен. На самом деле в сегодняшней ситуации должна решаться задача кардинального изменения правопорядка. Стало быть, должна трансформироваться система права в целом, законодательное наполнение общественных отношений, основы и содержание правоприменения и т.д. Возможно ли это сделать в рамках заданного предшествующим обществом правопорядка, в рамках наличной нормативной системы? И возможно ли сделать это вне данных рамок? Мы имеем дело со сложнейшей социально-политической проблемой, с социальной диалектикой.

Является ли преступность антиподом правопорядка, его разрушителем или она может быть рассмотрена как составляющая часть, элемент правопорядка?

На первый взгляд, ответ вполне очевиден: конечно, преступность и правопорядок несовместимы; правопорядок есть то, что направлено против преступности, и выступает свидетельством успешности борьбы C этим негативным социальным явлением.

Однако, как только мы углубимся в существо вопроса, наши суждения перестают быть столь уверенными. Конечно, правопорядок в его аксиологическом понимании неразрывно связан именно с массовым правомерным поведением как граждан, так и должностных лиц, а потому должен быть понят как мера сопротивляемости общества, государства, закона негативным, деструктивным сторонам жизни людей. Правопорядок есть реализованность права, в том числе, и в противодействии преступности.

244

Он не может мыслиться вне преступности как имманентного свойства общественной жизни, равно как и преступность не может быть различена вне правопорядка как ее позитивного фона.

Но совсем иначе положение дел выглядит, если мы подходим к проблеме правопорядка в его социологическом понимании. Поскольку правовой порядок является целостным состоянием общества в определенном аспекте, постольку преступность не просто влияет на состояние правопорядка, не просто предстает как явление, с уничтожением которого связана мысль об эффективном правопорядке, но и оказывается составной частью действительного, а не желаемого правопорядка.

Даже в самых благоустроенных обществах преступность продолжает сохраняться при любых социальных обстоятельствах, и ее уровень редко опускается ниже установившихся и ставших привычными отметок. Могут меняться соотношения крупных и мелких преступлений, но ни те, ни другие сами по себе не исчезают.

В качестве следствия, порождаемого цивилизацией, выступает преступление, которое может рассматриваться как социальная аномалия, радикально противоречащая нормам, в соответствии с которыми существует цивилизованное сообщество. Тот заряд отрицания, тот деструктивный потенциал который несет в себе преступление, делает его как бы совершенно чужеродным образованием в социальном теле цивилизации. Но в том же качестве социального порождения цивилизации, преступность выглядит закономерным и неизбежным явлением в ее жизни. Так возникает антиномия: «Преступность - социальная аномалия, несовместимая с нормами цивилизованного общежития (тезис). - Преступность - закономерное, необходимое и в этом смысле «нормальное» явление в жизни цивилизованного общества (антитезис)»^[134].

Весьма характерна в данном контексте концепция Э. Дюркгейма,

245 назвавшего преступность нормальным социальным явлением. Поэтому преступление есть нормальная реакция человека на ненормальные условия своего существования. Согласно данной концепции, «преступен» каждый человек, потому что хотя бы один раз в жизни он преступил закон и совершил преступление¹. Примечательно в этом плане мнение практикующего судьи Н. Колоколова, «преступное поведение стало привычным для населения, а порой даже образом жизни или способом выживания довольно многочисленных социальных групп»^[135][136].

«Преступность, - писал Дюркгейм, - не только предполагает наличие путей, открытых для перемен, но в некоторых случаях и прямо подготавливает эти изменения. Там, где существуют преступления, коллективные чувства обладают достаточной гибкостью для того, чтобы принять новую форму, и преступление подчас помогает определить, какую именно форму примут эти чувства.

Однако, и это еще не достаточно общий ответ на поставленный вопрос. Необходимо уточнить, одинаково ли влияние различных видов преступности на правовой порядок, на его содержание, уровень.

246

Представляется вполне очевидным, что, например, бытовая преступность и даже большая часть преступлений против личности и ее имущества, хотя и усиливают социальную напряженность в обществе, затрудняют правоохранительную деятельность, но, тем не менее, не разрушают правопорядок, существенно не снижают его уровня. Но, например, организованная преступность, коррупция, как и вообще неправомерные действия должностных лиц и государственных органов самым непосредственным образом и в сильнейшей степени влияют на качество правопорядка, разрушают его.

Как известно из российской истории, взяточничество, казнокрадство, разложение чиновничества имеет крепкие и давние корни. История должностных лиц в современном государстве - это вместе с тем история должностных преступлений. C появлением должностных лиц появляются и должностные преступления. В древнейших памятниках, - в законах Ману, в законах вавилонского царя Хаммурапи, в пятикнижии Моисея, - мы встречаемся уже с преступлениями должностных лиц. Жалобы населения на невыносимые злоупотребления должностных лиц наполняют всю историю древнего Рима. Ими полны хроники средних веков. Нет другой группы преступлений, которая влекла бы за собой для народов такую неисчислимую и неизмеримую глубину разорения, насилий, беззакония, произвола, как преступления должностных лиц.

247

большей легкостью совершать правонарушения, делают их более опасными, ставят частных лиц в более беззащитное в отношении к ним положение. Наконец, пользуясь своей властью, должностные лица могут совершать и такого рода правонарушения, которые совершенно невозможны для частных лиц»¹. В. Ширяев в своей обстоятельной и довольно редкой для своего времени монографии, посвященной только взяточничеству и лиходательству, писал: «Если каждое преступное действие, как бы ничтожно оно ни было, заключает в себе известный элемент общественной опасности, то сугубую опасность для общества представляет должностное преступление. Если массовое проявление общей преступности способно вызвать и породить общественную тревогу, то развитие и умножение должностных преступлений может быть рассматриваемо как общественное бедствие»^[139][140].

Коррупция существует, как правило, в рамках закона, как злоупотребление правом, под прикрытием закона, при непременном условии отсутствия реальной и массовой ответственности. К. Маркс отмечал: «Иерархия карает чиновника, поскольку он грешит против иерархии или поскольку он совершает ненужный иерархии грех, но она берет его под свою защиту, поскольку его грех есть и ее грех»^[141]. У этой чиновничьей «иерархии» выработались свои внутренние законы поведения, свои представления о преступном и непреступном. Отсюда безответственность чиновничества, - безответственность, несмотря на десятки и сотни статей о должностных преступлениях в уголовных кодексах всех стран и всех времен, - безответственность, вошедшая в народные поговорки и пословицы всех народов. Еще в 1852 г. К. Маркс в своей работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» писал, что создается положение, при котором государство в лице «полумиллионной армии чиновников» «... опутывает, контролирует, направляет, держит под своим надзором и опекает гражданское общество,

248

начиная с самых крупных и кончая самыми ничтожными проявлениями его жизни...». Чиновничество «... этот паразитический организм... стал вездесущим, приобрел повышенную эластичность и подвижность, тогда как действительный общественный организм поражает своей беспомощной несамостоятельностью, своей рыхлостью и бесформенностью...»^[142].

Об эффективности действующего законодательства в борьбе с преступностью свидетельствуют ответы опрошенных. На вопрос: «Насколько эффективно, с Вашей точки зрения, используется законодательство в борьбе с преступлениями?» были даны следующие ответы (см. таблицу).

В основном эффективно______________________________________ 9,4______

В основном неэффективно____________________________________ 73,6

Затруднились ответить_________________________________ 17,0

Многие законы не исполняются по причине коррупции в органах государственной власти. Так, на вопрос: «Если законы не исполняются, то по какой причине?» были даны следующие ответы (см. таблицу).

(Сумма ответов превышает 100%, так как по методике опроса можно было выбрать несколько вариантов Ответы проранжированы в порядке убывания количества ответивших.)

Законы не исполняются из-за коррупции в органах власти__________ 54,8

Должностные лица не несут ответственности за

неисполнение законов ____________________ 51,1_____

Граждане не знают законы____________________________________ 41,4

Ослаблена исполнительская дисциплина в органах власти__________ 39,9_____

Законы не соответствуют условиям реальной жизни _____ 36,4_____

Нет надлежащего прокурорского надзора над исполнением

законов_________________________________________________ 24.6________

Граждане не уважают законы_________________________________ 18,9_____

Другие . _______________ 2,8

Коррупция в той или иной степени существует в любом государстве

249

независимо от его политического строя и степени развитости гражданского общества. Она является характерно чертой как развитого, так и развивающегося государства. Но в случае, когда страна переживает переходный период, когда идет смена общественно-политической формации, социально-экономического механизма, когда нарушаются моральные устои общества, коррупция проявляется особенно остро. Она ведет к нарушениям в развитии экономики, способствует разложению власти, падению ее авторитета в глазах населения, дискредитирует институт права и основанный на нем правопорядок, способствует увеличению социальной напряженности.

Поскольку коррупция есть преступность от имени государства и под его прикрытием, в российском негражданском обществе нет реальных средств борьбы с данным явлением в целом. При таком положении дел коррупция становится одним из неформальных факторов складывания и воспроизводства правопорядка. Право начинает трансформироваться в систему, совместимую с преступной деятельностью в обществе¹. Отрицать наличие мощного регулирующего воздействия «теневого преступного права» на широкую сферу общественных отношений в современной России - опасное заблуждение. Особую тревогу вызывают ситуации, при которых официальное право отсутствует, «молчит» или откровенно «злокачественно». «В таких случаях место официального права занимает «теневое право», - справедливо отмечает В.М. Баранов. При этом содержание правопорядка становится тяжелейшей финансовой ношей для государства, а значит — налогоплательщиков. В случае, когда неофициальное право большинства

’ Вместе с тем следует отмстить, что это, так сказать, крайняя позиция. Возможны случаи, когда и неофициальное право, и неофициальный правопорядок могут иметь и позитивные оттенки. Гак, например, В.М. Баранов вполне справедливо, на наш взгляд, отмечает: «..,и теневой порядок, теневое право не могут быть абсолютно негативным феноменом. Это связано с тем, что возникновение и становление теневого права происходило и происходит через организационно-деловые обычаи и обыкновения. Эти регуляторы реально выступают на каком-то этапе общественной санкцией норм теневого права. Санкция будет действительно общественной лишь при условии, что она точнее и эффективнее существующих официальных юридических норм, при условии, что она правильнее отражает баланс интересов. Поэтому естественно, что некоторые элементы теневого права содержат такие нормативные механизмы, которые превосходят нормы официального права и вполне могут служить основой для совершенствования действующего законодательства». (Баранов В.М. Теневое право. Н.Новгород, 2002, С. 16).

250 граждан общества (его сильнейше части - элиты) поддерживает официальное право, то правопорядок поддерживает сам себя, экономя значительные финансовые и людские ресурсы»¹.

Русский юрист И.В. Михайловский верно подметил: «Если нарушение законов гражданами есть большое зло, то это зло достигает наивысшей степени, когда оно совершается властью, то есть тем самым авторитетом, который санкционировал законы, а следовательно, прежде всего обязан охранять их. Нет более опасного пути, чем тот путь, на который становится власть, нарушая законы: она теряет свой этический авторитет и начинает опираться на самый ненадежный базис, а именно на силу. Это - с одной стороны, а с другой стороны, такое поведение власти заражает все общежитие: там теряется драгоценное и ничем не замененное чувство законности и наступает господство случайности, произвола и всеобщего одичания»^[143][144]

Из данного факта вплетенности преступности в правопорядок следует множество теоретических и практических выводов. Это значит, во-первых, проблема правопорядка носит несомненный методологический характер для современной юридической теории. Во-вторых, в плане практическом, с учетом недостаточности возможностей государства в борьбе с этим злом, необходимо создать механизм вовлечения граждан в борьбу с преступностью вообще и коррупцией, в частности.

Добиться этого можно посредством использования таких институтов гражданского общества, как общественные объединения, неправительственные организации, фонды, ассоциации и т.п. Возрастание их роли, на наш взгляд, связано в первую очередь с тем, что общество становится все более и более заинтересованным в судьбе своей страны, а значит, и в своем будущем.

251

Однако начинать надо с формирования такого гражданского и правового сознания общества, при котором дальнейшее развитие коррупции будет невозможно. Действующие неправительственные организации предлагают свои способы решения этой проблемы:

- расширение участия граждан в государственном управлении (достигается за счет создания органов гражданского контроля при органах власти и местного самоуправления, увеличения степени открытости государственных структур перед обществом, совершенствовании действующего законодательства);

- воспитание гражданского и правового сознания (информирование граждан о причинах и источниках возникновения коррупции, формирование в обществе негативного отношения к данному явлению);

- осуществление взаимодействия органов государственной власти с общественными организациями (активное использование СМИ для проведения информационно-просветительских кампаний о деятельности органов государственной власти и органов местного самоуправления, их обязанностях, о правах граждан и негосударственных организаций);

- построение механизма общественного противодействия коррупции (осуществление общественного мониторинга деятельности органов власти в борьбе с коррупцией, например путем создания совместных комиссий);

- осуществление образовательных и просветительских программ, направленных на борьбу с коррупцией (разработка учебных курсов, проведение семинаров, дискуссий и т.п.).

252