Правовая культура в системе социальных институтов

Согласно современным теоретико-социологическим представлениям, любая человеческая деятельность, повторяясь, подвергается габитуализа- ции (т.е. опривычиванию). Это происходит потому, что повторяемость структурирует действие на инвариантные моменты, которые становятся образцом, воспроизводимым затем с меньшими усилиями.

ченные действия типизируются, можно говорить о том, что имеет место процесс институционализации. Под институционализацией подразумевает­ся процесс определения и закрепления социальных норм, правил, статусов и ролей. Институционализация приводит к замене спонтанного социального поведения поведением предсказуемым, соответствующим социальным ожи­даниям, моделируемым и регулируемым. Такой результат достигается благо­даря институциональному закреплению определенных действий и ролей за теми или иными индивидами и социальными группами. Одну из наиболее социально значимых форм такого закрепления составляет право.

Понятие «институт» (от лат. institutum — установление, учреждение), заимствованное социологией из юриспруденции, ранее использовалось по­следней для обозначения отдельного комплекса юридических норм, регу­лирующих социально-правовые отношения в той или иной предметной сфере. Специфические коннотации понятия «институт» в социологии, в целом оставаясь в этом смысловом контексте, обладают более широкой семантикой: институтом называется конкретный тип относительно посто­янной регламентации социальных связей и организационных форм соци­ального регулирования поведения акторов.

Смысл существования социального института определяется стрем­лением любого общества обеспечить своим членам защиту и удовлетво­ряющий их образ жизни. Социальный институт предназначен для решения задач, возникающих в силу коллективного сосуществования в обществе множества индивидов. Он представляет собой формализованную систему связей, норм и правил, организующую регулярные и долговременные со­циальные практики и направляющую их на удовлетворение общественных потребностей и индивидуальных статусно-ролевых ожиданий на основе разделяемых обществом ценностей.

Таким образом, системообразующим элементом любого социального института являются ценности, и такие ценности, которые разделяются 36

всеми участниками институционального взаимодействия. Именно на осно­ве разделяемых членами общества ценностей и для поддержания этих цен­ностей создается нормативная система. Институциональные нормы явля­ются нормами формализованными, то есть записанными, принятыми, ут­вержденными (в отличие от моральных норм, диффузно рассеянных в со­циальном пространстве). Их исполнение является обязательным, и дости­гается эта обязательность мерами принуждения. Следование институцио­нальным нормам основывается на признании легитимности и полезности именно этих норм, а принуждение к их исполнению рассматривается как оправданное. Этим обеспечивается необходимость, устойчивость и долго­временность социального функционирования института.

В то же время институты представляют собой закрепившиеся формы и типы регулярных и долговременных социальных практик: их необходи­мость и конкретные проявления обусловлены именно практическими по­исками разрешения того или иного социального противоречия. В рамках института социальная практика стандартизируется, деиндивидуализирует- ся, что с одной стороны, позволяет включить в нее большое количество людей, а с другой стороны, обеспечивает достаточную предсказуемость их поведения. Стандартизированные, деперсонифицированные социальные практики способствуют оптимальному, с наименьшим расходованием со­циальной энергии и ресурсов, удовлетворению потребностей общества.

Исследования институциональных основ социальных практик зани­мают важное место в теоретической социологии. В школе структурно­функционального анализа понятию «социальный институт» принадлежит одна из ведущих ролей. Так, Т. Парсонс строит свою модель общества, по­нимая его как систему социальных отношений и институтов. Причем по­следние трактуются как особым образом организованные «узлы», «связки» социальных отношений. В общей теории действия социальные институты рассматриваются как особые ценностно-нормативные комплексы, регули-

рующие поведение индивидов, и как устойчивые конфигурации, образую­щие статусно-ролевую структуру общества.

В то же время в рамках институционализма и неоинституционализма сложилось несколько более широкое представление о сущности социаль­ного института. В понимании Д.Норта, к примеру, социальные институты представляют собой «созданные человеком ограничительные рамки, кото­рые организуют взаимодействие между людьми. Следовательно, они зада­ют структуру побудительных мотивов человеческого взаимодействия — будь то в политике, социальной сфере или экономике... Институциональ­ные изменения определяют то, как общество развивается во времени, и, таким образом, являются ключом к пониманию исторических перемен»^[13][14]. Комментируя концепцию Норта, К.Штайльманн отмечает, что «в институ­циональной теории понятие «институты» обозначает «правила игры» в обществе вообще; что институты формируют лишь возможности социаль­ной жизни, тогда как организация направлена на использование этих воз­можностей. Штайльманн высоко оценивает введение Д.Нортом в научный оборот ключевого понятия недискретности, плавности изменения состоя­ния институциональных параметров. Наконец, по мнению Штайльманна, «главная роль, которую институты играют в обществе, заключается в

уменьшении неопределенности путем установления устойчивой, хотя не обязательно эффективной, структуры отношений между людьми»¹.

Таким образом, социальные институты можно рассматривать как уз­ловые пункты ценностно-нормативной структуры общества. Нормативная система представляет собой целостность, обладающую гибкостью, способ­ностью адаптации и самосохранения. Некоторые нормативные системы обладают таким запасом прочности, что сохраняются веками и тысячеле­тиями, обеспечивая длительное существование соответствующих цивили­заций.

Как соотносится правовая культура с институциональной структурой общества? Общеизвестным и установленным фактом является встроен- ность в эту структуру самого права, представляющего собой значимый со­циальный институт. Что же касается правовой культуры, то она, не вклю­чая в себя формализованных требований и предписаний, не располагая особым механизмом социального контроля за соблюдением принципов от­ношения к праву, исходя из стандартного определения, сама по себе, без­условно, не может рассматриваться как отдельный социальный институт. Однако если исходить из понимания социального института как норматив­ной фигуры, то правовую культуру можно, как нам представляется, под­вести под это определение.

В институциональном контексте роль правовой культуры состоит в том, чтобы соотнести и посредством общепризнанных норм связать полити­ко-правовую организацию общества и правовое поведение его членов. Пра-

¹ IlhnnuihMCiHH К. Новая философия бизнеса. M.; Берлин, 1998. Т. II. С. 238.

вовая культура как социально-исторически обусловленные, превратившиеся в нормативные фигуры и закрепившиеся в этом качестве отчасти отрефлек- сированные, отчасти дорефлексивные, «габитусные» представления о «дан­ном, законном и справедливом», отражает строго определенное, конкретное понимание права, цравомерности и социального порядка. В правовой куль-

♦ »

туре сочетаются идеи, представления, взгляды и эмоции, отражающие от­ношение к действующему праву, представления о юридических обязанно­стях и правомочиях, о правомерности того или иного поведения, о норма­тивном общественном порядке в целом.

Правовая культура, кроме того, рассматривается как качественное состояние правовой жизни общества, которое выражается в правовом или, наоборот, преимущественно неправовом уровне социальных практик, со­вершенстве и отлаженности, или, наоборот, несовершенстве правовой и правоприменительной деятельности, правосознания и правовой активности личности, а также в степени актуализации возможностей самореализации последней и взаимной ответственности государства и личности, положи­тельно влияющих на общественное развитие и поддержание самих усло­вий существования общества.

Под правовой культурой, как нам представляется, необходимо также понимать определенное нормативное отношение к процедурам принятия решений и правилам поведения, закрепленным в законодательстве. Такое отношение присуще группе людей, которые разделяют друг с другом в рамках единого социокультурного символизма общее видение смысла "правовой игры", в которую они так или иначе вовлечены. У каждого культурно-интегрированного сообщества, обладающего правовыми притя­заниями - своя правовая культура. Она имеет интерсубъективную природу, возникает и существует только в контексте социального взаимодействия.

*

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА

C развитием правового начала в обществе удельный вес правовой культуры как нормативной фигуры в общей конфигурации институтов воз­растает. Когда же речь идет о развитом гражданском обществе, коррели­рующем с правовым типом государства, то, как нам представляется, здесь правовая культура обретает наиболее значимое место в системе социальных институтов, О принадлежности правовой культуры к институциональной конфигурации правового общества можно судить также исходя из развитого нами выше на основе работ П.Бергера и ТЛукмана понимания процесса ин­ституционализации как социальной типизации. Правовая культура может рассматриваться как совокупность идей и представлений, определяющих обращение к правовым способам разрешения проблем как социально­типическую ситуацию.

Необходимо помнить, что право не является консервативной частью институциональной структуры общества, это активное, действенное нача­ло, порождающее процесс резонирующих институциональных изменений. Конструирование правового пространства представляет собой технологию социального конструирования, оно приводит не только к изменению соци­альных отношений и общественной реальности, но и к новым стандартам нормативного поведения и взаимодействия, порождая стереотипы вновь формирующейся правовой культуры. Поэтому сознательная правотворче­ская деятельность является в каком-то смысле “демиургической”, форми­рующей более современные правовые стандарты и установки сознания.

Важным элементом исследования правовой культуры в контексте ин­ституциональной структуры общества является дифференцированный под­ход к ней как к сложно организованной системе разнохарактерных и посто­янно взаимодействующих факторов. В формировании правовой культуры 41

значительную роль играют такие институциональные составляющие, как па­раметры профессиональных и личностных качеств представителей юридиче­ских и смежных профессий, чиновников правоохранительных и правоприме­нительных органов: “Связь между юридическими ожиданиями, правоприме­нением и “уступчивостью” поведения носит сложный характер. Она отчасти обусловливается институтами, имплементирующими право. Администрация, полиция, представители юридической профессии и суды формируются путем подбора и обучения своего персонала. Поэтому реализация правовых ожида­ний зависит от структуры и деятельности представителей юридических про­фессий и парапрофессий. Их численность, подбор и модель карьеры образу­ют составные части явления, которое мы называем правовой культурой”^[15]. Эта цитата раскрывает содержание довольно нетрадиционного понимания правовой культуры, развиваемого голландским профессором Э. Бланкенбур- гом. Последний выводит специфику конкретной правовой культуры из на­циональной специфики структуры юридической профессии. По-видимому, этот подход лишь ограниченно может использоваться в исследованиях пра­восознания и правовой культуры в России. Однако с точки зрения методоло­гии, помимо проводимой здесь идеи дифференцированного плюрализма в понимании феномена правовой культуры, концепция Бланкенбурга выгодно отличается тем, что требует от исследователя принимать во внимание этно- национальные архетипы правопонимания и институциональные традиции социально-правового строительства в конкретной стране. Наконец, в самом деле уровень профессиональной подготовки и опыт практической деятельно­сти специалистов-правоведов и юристов-практиков достаточно адекватно от­ражают уровень правовой культуры общества, так как служат индикатором социальной ценности самой профессии юриста, востребованности обществом

его профессиональной деятельности и качественного уровня бытующей в обществе правоприменительной практики.

В этой связи нам представляется, что в аналитических целях можно выделить два уровня правовой культуры: 1) специализированная правовая культура и 2) неспециализированная правовая культура. Специализиро­ванная правовая культура связана с такой деятельностью, которая своим непосредственным предметом имеет право и активно с ним работает в ре­альном или идеальном плане. Говоря в более строгой терминологии, спе­циализированная правовая культура характеризует профессиональную ак­тивность определенной категории людей. Неспециализированная правовая культура, в отличие от описанной специализированной, характеризует ши­рокие слои общества, подавляющее большинство населения страны как людей, не имеющих профессионального отношения к системе права.

В свою очередь, в рамках специализированной правовой культуры можно выделить два основных типа: институциализированную и неинсти- туциализированную правовую культуру. Право как таковое, как мы уже говорили выше, представляет собой специфический социальный институт, осуществляющий нормативную регуляцию всего общества, его отдельных сфер, а также жизнедеятельности индивидов. Институциализированная правовая культура представляет собой выражение, во-первых, права как института, т.е. это функция данного института и, следовательно, в содер­жательном плане ограничивается им. Во-вторых, она не просто выражает и отражает право как особый социальный институт, а именно право данного, конкретного государства. Следовательно, институциализированная право­вая культура сугубо функциональна: в ней проявляется система права, притом наличного права.

Далее в границах институциализированной правовой культуры мож­но выделить три уровня. Первый - это уровень правовой культуры, на ко­тором и зафиксирована наличная система правового регулирования. Но 43

сама эта система представляет собой продукт сознательной нормотворче­ской деятельности специально на то уполномоченных профессионалов со специальным образованием. Поэтому вторым уровнем институциализиро- ванной правовой культуры является созидательный, творческий уровень. Творческий именно в данном узком смысле правотворчества. Наконец третьим уровнем институциализированной правовой культуры является исполнительская правовая культура. Это уровень, связанный с практикой применения наличных правовых норм и законов, предписаний и инструк­ций. На этом уровне правовая культура есть лишь функционирование в живой форме объективно-идеальной, предметно зафиксированной право­вой культуры. Следовательно, логическая связь трех уровней институциа­лизированной правовой культуры такова: правотворческая правовая куль­тура; объективно-идеальная правовая культура; исполнительски-функцио- нальная правовая культура.

Наличие институционализированного уровня в правовой культуре констатирует, в частности, применительно к правосудию, и отечественный исследователь А.А.Ликас: “Культура - это прежде всего особая форма осознания системности и целостности общественной жизни. Поэтому ин­терпретация правосудия как феномена культуры имеет прежде всего мето­дологическое значение: правосудие следует рассматривать не изолирован­но от других форм социальной общественной деятельности, а в комплексе всех взаимосвязей и взаимоотношений; оно выступает не как нечто отвле­ченное, а как конкретное и живое общественно-производственное соци­альное явление справедливости”^[16].

В институциональной системе общества на правовую культуру оказы­вают существенное влияние другие нормативные регуляторы и социальные институты, прежде всего мораль, традиции и общественное мнение. Одним

из важнейших факторов воздействия на правовую культуру является сло­жившаяся в обществе правовая система и практика правоприменения, но и они, в свою очередь, зависят от уровня и характера правовой культуры. Можно сказать, что правовая культура на социетальном и индивидуальном уровне неотделима от институционализации системы правоотношений и все­го института права, связана с правотворчеством и правоприменением.

Однако у правовой культуры, помимо ее тесной взаимосвязанности с институциональной конфигурацией правовой системы, есть и другая сторо­на: правовая культура являет собой подсистему культуры в целом как соци­ального института. Нетрудно увидеть наличие соответствия между структур­ными элементами правовой культуры как специфического культурного обра­зования и структурными элементами культуры как целого. Так, Н. Смелзер в качестве важнейших элементов культуры выделяет понятия, обозначающие способ организации человеческого опыта, представления о том, каким обра­зом различные аспекты опыта людей связаны между собой, ценности или общепринятые верования относительно целей, к которым люди должны стремиться, правила или нормы, регулирующие поведение людей в соответ­ствии с ценностями их культуры. Очевидно, что правовая культура общества включает все названные элементы.

Правовая культура общества как единое культурное целое являет со­бой комплекс, объединяющий юридическую науку; правовую идеологию, утверждающую и обосновывающую правовые ценности; правовую психо­логию, т.е. обыденные правовые представления и социальные эмоции по отношению к правовым явлениям; объективное право и законотворчество, правоотношения, правопорядок и способы его охраны. Рассмотрение ин­ституциональных характеристик правовой культуры общества позволяет глубже понять ее конкретно-исторический характер, тесную связь с налич­ной социальной структурой общества. Естественно, однако, что правовая 45

культура общества в своей институциональной ипостаси неразрывно свя­зано с правовой культурой личности.

На единство и взаимообусловленность индивидуальной и социеталь- ной правовой культуры справедливо указывает В.П. Сальников: «Правовая культура есть особое социальное явление, которое может быть воспринято как качественное правовое состояние и личности, и общества, подлежащее структурированию по различным основаниям... По существу это — совокуп­ность всех позитивных компонентов правовой деятельности в ее реальном функционировании, воплотившая достижения правовой мысли, юридической техники и практики»^[17]. Необходимо подчеркнуть, что единство индивидуаль­ного и социетального уровней правовой культуры является важнейшим ме­тодологическим принципом исследования ее как феномена. Индивидуальная правовая культура может складываться во многом стихийно под непосредст­венным влиянием на личность наличной правовой действительности. На нее оказывает значительное влияние личностный опыт участия в правоотноше­ниях. Качественный характер индивидуальной правовой культуры в значи­тельной мере зависит от общего характера микросреды повседневного бытия личности, ее жизненного пространства; это влияние подробно будет рассмат­риваться в третьей главе нашей работы. Наконец, существенным фактором социального влияния на правовую культуру является правовое образование, способствующее развитию у личности адекватного правопонимания и созна­тельной склонности к правомерному поведению.

Если говорить об индивидуальной правовой культуре в социально­психологическом разрезе, то необходимо исходить из положения, согласно которому становление индивидуальной культуры есть личностная интерио- ризация коллективного опыта существования в социокультурном простран­стве, накопленного из поколения в поколение. Применительно к правовой

культуре здесь имеется в виду интериоризация ценностей права, передача следующим поколениям опыта позитивного, социально конформного отно­шения к праву и правового поведения. Таким образом, в правовой культуре находятся в единстве ценностные ориентации и непосредственные мотива­ции правового поведения. Напомним, что согласно определению, данному П. Сорокиным, право есть 1) “совокупность правил поведения, указываю­щих дозволительно-должное поведение путем распределения полномочий и обязанностей; 2) такие правила или нормы даны в психике людей в виде правовых убеждений, указывающих должное поведение путем признания и разграничения определенных прав и обязанностей за теми или иными лица­ми в различных случаях жизни; 3) эти правовые убеждения реализуются или объективируются: 1) в правовых устных суждениях; 2) в символически- правовых обрядах; 3) в писаных законах; 4) в поведении и поступках людей, вызванных к жизни этими убеждениями и представляющих осуществление их; 5) во всей социально-политической организации общества и в укладе его отдельных институтов и учреждений”^[18]. Исходя из этого, индивидуальная правовая культура представляет собой интеллектуально-эмоциональное об­разование, включающее в себя адекватную сознательную позицию по от­ношению к праву, правовую осведомленность, и дорефлексивную, габитус- ную, эмоциональную готовность к правомерному поведению.

В то же время индивидуальная правовая культура не представляет со­бой простого слепка с правовой культуры общества, окружающего данного индивида. Между правовой культурой отдельной личности и состоянием правовой культуры общества в целом и института права возможны проти­воречия. Ниже мы увидим, что такие противоречия могут быть обусловлены как несовершенством и неадекватностью времени существующей системы законодательства, так и в целом наличием зазора между позитивным правом

и «живой» правовой культурой общества, основанной на следовании не­формальным нормам, что выливается в засилии неправовых социальных практик. Правовая культура в современной России, например, характеризу­ется разнородностью и противоречивостью. Наряду с юридическими док­тринами и правовыми нормами, закрепленными в законодательстве, суще­ствует «живая» правовая культура правящих слоев и различных социальных групп. На повседневные установки и ориентации широких слоев населения все еще определяющее воздействие оказывают традиционные факторы (обычаи, религия и мораль), осложняемые воздействием межэтнических, хозяйственных, лингвистических, конфессиональных и иных отличий. Зна­чительное влияние традиционных факторов на правовые представления и правопонимание не означает, однако, что массовую правовую культуру рос­сиян можно свести к традиционному правосознанию. В сознании одних и тех же слоев населения сочетаются подчас традиционные, переходные и но­вые элементы, соотношение которых во многом зависит от конкретной си­туации. Это требует как выработки общих принципов изучения правовой культуры в России, так и содержательного (социологического) изучения различных ее сторон и проявлений в общественной жизни.

Несовпадение отдельных правовых институтов и норм и реальной правовой культуры граждан чревато распространением среди населения недоверия к правоохранительным структурам и правового нигилизма как негативного, отрицающего отношения к праву как таковому. И в то же время снятие неоправданных формальных запретов и замена их новыми нерепрессивными правовыми нормами влияет на социальное поведение индивидов, расширяя область правомерных, допущенных обществом дей­ствий. Все эти явления в совокупности являются социальными факторами эволюционных изменений индивидуальной правовой культуры.

Правовая культура личности, так же как и правовая культура обще­ства, - явление конкретно-историческое, поскольку не может не коррели- 48

ровать с трансформациями права как социального института. В связи с кардинальными изменениями, происходящими в России в настоящее вре­мя, качественно меняется правовая основа общества, приобретая ориента­цию на приоритет интересов человека и гражданина, воплощенных в пра­вах личности, на гуманные принципы, провозглашенные в документах ме­ждународного права. Соответственно трансформируется и содержание правовой культуры общества. В отличие от типа правовой культуры, куль­тивировавшегося в тоталитарном обществе и характеризовавшегося идео­логизированным подходом к проблеме прав человека, новые для России культурно-правовые установки содержат в качестве базовых ценности де­мократии и гуманизма.

В демократическом обществе, в отличие от тоталитарного, существу­ют эффективные механизмы непосредственного вовлечения граждан в про­цесс законотворчества, что влечет за собой рост ответственности рядовых микроакторов за качество принимаемых законов. Поэтому способность кри­тически оценивать принимаемые законы, готовность участвовать в выра­ботке законодательства, протестовать против законов, противоречащих ду­ху права и принципам демократического государственного строительства, является неотъемлемой составляющей индивидуальной правовой культуры, адекватной демократическому обществу. Следовательно, правовая система демократического общества основана на непременном признании и защите государством прав человека и гражданина, на предоставлении самому граж­данину формальной и реальной возможности использовать все законные средсва и способы для защиты своих прав. Поэтому важным требованием к индивидуальной правовой культуре, выдвигаемым демократическим обще­ством, является не только знание своих прав и свобод, но и умение и готов­ность защищать свои права в случае их нарушения, а также солидаризиро­ваться с другими гражданами, чьи права нарушены.

В демократическом обществе основным правовым принципом явля­ется принцип "разрешено все, что не запрещено". Это подразумевает, что все индивиды имеют самые широкие возможности самостоятельно выби­рать направления и способы деятельности в разных сферах социальной жизни. В то же время, пользуясь предоставленной им свободой, они не должны выходить за рамки правового пространства.

Попытаемся вычленить основные содержательные компоненты пра­вовой культуры, типологически адекватной социальному пространству де­мократического общества. Нам представляется, что к таким компонентам следует отнести:

— систематизированные теоретические и обыденно-практические знания о праве и заложенных в нем гуманистических принципах, о системе действующих в разных сферах жизни общества правовых норм и порядке их применения, совокупности прав, свобод и обязанностей граждан, спо­собах реализации и защиты прав и свобод, существующем в обществе пра­вопорядке, мерах его укрепления и способах охраны;

— ориентированное на социальную ценность права и правопорядка эмоциональное отношение к правовым явлениям - уважение к праву и ак­тивное неприятие нарушений правопорядка, установка на законопослуша- ние, на практическое применение правовых знаний в решении личных жизненных проблем, на восприятие правовых предписаний как лично зна­чимых и готовность проявить волю для их выполнения, на совершенство­вание действующего законодательства;

— осознанное правомерное поведение, мотивируемое сознательным стремлением индивида к реализации своих прав и свобод, к защите своих прав в случае их нарушения, к участию в правозащитной деятельности, к добросовестному выполнению обязанностей гражданина России.

Правовая культура связана с системой социальных институтов обще­ства также в силу своей важной функции в процессе социализации. Через

правовую культуру происходит усвоение индивидом ценностных ориента­ций в сфере права. Институционализированные образцы поведения, мыш­ления, ценностного выбора становятся в процессе социализации основой устойчивой позиции человека в жизни, специфическим «встроенным» стимулом к правомерному поведению. В этом смысле правовая культура как внутренний механизм социальной регуляции выступает мощным сред­ством осуществления социального контроля.

C другой стороны, важнейшая функция правовой культуры в структуре института права заключается прежде всего в социокультурной обусловлен­ности правопонимания и правовой идеологии, которые, в свою очередь, влияют на процессы современного правообразования. Правотворческий про­цесс всегда требует предварительного ознакомления законодателя с мнением простых граждан и правоприменителей о необходимости того или иного ха­рактера регулирования процессов, протекающих в конкретной сфере общест­венных отношений, концептуальной разработки будущего нормативного акта и механизмов его реализации. В этом процессе главную роль играет правовая культура - через психологические ожидания и установки индивидов в сфере права, через философские, социально-экономические и политические прин­ципы, которых придерживается законодатель, через его представления о ха­рактере желаемого социального и правового порядка. Именно поэтому «жи­вая» правовая культура определяет характер законотворчества, обладает сильным прямым воздействием на институты общества, их конфигурации, реальное соотношение формальных и неформальных регулятивов поведения.

Преобразования, осуществленные в современном российском обще­стве в ходе реформ, внесли существенные изменения в его институцио­нальную структуру. Как отмечает Т.И. Заславская, несмотря на незавер­шенность осуществляемых институциональных преобразований, неста­бильность официальных правил игры и их нелегитимность для большой части акторов, институциональное пространство современного российско- 51

го общества существенно отличается от дореформенного благодаря тем шагам, которые были сделаны по формированию новых экономических и политических институтов^[19]. Однако институциональное пространство, сформировавшееся в современном пореформенном российском обществе, хотя по своим формальным признакам и напоминает институциональные пространства развитых обществ, в действительности значительно отлича­ется от них. Институциональное пространство современного российского общества, как показывает, в частности, Ю. Агафонов^[20], далеко не однород­но. В нем хаотично переплетены элементы старых и новых институтов. И в этом мозаичном пространстве право как социальный институт в наиболь­шей степени не соответствует заявленным целям реформ и задачам време­ни, что усугубляется общим неправовым состоянием социального про­странства, слабостью и деформированностью правовой культуры.

Действительно, нетрудно увидеть, что ключевые институты россий­ского общества - экономика, политика и право, - в ходе реформ оказались преобразованы в разной степени, причем эти преобразования не были син­хронными, и в настоящее время, по мнению той же Т. И. Заславской, «в самом удручающем положении находится именно право»^[21]. Несоответствие

современного российского права состоянию других институтов способст­вует развитию и широкому распространению в обществе социальных практик неправового характера, которые в настоящее время доминируют. Институциональные изменения, осуществляемые в сфере права, не поспе­вая за скоростью процессов в области «живой» правовой культуры, не мо­гут воспрепятствовать распространению неправовых социальных практик, и в силу этого затрудняется социальная адаптация населения к реалиям рыночного общества. Объем и уровень неправовых социальных практик таковы, что их можно рассматривать в качестве единого общего контекста жизни современного российского общества и осуществляемых в нем пре­образований институциональной системы.

Анализируя причины засилия неправовых социальных практик в со­временном российском обществе, Т.Н. Заславская констатирует, что по­следние восходят к институциональным источникам, и выделяет два таких источника. Первый из них составляют имеющиеся противоречия и несоот­ветствия во внутренней структуре подлежащего трансформации социаль­ного института как такового. Второй - это характеристики конфигурации социальных институтов. Взаимное наложение действия обоих этих факто­ров влечет за собой нарастание неправового характера социального про­странства России и, соответственно, деформации правовой культуры.

Нормативная фигура, каковую представляет собой социальный инсти­тут, обрисовывается формальными нормами и правилами, требующими не­укоснительного исполнения со стороны всех членами общества, вместе с правовыми механизмами их реализации, в частности, средствами государст­венного и общественного контроля, а также неформальными нормами, уко­рененными в живой правовой культуре данного общества. Изменение фор­мальных норм, средств социального и правового контроля и неформальных правил социального взаимодействия происходит относительно независимо друг от друга. Чем более синхронный и согласованный характер имеют эти 53

изменения, тем успешнее процесс институциональной трансформации; на­против, рассогласованность динамики таких изменений может существенно затруднить институциональные преобразования вплоть до извращения их су­ти. Так, согласно исследованиям В. Радаева^[22], специфическую особенность современного социального пространства России составляет деформализация формальных правил и доминирование в социальной практике неформальных норм «живой» правовой культуры, что ведет к образованию институцио­нальных вакуумов. В частности, возникает правовой вакуум как отсутствие адекватных стремительно усложняющейся действительности законов. А.Малиновский пишет по этому поводу: “Этот временной разрыв между правом необходимым и правом наличным, когда общество стремительно ус­ложняется и развивается, а право остается на месте, и является основной причиной возникновения правового вакуума”^[23]. Этот же исследователь связы­вает образование правового вакуума с экономическими и политическими преобразованиями в России 1990-х годов. Во-первых, в связи с архаизацией и отмиранием правоотношений советского общества принципиально устарева­ет и законодательство, регламентирующее не существующие ныне отноше­ния. Остается значительное число недействующих норм, лишившихся объек­та регламентации. Ряд ранее актуальных норм запретительного характера от­меняется, поскольку препятствует развитию новых экономических отноше­ний. Во-вторых, сам характер общественных отношений в новых условиях меняется (директивные становятся контрактными и т.п.), что требует измене­ния соответствующих правовых оснований и форм регламентации, принятия изменений, поправок и дополнений к действующему законодательству. А это не достигается в полном объеме.

Наконец, само по себе формирование новых, не испытанных прежде, общественных отношений также порождает правовой вакуум, поскольку разработать и принять непротиворечивое, сбалансированное и эффектив­ное законодательство по регламентации в первую очередь политико­демократических, предпринимательских, собственнических, гражданских и иных актуальных отношений с адекватной темпам социальных измене­ний скоростью не представляется возможным. “Переход от права налично­го к праву необходимому неизменно происходит в любой стране в кон­кретно-исторический период. И в течение этого периода необходимое пра­во отсутствует, а вновь возникшие общественные отношения не регулиру­ются. Это явление и называется правовым вакуумом”¹. В конечном счете, какими бы ни были причины, порождающие правовой вакуум, несовер­шенство правовой системы, ее внутренняя противоречивость и запутан­ность, наличие архаических и утративших объект регламентации норм, от­сутствие норм жизненно необходимых никак не способствуют формирова­нию правовой культуры, соответствующей современным правовым стандар­там, логике и признанным принципам международных правоотношений.

Несоответствия и деформации во внутренней структуре трансфор­мирующихся социальных институтов в современном российском обществе уже сами по себе, как справедливо замечает Т.И. Заславская, становятся важными источниками неправовых практик. К таким несоответствиям прежде всего, согласно Заславской, следует отнести значительное отставание реформирования и в целом серьезное ослабление вертикального контроля со стороны должностных лиц за соблюдением правовых норм; слабость гори­зонтального контроля за правильностью исполнения правовых норм, вопло­щенных в новых ролевых ожиданиях, в связи с неактуальностью и нелеги­тимностью провозглашенных в ходе реформ прав; противоречивость и неус­тойчивость ролевых ожиданий из-за того, что в условиях кардинальных об-

¹Там же.

щественных перемен в институционально-правовых предпочтениях значи­тельных групп соседствуют не всегда совместимые элементы.

Помимо указанных внутренних несоответствий в институциональ­ной структуре, не менее важным источником неправовых практик являют­ся особенности служившейся в современном российском обществе конфи­гурации институтов. Специфика конфигурации придает институциональ­ной системе вообще и каждому институту в отдельности качественные ха­рактеристики, определяя возможности сокращения или же перспективы расширения и институционализации неправовых практик. Одной и той же конфигурации власти и собственности могут отвечать принципиально раз­личные качества структур гражданского общества и прав человека. На­пример, сильная государственная власть может дополняться зачаточным состоянием гражданского общества, недемократическим, тоталитарным типом управления. Поэтому для успешного прохождения российским об­ществом фазы реформ необходима синхронность трансформирования или формирования заново основных институтов, что привело бы к сочетанию легитимной, демократичной и эффективной власти; легитимной и в право­вом отношении защищенной собственности; зрелого гражданского обще­ства; гарантированных прав и свобод личности. Все это в совокупности конституировало бы адекватный задачам времени тип правовой культуры и устранило бы имеющиеся деформации социального пространства.

Несоответствия в конфигурации базовых институтов составляют наиболее существенный источник распространения неправовых социаль­ных практик. Более того, распространение последних, в свою очередь, стимулирует дальнейшие институциональные деформации, что проявляет­ся в массовых нарушениях со стороны власть имущих законных личных прав рядовых граждан, в пассивности и слабости социального протеста на­селения, отсутствии солидарности в защите прав. Общее состояние инсти­туционального пространства в этих условиях характеризуется нестабиль- 56

ностью, непрочностью, ненадежностью и изменчивостью, доминировани­ем неформальных норм и правил, определяющих качество социальных взаимодействий. К тому же при этом не могут не воспроизводиться при­вычные в прошлом административно-командные правила игры, которые также обретают новое качество живой правовой культуры и сами по себе становятся важным источником неправовых практик.

Вообще, согласно институциональному подходу, специфика националь­ной культуры, в том числе и правовой, производна от следующих элементов институциональной структуры общества: от характера властных отношений и норм, регулирующих рутинные социальные практики, от конфигурации сфер повседневной деятельности, от процедуры разрешения конфликтов и регули­рования насилия. В этом смысле интересно, что, как отмечает А.Н. Олейник, институциональные структуры тюремного сообщества и современного рос­сийского социума схожи, сродственны, конгруэнтны. Именно в факте конгру­энтности институциональных организаций кроется объяснение проникновения тюремной субкультуры во многие сферы повседневной жизни россиян^[24]. Есте­ственно, что такое сходство свидетельствует о глубокой патологичности строения институционального пространства российского общества, о неправо­вом характере сложившейся «живой» правовой культуры.

Таким образом, состояние правовой культуры общества теснейшим образом связано с его институциональной структурой, определяя правовой или неправовой в целом характер социального пространства. Институцио­нальные трансформации, происходящие в современном российском обще­стве, их неравномерность, структурная незавершенность и сохраняющиеся значительные элементы старых институциональных структур воздейству­ют на правовую культуру общества, генерируя неправовые социальные практики на массовом уровне.

Исследование правовой культуры в институциональном контексте позволяет более рельефно увидеть механизмы ее функционирования в об­ществе как конститутива фонового пространства социальных практик. Од­нако институциональное рассмотрение должно быть дополнено: теперь мы остановимся более подробно на исследовании функциональной специфики правовой культуры в системе социальной регуляции.

1.3.