Правовая культура и формирование институтов гражданского общества в современной России

Несмотря на то, что идея необходимости формирования в России гражданского общества является далеко не новой, процесс концептуализа­ции этой идеи на уровне социологического и социально-правового дискур­са остается неоднозначным и встречается с рядом сложностей.

го, как справедливо подчеркивает В.С. Нерсесянц^[169], сам семантический строй понятия "гражданское общество" содержит некое внутреннее несо­ответствие. Действительно, "гражданин", "гражданство" - все это скорее политические понятия, коррелирующие скорее с понятием "государство", сферой отношений власти-подчинения и областью публичного права. То­гда как сфера социального существования и область права, сопряженные в нашем сознании с понятием гражданского общества, - это как раз сфера частных отношений, регулируемая частным правом, сфера, основным субъектом которой является не гражданин как политическая фигура, а ча­стное лицо, приватный, непубличный человек, интересующий нас именно в этом качестве. Это несоответствие распространяется и на понятие "граж­данского права", которое, как известно, регулирует не отношения государ­ства и граждан как политических лиц, а отношения, складывающиеся меж­ду частными лицами в процессе их частных - внеполитических — взаимо­отношений. Аспект защиты и охраны прав частного лица от посягательств неправового государства, разумеется, находится в тесной связи с политиче­ской реальностью общества, сущностью данного конкретного государства, но в целом, повторяем, речь идет о частном праве и частных отношениях.

Впрочем, этим несоответствием дело не ограничивается.

общества как особого социального образования и поныне остается предме­том научной полемики. Отсюда вытекает неопределенность толкования различных содержательных нюансов этого понятия.

Социологические представления о гражданском обществе связаны с его пониманием как разновидности общества как такового. Действительно, с философской точки зрения понятие "общество'" соотносится по содержа­нию с понятием "гражданское общество" как общее и частное.

В рамках социологического анализа гражданское общество опреде­ляется как целостная совокупность неполитических, духовных и экономи­ческих отношений в обществе; сфера жизнедеятельности людей, характе­ризующаяся спонтанной самореализацией прав и свобод индивидов, гаран­тируемых законом.

Более детальный анализ позволяет высветить отдельные особо значи­мые смысловые грани понятия "гражданское общество". Так, например, со­гласно Г.Г. Дилигенскому гражданское общество представляет собой сово­купность отношений и институтов, функционирующих независимо от поли­тической власти и способных на нее воздействовать^[171]. З.Т. Голенкова считает необходимым проводить дистинкцию между теоретико-аналитической и нормативной функциями этого понятия. На теоретико-аналитическом уровне последнее можно, как указывает она, рассматривать как "агрегированное по­нятие, обозначающее специфическую совокупность общественных коммуни­каций и социальных связей, социальных институтов и социальных ценно­стей, главными субъектами которой являются: гражданин со своими правами и гражданские (неполитические и негосударственные) организации, ассоциа­ции, объединения, общественные движения и гражданские институты"^[172].

же время понятие гражданского общества имеет и нормативное измерение. Можно сказать, что оно содержит в себе некую нормативную концепцию, стимулирующую формирование специфических мотиваций к социально- политической активности определенного содержания.

Нам представляется, что нормативное измерение понятия "граждан­ское общество" именно в силу того, что оно обладает прямым выходом в сферу мотиваций социального действия, имеет особую значимость для ис­следований в области социального поведения, в частности, поведения в области права. Нас будет интересовать прежде всего связь гражданского общества с определенным типом правовой культуры, с личностно­мотивационной составляющей правового поведения.

Поскольку гражданское общество на той или иной стадии своего развития существует в качестве вписанной структуры в любом обществе, где действует частное право и охраняется правовая автономность лично­сти, его можно, по-видимому, определить как особое социальное про­странство, конституируемое взаимодействиями независимых друг от друга и от государства индивидов. Так, согласно мнению Л.С.Мамута, «граждан­ское общество есть действительно сообщество частных (неполитических) лиц, носителей частных целей и интересов»^[173]. Следовательно, субъектом отношений гражданского общества, его основой и смысловым центром яв­ляется индивид во всей полноте своих прав как носитель определенной со­циально-правовой инициативы. Атрибутами такого индивида должны быть социальная и правовая активность, наличие осознанной позиции по отно­шению к обществу и праву, развитое правосознание и соответствующая ему личная правовая культура. Формирование гражданского общества на­ходится в прямой зависимости от развития в обществе идеи индивидуаль­ной свободы, идеи человеческой личности вне зависимости от ее расы, на-

ционапьности, пола, возраста, вероисповедания как высшей социальной ценности. Еще Г.В.Ф. Гегель показал, что главную характеристику граж­данского общества составляет отдельная личность, которая сама является целью себя самой.

Возвращаясь к приведенной выше мысли З.Т. Голенковой о норма­тивной составляющей понятия "гражданского общества", нельзя не усмот­реть здесь связи с проблемой правовой самореализации личности. Норма­тивное содержание идеи гражданского общества как типа социальной сис­темы, становление и само существование которой впрямую зависят от пра­вовой самореализации индивидов, от их правосознания, правовой культуры и отражающего их качества поступков, направлено на формирование адек­ватной идеалу гражданского общества личностной ориентации, которая бы воплощалась в конкретных мотивациях и установках.

В настоящее время формирование гражданского общества в России рассматривается как официальная цель проводимых в стране реформ. Представляется, однако, что утвердившиеся в западном цивилизованном мире принципы социальной организации правового государства, граждан­ского общества подкреплялись соответствующим наличествующим там типом правовой культуры, основой которой были закрепленные в сознании граждан ценности свободы личности, прав человека. В России ситуация гораздо сложнее, поскольку здесь речь идет о коренной ломке традицион­ного, архетипического в своих основах правопонимания и более того — са­мих этнокультурных оснований системы ценностей. Традиционалистски ориентированные отечественные мыслители отрицают возможность по­добной ломки. Например, по мнению А. Дугина «гражданского общества

как явления у нас не существует, и более того, не может существовать по историческим причинам... Гражданского общества в России не может быть даже в теории, поскольку гражданское общество - это социально- политический продукт развития западно-европейской романо-германской цивилизации, двигавшейся по совершенно иной логике. Попытки превра­тить авторитарным образом социальную организацию россиян в граждан­ское общество (или его прообразы), что на практике было тождественно его радикальной вестернизации, всякий раз приводило к катастрофиче­ским, апокалиптическим последствиям, к расколу, жестокой диктатуре, от­чуждению правящих элит от широких масс»^[175].

Оживленная законодательная деятельность последних лет разбивает­ся о тот факт, что до сих пор не отработан механизм реализации законов, причем одной из причин этого была вера российских реформаторов во все­силие «невидимой руки» рынка, которая сама должна была, по их пред­ставлениям, отрегулировать не только экономическую сферу, но и соци-

апьные процессы. Обвальная приватизация государственной собственно­сти привела к ослаблению государственности, а это, по мнению многих ис­следователей, - движение в сторону, противоположную обществу, осно­ванному на праве¹. Назрела необходимость реформирования российской государственной Системы и в целом системы социальных институтов с учетом широкого исторического и социокультурного контекста, на основе сбалансированного соблюдения интересов личности и государства.

Серьезным тормозом на пути реформирования также является эклек­тизм современного законодательства, представляющего собой конгломерат законов, соответствующих разным социальным системам ("советской", "рыночной" и переходного периода). Здесь есть нормы, присущие совет­ской системе с ее пренебрежением к правам и свободам личности, и в то же время - контуры формирующейся правовой системы, свойственной гражданскому обществу.

На наш взгляд, трансформация правовой культуры — настолько мно­гомерный процесс, что здесь нет, да и не может быть простых и однознач­ных объяснений. C одной стороны, “патерналистские установки” немалой части населения наглядно демонстрируют инерционность процессов трансформации общественного сознания, медленную смену стереотипов мышления и поведения людей. C другой стороны, они свидетельствуют о здравом смысле россиян, понимающих, что существует пропасть между декларированными в законодательных актах принципами и теми нормами, которые реализуются в повседневной российской действительности. Од­ним из подтверждений этого является злокачественный характер конвер-

¹ Ковлер А.И. Антропология права: Учебник для вузов. - M., 2002. С.368.

тации символического и экономического капитала, определивший кризис социально-политических, правовых и культурных отношений в обществе. Тотальная власть денег распространилась на все сферы жизни общества, в том числе и на законодательную функцию. «Денежная» ангажированность процесса законотворчества вызывает серьезную озабоченность и ставит под вопрос все дискуссии о правовой культуре. Деньги превратились в ос­новной рычаг в отстаивании своих прав и оттеснили личные “связи” на вторую позицию (вспомним, что в советское время именно связи, обуслов­ленные должностным и общественным положением индивида, являлись важнейшей гарантией соблюдения его прав). Итак, соблюдение прав (или достижение своих интересов) становится легче купить за деньги, чем “продавить” через неформальные каналы влияния.

Формирующаяся реальная российская правовая культура характери­зуется внутренней противоречивостью, эклектизмом, одновременным со­существованием в ней разнонаправленных тенденций. Так, в массовом сознании одновременно сосуществуют как минимум две нормативные сис­темы: “закон для чужих” и “закон для себя и своих”. На наш взгляд, такие девиации правосознания могут быть интерпретированы, во-первых, как следствие уже рассмотренной нами социальной аномии переходного пе­риода, направившего изменение социально-классовой структуры общества в направлении углубления имущественной поляризации, обусловившей “многослойность” социальных и правовых норм, и, во-вторых, как прояв­ление правового нигилизма на всех социальных уровнях, от представите­лей власти до маргиналов. Истоком правового нигилизма, если отвлечься от его долговременных социокультурных корней, является беспорядочная и необоснованно жесткая политика государства, злоупотребление идеей законности. Эти многообразные процессы, накладываясь друг на друга, за­дают деформацию массового правосознания. Отсутствие в России зрелых предпосылок формирования гражданского общества, криминализация раз- 231

личных социальных сфер и массовая ориентация людей просто на физиче­ское выживание тормозят развитие новой правовой культуры. Материаль­но обездоленное население не может быть субъектом права. Ведь право как необходимая форма свободы вообще возможно и имеет смысл лишь при существований-свободных личностей - субъектов права. И только там, где индивиды свободны и, следовательно, ответственны, в принципе воз­можны правовые отношения и правопорядок вообще. А.И. Ильин по этому поводу замечал, что честным, верным, законопослушным можно быть только самому, по личной убежденности, в силу личного решения. Нет этого - и нет правосознания. Человек превращается из гражданина в плута, в ловчилу, в авантюриста. Он не опора правопорядка, а живая брешь в нем. Настоящее государство держится не принуждением и не страхом, а сво­бодной лояльностью своих граждан^[176].

Правопорядок держится адекватными правосознанием и правовой культурой граждан, а не деформированными. Отсутствие юридического стержня homo Juridicus в правосознании и правовой культуре россиян опре­деляет пассивное отношение граждан к фактам попрания их прав и свобод. Низкая правовая культура населения обусловливает соответствующую пра­вовую культуру должностных лиц. В свою очередь, низкая правовая культура должностных лиц усугубляется отсутствием в политической практике реаль­ной ответственности госслужащего за нарушение права и неуважение к нему.

Демократия представляет собой не что иное как постоянную борьбу граждан за свои права, за партнерскую, ответственную, честную и эффек­тивную государственную власть. Становление социального пространства, принципом организации которого была бы такая борьба, невозможно без роста гражданской и правовой активности людей, уровня культуры и, в ча­стности, правового образования, нравственности и правового мышления.

Как подчеркивает Т.И. Заславская, «тесно связанные между собой инсти­туты гражданского общества и прав человека наиболее очевидно обраще­ны к человеку и гражданину. Именно эти социальные институты опреде­ляют «человеческое лицо» или, наоборот, «противочеловеческий оскал» той или иной системы. Взятые вместе, они характеризуют возможность людей выражать и эффективно отстаивать свои интересы, иными словами, степень реального демократизма общества»^[177].

Следовательно, до тех пор, пока правовая культура российских гра­ждан не обретет необходимого уровня, пока идея прав и свобод человека не превратится в нравственную потребность, в идею, способную объеди­нить общество вокруг задачи правового, политического, социального, эко­номического и культурного созидание, не могут быть реализованы на практике процедуры и институты обеспечения прав и свобод человека^[178].

Многие исследователи, как было показано выше, разделяют аксиоло­гический подход к определению правовой культуры через систему норм и ценностей общества. Именно здесь прослеживается связь правовой куль­туры и нравственности членов общества, без которой правовая культура невозможна. Одна из причин низкой правовой культуры современного об­щества - низкий уровень нравственности, без повышения которого невоз­можно добиться состояния правокультурности^[179].

В формировании демократического, свободного, правового, граждан­ского общества западных государств важное место занимал принцип субси­диарности (subsidium (лат.) - помощь, поддержка, защита). Истоки идеи суб­сидиарности уходят своими корнями в основы христианского социального

учения. Её составляющими являются элементы естественного права: свобода личности и всеобъемлющее право человека на частную собственность.

Высокие нравственные качества, развитая правовая культура и граж­данская активность личности определяют зрелость общественных отноше­ний, соответствующей формой которой является институциональная структура правового государства. Гражданскому обществу, ставящему своей целью обеспечение прав человека, необходимо, чтобы движение к этой цели шло вместе с укреплением и развитием правового государства, которое создает само это общество. После длительной эпохи подавления прав и свобод личности в России начался процесс постепенного становле­ния новых общественных отношений. Главная заявленная реформаторами цель — общее благо, выраженное в правах и свободах человека. Правовое демократическое государство, призванное соблюдать и защищать права и свободы человека, способно утвердиться лишь в обществе, основанном на солидарности, нравственных началах, высокой правовой культуре, граж­данской активности и самоуправлении. По мнению многих исследовате­лей, «текущая ситуация характеризуется тем, что гражданский сектор ну­жен власти как легитимация самой этой власти, как элемент управления социумом. Государство должно добровольно отступать из тех сфер, кото­рые оно давно захватило, возвращая их гражданскому обществу»^[180]. «Ибо истинная сила государства не в тотальности мощной бюрократии и сило­вых структур, а в поддержке населения как народа, организованного в гражданское общество, а не просто как электората»^[181].

Однако почему не оправдались многие из ожиданий населения, воз­лагавшиеся на реформы последних лет? Во-первых, потому что эти преоб­

разования были инициированы и осуществлялись не столько по волеизъ­явлению "снизу", сколько по воле "демократической" номенклатуры. На что-то более фундаментальное и далеко идущее трудно было рассчитывать при заданных правилах политической игры и правовой грамотности, го­товности и способности населения отстаивать свои права. В результате, по мнению В.В. Лапаевой’, в силу целого ряда причин процессы структури­рования формирующегося гражданского общества приобрели уродливый феодально-корпоративный характер. Поэтому вместо гражданского обще­ства как области обособленных от власти частных интересов и правового государства как представителя общего начала и выразителя общей воли мы имеем доминирование в социально-политической сфере сросшихся с вла­стью олигархических кланов. Другими словами, мы столкнулись с тем, что население оказалось не готовым к формированию гражданского общества. Во-вторых, как считает С.С. Алексеев, главной причиной неудачи реформ стала «недооценка права. Права как решающего средства и важнейшего элемента формирующегося гражданского общества»². Французский поли­толог Д.Кола писал, что «одной из главных трудностей воссоздания рос­сийского общества является отсутствие правовой культуры, которая рас­сматривает договор как основу регулирования»³.

В.С. Нерсесянц⁴ характеризует российское посттоталитарное состоя­ние общества как неофеодализм, в котором произошло соединение власти и собственности, аппарат власти превратился в коллективного собственни­ка (суперсобственника), а доступ к власти стал всецело определяться иму­щественным положением. Установилась суперпрезидентская форма прав­ления с российской спецификой, с элементами авторитаризма и декора-

¹ Лапаева В. Пролетарии умственного труда, соединяйтесь! //Независимая газета. 1 февраля 2001 г. С. 3.

² Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. - M., 2001. С. 690.

³ КолаД. Политическая социология. С.314.

⁴ Нерсесянц В.С. Гражданская концепция общественного договора об основах пост­социалистического строя// Социологические исследования. 2001, № 2. С. 31-32.

тивным «карманным» парламентаризмом, напоминающая монархию, ко­торая характерна для неразвитого гражданского общества. Судебная сис­тема имеет черты феодальной. Суды специализируются не по содержанию рассматриваемых дел, а по субъектному принципу, аналогичному сослов­ному. Для физических лиц — суды общей юрисдикции, для юридических — арбитражные; для гражданских лиц - обычные суды общей юрисдикции, для военных - военные. Возникает подмена правовых норм и законов, ко­торые должны неукоснительно распространяться на всех, привилегиями. Например, в отношении чиновничества, находящегося на государственной службе, принцип привилегий возводится в абсолют.

В таких сложных и противоречивых социальных условиях правовые ограничители государственной власти, гарантии прав человека едва ли мо­гут сложиться.

Формирование гражданского общества и его институтов представля­ет собой составную часть социального и исторического процесса, показа­тель и фактор прогресса общества. Не стоит здесь развивать дискуссию о возможной направленности эволюции государства и гражданского обще­ства, то есть решать вопрос, связан ли дальнейший прогресс общества с усилением и совершенствованием государственности или же с вытеснени­ем государства из многих сфер социальной регуляции институтами граж­данского самоуправления. Это сложная и многоплановая проблема, выхо­дящая за рамки заявленной нами темы. В частности, некоторые западные исследователи связывают возросший интерес к понятию гражданского об­щества с переходом к наднациональным, в частности общеевропейским, политическим структурам, считая, что национальное государство уже не соответствует новым — глобалистским — общественным реалиям^[182].

Исходя из исторически сформировавшихся этнонациональных и со­циокультурных особенностей российского правового менталитета можно утверждать, что гражданское общество в России может сложиться только тогда, когда будут на практике реализованы основные параметры соответ­ствующего ему типа правовой культуры и массового правосознания. Пре­одоление девиаций в сфере правопонимания, компенсация искажений, возникших в результате исторических ошибок, опора на лучшее в отечест­венных правовых традициях и радикальный отказ от худшего в них явля­ются необходимым условием нормализации правовых и в целом социаль­ных отношений в России, ее выхода из затянувшегося кризиса. Важной функцией гражданского общества является гомогенизация экономических, политических, культурных, информационных условий жизни независимо от государственных рубежей. Как нам представляется, эта функция при­суща только гражданскому обществу. Повсюду, где оно реально существу­ет, постепенно складывается однородное социальное пространство демо­кратических прав и обязанностей, свободы любых форм деятельности и обмена, свободы личной инициативы и самодеятельности (если она не на­носит вред интересам других граждан и всему обществу), свободы переда­чи любой политической и культурной информации (если она не противо­речит общечеловеческим нормам и ценностям). Этот краткий перечень признаков социальной однородности можно продолжить. Отсюда следует, что сложившееся в отдельных обществах как единичное и особенное, гра­жданское общество как тип социального пространства приобретает все­общность, универсальность и общеконтинентальные масштабы.

Ибо с идеально-типологической точки зрения гражданское общество - это своего рода социальное пространство, в котором люди взаимодейст­вуют между собой в качестве независимых как друг от друга, так и от го­сударства индивидов. Основа гражданского общества - цивилизованный, самодеятельный полноправный индивид. Следовательно, формирование 237

гражданского общества неразрывно связано с развитием идеи индивиду­альной свободы, признания самоценности каждой отдельно взятой лично­сти. Ведь именно личность с системой сформировавшихся правовых пред­ставлений и предпочтений является реальным субъектом правовой культу­ры и правового поведения. Именно в личностную культуру человека впи­саны культурные традиции права и политики, неразрывно связанные с другими сферами культуры общества.

Общеизвестно, что обязательным признаком гражданского общества является приоритет интересов человека, гражданина над интересами госу­дарства. Такое общество ориентируется на права, свободы и интересы чело­века и гражданина в своей деятельности, провозглашая их приоритет по от­ношению к другим материальным ценностям. Предполагается, что именно такой подход и призван служить барьером на пути всевластия государства, его органов и должностных лиц, препятствовать поглощению государством общества, как это происходило в условиях тоталитарных режимов. В граж­данском обществе заложены новые формы взаимоотношения индивида и государства, которые, с одной стороны, предполагают тесное взаимодейст­вие друг с другом, с другой — разграничение сфер деятельности, которое выражается формулой авторитет власти - суверенитет личности.

Изложенное делает закономерным вывод относительно того, что че­рез призму соотношения гражданского общества и правового государства просматривается такая модель правового поведения, которая состояла бы в диалоге власти и человека:

- основывалась бы на принципе личной инициативы;

- опиралась бы на сознание индивидом собственной ценности и пра­вового статуса;

- содержала бы в качестве основного нормативного предписания ре­альное уважение к закону и готовность его неукоснительно соблюдать.

Необходимость совершенствования правовой культуры и правопо­нимания в современном российском обществе диктуется не только требо­ваниями конституирования пространства гражданского общества. Услож­нение условий современной жизни и возрастание числа угроз, связанных с хаотическим поведением (использование атомной энергии, ядерного ору­жия, химических производств, возникновение глобальных экономических связей и экологических проблем, т.п.) приводит к возрастанию роли и цен­ности права как основной регулятивной системы, которая формирует ци­вилизованное человеческое общежитие. Соответственно, должно совер­шенствоваться и правопонимание как ментальное условие благополучного существования индивида, его коллективных образований, всего общества.

Кроме того, в периоды институциональной трансформации общества обычно происходит актуализация правосознания. Дело в том, что такие пе­риоды сопровождаются особым психологическим состоянием масс, тоской о прошлой правовой системе у одних, надеждами на формирование более "справедливой" у других. В период объективно возникающего институцио­нального вакуума, когда старая система институтов уже не может регулиро­вать новые по типу взаимоотношения, а новые еще не полностью сформиро­вались, в общественном сознании возникают идеализированные представле­ния о правовой системе будущего. "Известно, что кризисные периоды в жиз­ни общества чреваты переоценкой прежних и бурным расцветом новых идей, порой недолговечных, но увлекающих слушателей. Кризисы особенно болез­ненны для тех областей знаний, которые изучают стабильные, устойчивые явления и процессы. К ним относится и юриспруденция. Ведь нормы права - островки стабильности в меняющемся мире; правовые системы в принципе малоподвижны; они меняются «скачками», порой опережая события, но большей частью отставая от текущей жизни. Меняются и представления о праве, причем именно кризисные ситуации способны выявить, подчас в не­ожиданном ракурсе, все позитивное и негативное в теоретических построе­

ниях и постулатах, которые казались до этого бесспорными"^[183][184]. По мере разви­тия общества и мировой цивилизации формальное право и юридическое ми­ровоззрение занимают все более прочные позиции в институциональной и регулятивной структуре общества и выполняют все возрастающие по значи­мости функции осознанного обеспечения взаимной ответственности, уваже- ~ 2

ния интересов, согласованности взаимодействия .

Итак, правовое сознание, включающее в себя правопонимание, вы­ступает в переходный период жизни общества одной из важнейших форм общественного сознания, порождая программы совершенствования сло­жившихся правовых систем. Оно, по большому счету, способно как уско­рить, так и отторгнуть внедрение юридических новаций. Поэтому для Рос­сии проблема формирования правосознания и правового поведения, отве­чающего духу времени и происходящих общественных перемен, дающего возможность сохранять самобытность, но стать в то же время "открытым обществом", демократичным, основанным на законе, с активной рыночной динамикой и развитым гражданским сектором, является первостепенной.

Развитие правовой культуры в современной России является поэтому процессом повышенной общественной значимости. Принимаемые законы, образующие костяк будущей системы права как обновленного социального института, придают прагматичную определенность новым социальным (экономическим, политическим и духовным) связям и взаимодействиям. Но даже очень хорошие законы могут оказаться бездейственными без двух обязательных составляющих: 1) механизмов их реализации и 2) адекватной правовой культуры и правосознания. Это актуализирует вопрос о форми­ровании более развитого, преодолевающего архаичные стереотипы, право­вого поведения и значительно более высокой правовой культуры граждан.

Требования к новой правовой культуре состоят в повышении компе­тенции ее носителей, то есть в стремлении к более обширным и точным знаниям принципов и содержания законодательства со стороны самих граждан; а также в формировании правового поведения, заведомо ориен­тированного на сознательное и ответственное выполнение норм права, поддержке принципов гуманизма, демократизма и законопослушания в ре­альном правовом поведении. Всего этого не достичь “наскоком”, изданием “декретов” или применением репрессивных санкций. Культура, как и при­рода, имеет свои “естественные законы произрастания”, и поэтому, при всей революционности происходящих в стране перемен применительно к правовой культуре можно корректно говорить только о “развитии”, но ни­как не о “создании нового”. А это развитие, безусловно, подразумевает и сохранение чего-то прежнего, что вовсе не подготовлено для рационали­стического правового “культивирования”. Поэтому и исследователям, и практикам-юристам необходимо сознавать, что правовая культура не просто требует совершенствования, она нуждается в постоянной и неусыпной забо­те, в больших осмысленных программах, планомерных действиях государст­венной власти, правовых учреждений, образовательно-просветительной и воспитательной системы.

Но так ли безоговорочно господствуют в культуре мягкие, эволюци­онные процессы? Действительно ли, как доказывают социологи, нужно мыслить временными категориями размахом в три-четыре поколения, что­бы представить себе формирование принципиально более совершенной правовой культуры, отвечающей совершенно новым стандартам права и общественных отношений? Видимо, это не совсем так, поскольку правовая культура и само право, в частности, законы, являются частями одной сис­темы и взаимно “подпитывают” друг друга, ускоряя развитие как позитив­ных, так и негативных процессов.

Правовая идеология и правовые нормы могут ухудшать параметры правовой культуры, поскольку насилие, социальная несправедливость, по­давление естественных прав человека и достоинства личности даже в части общества приводит к нигилизму, криминализации сознания и поведения, к негативному восприятию права и государства, что нередко в российской социальной истории приводило к бунтам, революциям, хозяйственному за­стою и экономическому отставанию, которые вновь вызывали насилие, ре­прессии - и порочный круг социальной борьбы возобновлялся, так и не дорастая до согласия.

Но с такой же закономерной неумолимостью действует и обратная логика этой взаимосвязи: принятие современного, прогрессивного законо­дательства приводит к социальной стабилизации, расцвету инициативы, к развитию нации и экономическому росту - и этому в российской истории тоже есть известные (хрестоматийные) подтверждения. Таким образом, идущее в современной России правовое строительство не просто самоцен­но, а и чрезвычайно важно для формирования той культуры, которая будет способствовать легитимизации новых общественных (политических, эко­номических, духовных) установлений и закреплению созданных в процес­се реформ социальных учреждений и институтов.

Проблема правовой культуры предстает совершенно в новом свете, когда мы начинаем задумываться о ее содержании с точки зрения целей и факторов национальной безопасности общества. “В перечне проблем на­циональной безопасности современной России первое место занимают уг­розы внутреннего характера: региональный сепаратизм, национальный, религиозный и социальный экстремизм, масштабная криминализация эко­номики и некоторых других высокодоходных сфер деятельности, "проса­чивание" криминальных элементов в правящие элиты страны и т.п. Одна из характерных особенностей этих нарастающих угроз - то, что... в России наблюдается широкая "массовизация" разнообразных форм антисоциапь- 242

ного или социально-деструктивного поведения... Страну охватила эпиде­мия массового мошенничества. И это, пожалуй, самое безобидное из всего, что происходит в обществе”^[185]. Такая негативная, но в то же время обосно­ванная характеристика сложившейся ситуации показывает, как важно се­годня сформировать правовое поле и запустить в действие механизмы, эф­фективно регулирующие правовое поведение во всех сегментах общества.

Проблема культуры как фактора безопасности содержательно связа­на с развитием сознания, мышления и отношений, стимулирующих соци­альную конкурентоспособность и индивидуальную конкурентность как основную характеристику современного гражданского общества. “Ведь основа гражданского правового общества — не рыночная экономика и де­мократические формы правления как таковые, а именно склонность к че­стной конкуренции свободных личностей, где более энергичный, трудо­любивый, способный и профессионально подготовленный человек естест­венным образом имеет больше шансов опередить конкурентов и зарабо­тать больший объем социальных благ. Это и является основой социальной культуры современного общества, и там, где подобная культура выше, су­щественно ниже уровень внутренних угроз национальной безопасности”^[186].

Однако именно в этом пункте и возникает существенная культурная проблема: ведь российская традиция культивировала соборность, затем кол­лективность - и как же на этом фоне может возникнуть поощряемый общест­вом индивидуализм? По всей видимости, этические нормы не скоро начнут поощрять соревновательность, исключительность, как они и сегодня не одобряют социальное расслоение и дифференциацию возможностей разных людей и групп. Для того, чтобы новая норма и соответствующая ей практика прижилась, необходима санкция самого авторитетного общественного субъ-

та - государства - и постоянная протекция его органов, а все это, в свою оче­редь, невозможно без преемственности, основанной на выверенной и стиму­лирующей социальную конкурентность законодательной базе. Другая сторо­на “приживаемости” установленных законом норм и стимулов социальной и экономической активности - действенность самого правового механизма, в немалой степени зависящая от квалификационной подготовки, социальных ценностей и инициативы юристов, проводящих законы в жизнь.

Следовательно, формирование новой правовой культуры и новой куль­туры правоотношений в обществе в будущем зависит от наличной, сего­дняшней правовой культуры людей, профессионально занимающихся зако­нотворчеством, правоприменительной и правоохранной деятельностью. Но и их культурный уровень, в свою очередь, зависит и даже определяется в массе своей той правовой культурой, которая господствует сегодня в России — именно поэтому так заражена сегодня правоохранительная и административ­ная сфера нигилизмом и меркантилизмом, а отчасти и криминализацией. Та­ким образом, сегодня мы можем твердо рассчитывать только на тот опреде­ленный лаг, который отделяет более высокую профессиональную культуру юристов от бытовой правовой культуры и стереотипов массового правосоз­нания. Тем не менее и для дальнейшей профессионализации юристов, и для построения собственной законодательной базы социальной жизнедеятельно­сти с опорой на чужой опыт, и для повышения национальной правовой куль­туры необходимо учитывать и осознавать те отличия, которые делают отече­ственную традицию правопонимания уникальной и неповторимой. Это под­черкивает уже упоминавшийся нами в первой главе нашей работы Э.Бланкенбург: “Концепция правовой культуры "суммирует" те характерные черты правовых институтов, которые отличаются друг от друга даже в запад­ных индустриальных странах. Эти институциональные признаки отчасти ус­тановлены самим правом: виды судов и их компетенция; мера легализма, т.е. степень связанности публичной администрации и частных организаций точ­

ными юридическими нормами; глубина "пронизанности" различных облас­тей социальных отношений легалистическими ожиданиями. Хотя данные ха­рактерные признаки находятся в пределах "нормативных" ожиданий, кон­цепция правовой культуры охватывает также различия в поведении: уровень реальной "мобилизации" юридических норм и степень имплементации слож­ных правовых проблем”^[187].

Если исходить из предложенных профессором Бланкенбургом кри­териев, то наиболее слабым звеном российской правовой культуры являет­ся все, что связано с легализмом, и — с другой стороны — с легитимизмом. То есть с одной стороны, процедурная отрегулированность отношений между государственными и общественными органами и организациями, а с другой стороны — признание обществом устанавливаемых норм отноше­ний и связывающих этих субъектов (государство и частные организации) обязательств - не могут быть признаны полноценными по существу и про­зрачными по форме выражения. Таким образом, существуют серьезные ог­раничения, препятствующие на сегодняшний день скорому решению пра­вокультурных проблем российского общества. Однако мы в этом парагра­фе ставили перед собой задачу показать безальтернативность пути совер­шенствования правовой культуры, и надеемся, что нам это удалось.

Одним из наиболее важных аспектов формирования правовой куль­туры, адекватной гражданскому обществу, является ее связь с развитием социального самоуправления. Ведь развитое самоуправление, с одной сто­роны, представляет собой реальный мощный противовес тоталитаристским притязаниям государства, гарантию эффективной защиты прав каждой от­дельной личности. C другой стороны необходимым условием становления самоуправления является высокий уровень самосознания и правосознания

отдельных личностей, из чего вытекает, помимо прочего, развитость пра­вопонимания и правовой культуры в масштабах всего общества.

5.2.