§ 2. Правосознание как элемент характеристики политико-правовых режимов

Политический фактор является решающим при характеристике форм правления, но в вопросе о формах осуществления власти - о режимах - он имеет не меньшее значение. Вообще проблема формы государства является по своему существу политологической.

Однако, повторим, формы государства отличаются друг от друга свое­образным сочетанием политического и правового элементов, и приоритет­ным остается выяснение роли и характера права, действующего в условиях того или иного режима, а значит - роли и характера правосознания, с одной стороны, «сопровождающего» осуществление государственной власти опре­деленными субъектами, а с другой - выполняющего по отношению к режиму творческую функцию.

Разница в этом плане между формой правления и формой режима, на наш взгляд, обнаруживается в степени и характере связанности в них поли-

104 тического и правового компонентов. Если в первой форме право - атрибут власти, универсальная форма ее организации, то во второй форме право не является уже атрибутивной, универсальной формой осуществления власти (независимо от того, каково по существу это право), и значимость права варьируется в зависимости от конкретной формы режима. Роль неправовых факторов в осуществлении власти гораздо выше, чем в любой форме правле­ния.

Анализ политической составляющей и в этом параграфе будет сведен к минимуму и интересует нас только в контексте связи ее с правовой состав­ляющей формы режима, с выяснением роли и характера права, действующего в условиях той или иной формы режима.

Режим - это условия, определенные деятельностью государственной власти, с помощью которых создается и оформляется политико-правовое со­стояние общества.

Любой режим предполагает действие права, а каково его содержание, принципы и функции - вопрос другой: таким правом может быть и норма­тивное, и указно-распорядительное, директивное право. Тем не менее, одни режимы могут быть охарактеризованы как правовые, а другие - нет. Все за­висит от того, какова действительная роль права, помимо указанных здесь модификаций. В правовых режимах право неотделимо от осуществления по­литических целей и задач государства, в неправовых режимах право служит лишь внешней формой политической деятельности, никак не влияющей на нее; право при таких режимах - своеобразный язык общения власти с обще­ством.

Рассматривая государство с позиции установленной формы политико­правового режима, следует отметить, что в рамках исследования типов пра­восознания достаточно различать демократические и недемократические ре­жимы. Обстоятельной дифференциации режимов для решения проблемы диссертационного исследования не требуется, хотя, конечно, нельзя не учи­тывать в анализе определенные различия не только в содержании, но и в ха­рактере правосознания, свойственные тому или иному политико-правовому режиму. Но их можно далее лишь обозначить, не занимаясь их подробным изучением.

Характеризуя в общих чертах демократические режимы, следует преж­де всего отметить, что это осуществление политической власти не только го­сударством, но и, вследствие способности различных групп политически ор­ганизованного общества реализовывать свои интересы^[136], в той или иной сте­пени не совпадающие с общими интересами государства и общества (как общенародными), осуществлять свое влияние, если не давление, на государ­ственную власть.

Далее, с точки зрения анализа правовой составляющей демократиче­ского режима, важно обратить внимание на то, что демократия является са­мой динамичной формой организации и осуществления власти, гораздо более динамичной, чем недемократические режимы. В силу этого, достижение и поддержание стабильного общественного и государственного состояния осуществляется, как справедливо считает А.С. Ахиезер, по принципу «маят­ника»^[137] (по крайней мере, в России): получение оптимального состояния в каждом отдельном случае требует новых усилий со стороны и общества, и государства, связанных с постоянными общественными изменениями, выну­

жденно или непроизвольно их вызывающими.

Наконец, в полном смысле слова демократическим может считаться го­сударство, при котором общество выступает как гражданское^[138]. Демократия всегда граждански персонифицирована, при этом к гражданам, по крайней мере, в классическом понимании, относятся только те, кто способен прини­мать самостоятельные политически (вообще социально) значимые решения. Гражданское общество - политически организованное общество, и в извест­ном смысле демократическое государство - порождение именно гражданско­го общества.

В контексте настоящего исследования важным является указание на то, что гражданское общество - феномен правовой, оно имеет и привходящие в историко-культурном развитии конкретных обществ свойства, но главное - ему присущи имманентные правовые свойства^[139][140]. Иными словами, демократи­ческие режимы - режимы, политический и правовой элементы которого на­ходятся в органичной связи, правовая сторона осуществления власти имеет чрезвычайно важно значение.

К правозначимым принципам осуществления власти в условиях демо-

3

кратии можно отнести в первую очередь следующие .

Во-первых, это принцип верховенства права как в организации, так и в осуществлении власти на всех уровнях и всеми субъектами без исключения. При этом важным является не само по себе действующее право, а его харак­тер и содержание (так, различение правового и неправового закона, по мне­нию В.С.

107 венного права, т.е. не только государственная необходимость, но и социаль­ная целесообразность и разумность действующего права.

Во-вторых, это принцип разделения властей не в организационно- функциональном, а социально-политическом плане. В классическом буржу­азном смысле, который одним из первых определил Ш.-Л. Монтескье, разде­ление властей является распределением основных типов власти по относи­тельно самостоятельным большим социально-классовым образованиям вследствие признания и государством, и обществом наличия не совпадающих и не всегда согласующихся социально-классовых интересов, требующих хотя бы их частичного осуществления на властной основе.

В современном обществе данный смысл принципа разделения властей утрачен, и преобладает именно организационно-функциональное (компетен­ционное) разделение власти по типу общественного разделения труда. Как следствие, теоретиками стали выделяться все новые и новые «ветви» власти, например, контрольная, прокурорская и т.п. власть, чем подчеркивается пре­жде всего необходимость поддержания независимости, самостоятельности в принятии решений, находящихся в рамках присущей ветви власти компетен­ции. Тем не менее, и в данной исторической модификации разделение вла­стей в основе своей выполняет одну из своих основных задач - выступать сдерживающим фактором при попытках монополизации властных возможно­стей и полномочий какой-либо ветвью власти, в особенности исполнитель­ной.

В-третьих, к основным демократическим принципам необходимо отне­сти принцип политического плюрализма. К общеизвестным характеристикам данного принципа считаем важным добавить следующее. В силу неразрыв­ной связанности в демократическом режиме политического и правового эле­ментов политический плюрализм невозможен или только ограничен, даже формален (процессуален), если при этом не признается существование права в разных его формах, а не только в государственной.

108 юридического права реализация принципа политического плюрализма будет в той или иной степени всегда находиться в поле дозволенного властью.

В-четвертых, к правозначимым следует отнести принцип публичного обсуждения^[142]. Помимо всего прочего, процедуры публичного обсуждения яв­ляются правотворческим процессом и выражением одного из основопола­гающих правовых механизмов - состязательности. В публичном обсуждении политический и правовой процессы связаны наиболее тесно.

В-пятых, весьма существенным является принцип соблюдения прав меньшинства. Для демократического общества и государства чрезвычайно важно существование и активность именно частного интереса, который не­часто бывает интересом большинства. Частные интересы обслуживает право в разных его видах и формах - как корпоративное, муниципальное, предпри­нимательское и т.п. Прежде всего, на защите частного интереса стоит граж­данское право, которое по определению иным не в состоянии заниматься. Его огосударствление в настоящее время закономерно ведет к превращению его из регулятивной системы частноправовых отношений в систему их огра­ничений.

Наконец, соблюдение прав меньшинства - дело не только государства и общества в целом, но также и самого этого меньшинства (этнического, профессионального, даже политического). И оно невозможно без наличия права этого меньшинства, формируемого не на государственной, а на обыч­но-традиционной основе.

В известной степени обобщая сказанное, право в условиях демократи­ческих режимов можно охарактеризовать как право, в котором не норматив­но-регулятивный строй подчинены системе принуждения, а наоборот, систе­ма принуждения носит вспомогательный характер, нормативно- регулятивный строй формируется и воспроизводится с целью решения преж-

109 де всего социальных задач, организации общественной жизни на основе ее внутренних закономерностей. Право в условиях демократических режимов отличается высокой содержательностью и целесообразностью, его природа не искажена монополией государственных установок.

Характеризуя общественное сознание в условиях действия демократи­ческого режима, представляется не вполне удачным и адекватным обозначать его как демократическое. Но как бы ни называть его, всегда имеется в виду, что это сознание общества демократического типа, сознание демократичное, либеральное, толерантное, неидеологизированное и т.п. По своему существу оно представляет собой сочетание политического и правового сознания; иных «примесей», вроде элементов религиозного и нравственного сознания, нет. Особенно это важно для характеристики правосознания общества данно­го типа. Будучи лишенным существенной связи, например, с нравственными соображениями, оно существует в развитой и самодостаточной рациональной форме, что сближает его разве что с экономическим сознанием. К слову, все это можно отнести к существу гражданско-правового сознания.

Как следствие, верным будет утверждение, что сознание демократиче­ского типа в своем существе представлено в его основополагающих идеях свободы, личности и сотрудничества.

Свобода, прежде всего в ее политической и экономических формах, яв­ляется незыблемой ценностью и установкой сознания демократического ти­па. Свобода связана с возможностью и способностью действовать на основе разумных начал^[143] и самостоятельно, а в случае необходимости выходить за рамки установленных правил. Свобода понимается как основа права, одно из условий его развертывания^[144].

110

Действительная свобода не может быть результатом провозглашения (как в эпохи буржуазных и социалистических революций) или допущения, но может только произрасти на определенной почве, тем более, если мы гово­рим о свободе в полноте смысла этого слова. Конечно, в действительности она бывает неограниченной только случайно и эпизодически и тогда неотли­чима от произвола. Свобода всегда самоопределение человеком границ своих возможностей и способностей, сначала в мыслях, затем - в действиях.

Свобода - объективная характеристика общества определенного исто­рико-культурного типа, сформировавшегося и развивающегося на своей соб­ственной основе (общества самоорганизующегося)^[145].

Различные моменты содержания идеи свободы в обществах демократи­ческого типа синтезированы в форме гражданской свободы, или свободы граждан. Свободное общество - свобода в переносном смысле, потому что в прямом смысле свобода всегда принадлежит человеку. Для сознания демо­кратического типа свободный человек есть личность.

В идее личности, в контексте характеристики сознания демократиче­ского типа, сконцентрированы такие элементы ее содержания, как: ценность человека для общества; роль духовно-волевого фактора в общественной дея­тельности; различимость и значимость частной (индивидуальной) жизни как сферы повседневного существования человека; значимость способности че­ловека к самостоятельности; направленность государственной и обществен­ной деятельности на человека в его конкретности; неравенство как следствие индивидуальных усилий, способностей и привилегий; индивидуализация многих компонентов политической жизни общества; роль личности в реше­нии вопроса о наделении властью; сопоставимость личности с социальными образованиями (выраженная, например, в принципе взаимной ответственно­сти государства и личности); различимость правовой величины человека.

111 Общество понимается как совокупность индивидов, неразрывно связанных между собой вследствие имманентно присущего их жизни разделения труда.

В идее сотрудничества, в ее тесной связи с идеями свободы и лично­сти, отражены: социальная значимость особенностей, свойственных членам общества; разносторонняя зависимость граждан друг от друга вследствие указанного общественного разделения труда, необходимости их друг в друге; ценность консенсуального мышления; устойчивое гражданское согласие, по­строение и осуществление власти на его основе; оппозиционность, цивилизо­ванная политическая борьба как форма сотрудничества; подчиненность госу­дарства и общества общим интересам, общественному благу. Сотрудничест­во воспринимается как важная форма проявления демократии.

Перейдем к краткой характеристике недемократических режимов и связанных с ними особенностей общественного сознания.

Недемократические режимы имеют широкий диапазон своего сущест­вования. В литературе, особенно политологической, они хорошо представле­ны, но в рамках данного исследования не требуют самостоятельного анализа; достаточно выявить общие черты всех недемократических режимов, которые в целом могут охарактеризовать общественное сознание в их условиях, в том числе и общественное правосознание.

За недемократическими режимами закрепилась в общем негативная оценка, особенно на фоне общепризнанных преимуществ демократического режима. Однако наличие недемократических форм осуществления власти яв­ляется далеко не всегда результатом насильственного воздействия государст­ва на общество; недемократические формы осуществления власти имеют не менее древнюю традицию, чем демократические. Более того, географические ареалы существования государств без демократии гораздо более обширные. Демократия, в сущности - культурный продукт западной, а именно, древне­греческой цивилизации, которая еще в древности обнаружила некоторые свои негативные черты. Так, Платон и Аристотель полагали, что демократия

112 - наихудшая в сравнении с другими формами государства форма существо­вания власти. Свидетельства тому существуют и по сей день. Например, это кризис современных демократических ценностей в новых глобальных реали­ях, вообще кризис западной демократии, особенно ярко выраженный в изби­рательных системах. «Раковой опухолью» демократии можно считать бюро­кратизацию государственной жизни и общественных отношений.

Демократия не может быть просто импортирована (в этом случае она становится чисто формальной, декоративной), для нее нужны свои традиции, чего большинство стран до сих пор не имеют. Тяготение к недемократиче­ским режимам является часто следствием не недостатка демократии, а спе­цифики социально-классового строения общества и культурно-исторических традиций. Однако все это вопросы не юридические, и на них останавливаться не следует.

К правозначимым минусам недемократических режимов можно отне­сти: тенденцию к обособлению власти от народа (в случае, если связь власти с народом вообще существовала); отстраненность народа от реализации вла­сти; олигархизацию власти; подмену общественных интересов групповыми; тенденцию к неправовым способам реализации власти или сведению право­вых способов к минимуму и формальности; превращение законодательной власти во вторичную по отношению к исполнительной власти; воспроизвод­ство легализованными и произвольными средствами социального неравенст­ва; легализацию волевого начала в принятии решений; более или менее зна­чительную маргинализацию, а при определенных условиях - и люмпениза­цию населения.

Недемократический режим, в сущности, не оставляет для гражданского общества пространства деятельности или превращает это общество в сово­купность негосударственных, политически незначимых (нейтральных) орга­низаций; гражданское общество практически поглощается государством. При этом следует заметить, что там, где эти организации имеют правовые регуля-

113 торы, они обретают хотя и не первостепенные, но все же реальные черты гражданского общества.

К принципам осуществления власти на недемократической основе можно отнести, как минимум, принципы порядка, приверженности праву большинства и формального разделения властей.

Существо принципа порядка состоит в следующем. Под порядком по­нимается такое устойчивое состояние общественных отношений, которое не является результатом действия правовых механизмов, а результатом властно­принудительной деятельности государства. Он существует и действует неза­висимо от того, соответствует ли особенностям конкретного общества или просто насильно привносится в него; реальность и действенность его не на­ходятся в определяющей зависимости от того, органичны ли государствен­ные установления для общества или нет. Порядок является не целью, а усло­вием монопольного положения государства.

Принцип, согласно которому для государства, а за ним и общества зна­чимость имеет только большинство, предполагает, что, во-первых, это боль­шинство предварительно создается за счет различных средств минимизации социальных различий между членами общества; при этом, во-вторых, такое большинство представляет собой нивелированную, однородную массу, объе­диненную элементарными повседневными потребностями и интересами; в- третьих, оно полностью подконтрольно, управляемо, зависимо от власти; в- четвертых, оно имеет в общем-то негативные установки по отношению к различным меньшинствам.

Принципом недемократического осуществления власти следует также считать формальное разделение властей, а именно, разделение властей на ор­ганизационно-функциональной основе^[146]. Скажем больше: там, где разделение властей приобретает организационно-функциональный характер, создаются

114 реальные условия для проявлений недемократического осуществления вла­сти. Формальное разделение властей не просто не противоречит, но соответ­ствует фактическому единству власти, ее неразделенности с обществом.

В условиях недемократических режимов в целом право как способ ор­ганизации общественных отношений гораздо менее значимо, чем при демо­кратических режимах. Но главное - его отличают следующие черты. Во- первых, право государства (юридическое право) является единственной фор­мой действующего права. Все остальные возможные формы, прежде всего обычное право, не поддерживаются, отрицаются и даже, при определенных условиях, криминализуются (в качестве примера можно привести стихийно действовавшее в советское время предпринимательское право, обеспечивав­шее предпринимательские отношения, которые, как известно, преследова­лись в уголовном порядке).

Во-вторых, в действующем праве первостепенное значение имеет фор­мальная сторона, проявляющаяся и в формальности состязательности (на­пример, в правосудной сфере), и в сложнейшей процессуальной составляю­щей правоприменительной деятельности, и в формальном отношении (на ос­нове формальной же законности) к действительным отношениям и конкрет­ным людям.

В-третьих, действующее право тяготеет к трансформации в указно­распорядительное, директивное, к превращению в искусственную конструк­цию, функции которой исчерпываются обслуживанием интересов государст­венной власти.

В-четвертых, действующее право опирается не на нормативно­регулятивный строй, а на систему принуждения и вне последней немыслимо. На имманентность принуждения праву и его неэффективность вне действия данной системы указывается в немалом числе научной литературы.

При недемократических режимах нередко допускается использование элементов, присущих и демократическим режимам, а также элементов как

республиканского, так и монархического сознания.

Наибольшую распространенность среди стран с недемократическим режимами имеют авторитарный и тоталитарный режимы. Но характеризо­вать господствующие в них типы сознания как, соответственно, авторитарное и тоталитарное представляется неверным потому, что, скорее, это сознание, присущее властным структурам, но не обществу. Исходя из особенностей со­циальных структур и положения их в обществах, подвластных этим типам режима, правильнее было бы говорить о люмпенизированном, или маргина­лизованном, общественном сознании. При этом такое общественное сознание не может однозначно оцениваться как, например, регрессивное, негативное и т.п. Но совершенно точно, что оно деполитизированное и обывательское.

Сознание недемократического типа отличают пассивность, политиче­ская индифферентность, отсутствие критического отношения к неправовым действиям государственной власти, податливость манипулятивному воздей­ствию со стороны государства, несопротивляемость силе субъектов правле­ния.

По нашему мнению, обусловленному сказанным ранее, наиболее ха­рактерными и определяющими существо сознания указанного типа, выража­ют идеи авторитета, общественной необходимости и защищенности.

В идее авторитета выражена общественная ценность неформального признания роли отдельной личности или какой-либо государственной или общественной организации в позитивном воздействии на государственную и общественную жизнь. Авторитет напрямую не зависит от того, действует ли его носитель на основе и в рамках права или осуществляет свою власть и в неправовых формах; важен устойчивый позитивный общезначимый резуль­тат.

Наличие у представителя или обладателя власти авторитета способст­вует эффективному действию разнообразных государственно-правовых ме­ханизмов функционирования государства и без непременного применения

мер принуждения, а тем более - насилия.

Однако сила авторитета, на которую опираются, как правило, отноше­ния в обществе, в конкретных общностях, будучи принадлежащей государст­венной власти, имеет тенденцию, как писал Ф. Энгельс, к преобразованию в «авторитет силы»^[147], из чего и вырастают авторитарные отношения, а из них - недемократический режим.

Идея общественной необходимости выполняет в общественном созна­нии рассматриваемого типа в основной компенсационную функцию, а имен­но, позволяет власти действовать в неопределенно широком диапазоне на­правлений и средств, а обществу соглашаться на временные ограничения, даже жертвы; она позволяет подчинять волю и интересы народа общей цели, провозглашаемой властью; она является идейной основой для придания дея­тельности государства целесообразности и разумности, а также оправдания узких рамок свободы и прав человека или даже вовсе фактического беспра­вия.

В идее защищенности отражен, с одной стороны, основной интерес общества в государстве, в его политической ли, правовой ли деятельности, и устойчивая вера в то, что только государство может успешно выполнить за­дачу по защите населения от угроз, бедствий и т.п. Еще Т. Гоббс отмечал, что большинство людей стремятся не к счастью, свободе и справедливости, а прежде всего к безопасности, и готовы принести свою свободу на алтарь сильного государства в надежде, что оно обеспечит безопасность их жизни и собственности^[148].

В XXI веке актуальность проблемы надежной защищенности общества, правом или силой, резко возросла. Общие для многих обществ угрозы - тер­роризм, вооруженные конфликты, дефицит природных ресурсов и среды

117 обитания и т.д. - являются мощными питательными «соками» для воспроиз­водства острой необходимости в защищенности повседневной жизни людей от трудностей и проблем.

С другой стороны, в идее защищенности преломлено позитивное от­ношение к власти, готовность передать ей полномочия в решении всех обще­ственных проблем, в том числе и посредством законотворчества.

Далее, определив общий смысловой фон общественного сознания, свя­занный с демократической и недемократической формами осуществления власти, необходимо выявить основы идейного строя общественного сознания в его правовой форме. Логика раскрытия проблемы та же, что и в предыду­щем параграфе; как и раньше, первый шаг связан с выявлением конкретиза­ций исходных идей первого порядка - закона, ответственности, равенства, права человека, порядка, - обусловленных особенностями политико­правового режима как формы государства.

Идея закона в контексте формы осуществления власти конкретизирует­ся в идее правосудия. Данное смыслозамещение нуждается в пояснении.

Существуют две формы осуществления власти - руководство (непра­вовая форма) и правосудие (правовая форма). Как известно, по крайней мере, на примере европейской и отечественной истории, правосудная функция го­сударства была начальной, наряду с функцией защиты (функции неправо­вой). Именно в этом своем воплощении государство было потребно общест­ву; режим правосудия, в сущности, и был формой непосредственного осуще­ствления власти. Роль арбитра в разрешении социальных и межличностных конфликтов государство всегда брало на себя, берет и сейчас, стараясь со­хранять свою монополию в этом деле. Для этого оно обладает мощным аппа­ратом контроля и принуждения (служба безопасности, армия, полиция и т.д.) и неуклонно наращивает его потенциал. Не случайно проблема независимо­сти правосудной системы до сих пор является одной из самых серьезных проблем современной общественной жизни.

Вследствие сказанного, правосудие является смыслозамещением зако­на, по крайней мере, поскольку, во-первых, носит внешний по отношению к любому отношению и человеку характер, во-вторых, равно реализуется по отношению ко всем (пусть даже и неравным образом), в-третьих, символизи­рует неотвратимость, неумолимость своих проявлений, в-четвертых, является воплощением священности закона, сообщающего суду независимость и не­предвзятость. Правосудие - форма приложения закона к человеку.

Как следствие, идея ответственности конкретизируется в идее подсуд­ности, т.е. полной подвластности суду. Иными словами, в рассматриваемом контексте ответственность, с одной стороны, сужается до неизбежных по­следствий в виде законной и потому правомерной реакции государства на конкретные деяния, содержанием которой являются неблагоприятные и ущемленные условия дальнейшей жизни на определенный срок и с опреде­ленной мерой. Подсудность, с другой стороны, является формой защищенно­сти человека от произвольной ответственности (например, вследствие рас­правы). Важно отметить, что подсудность, понимаемая в таком смысле, ха­рактерна не только в обществах с демократическим режимом, но и, с извест­ными видоизменениями, и в недемократических обществах.

Идея равенства трансформируется в идею законности. Эта переакцен­тировка, с одной стороны, совершается стихийно, под влиянием объективной связи существования права с установленным (или сложившимся) политико­правовым режимом, а с другой стороны - вследствие трансляции на общест­во одного из центральных идеологических постулатов любого режима, а именно, объективно присущей государству объединяющей, консолидирую­щей роли и силы, способности снимать социальные противоречия и кон­фликты, нивелировать социально-классовые и иные различия между членами общества. Посредством такой переакцентировки праву, правоотношениям, а вследствие этого и правосознанию придается высокая степень формальности, придающей, в конце концов, человеку индивидуально не различимые черты

119 гражданина, физического лица, подданного, избирателя и т.д. Равенство ме­жду людьми становится последовательно формальным, а реальное неравен­ство фактически оказывается вне поля действия права, в силу чего общест­венное правосознание теряет свою активность, а его критический потенциал возрастает.

Идея права человека ассоциируется с субъективным правом и потому находит свое выражение в идее дозволенного. В рассматриваемом контексте дозволенное предстает в явлении как условие существования права человека, а в сущности - как форма его ограничения^[149].

Ограничение не носит однозначно негативного характера, хотя и сужа­ет саму идею права человека. Позитивным в таком ограничении можно счи­тать то, что оно отражает, во-первых, необходимость и неизбежность для людей считаться с правами друг друга, во-вторых - всегда сообразовывать свои действия с правовыми требованиями и правилами. В этом взаимоогра- ничении подавляющее большинство мыслителей, особенно буржуазной эпо­хи (Ш. -Л. Монтескье, И. Кант, К. Маркс и другие), а среди современных пра­воведов, например, С.С. Алексеев, В.С. Нерсесянц, Р. Дворкин, Б. Леони, во­обще полагают отражение сущности права. Тем мне менее, значимость чело­века в правовом смысле, несмотря на повсеместность конституционного ут­верждения о его высшей для общества ценности, фактически уменьшается.

Идея порядка закономерно и логично получает свою смысловую кон­кретизацию в идее легального правопорядка. В этой идее важным моментом является, во-первых, то, что независимо от способа его формирования оно поддерживается силой и средствами государства или государство не препят­ствует его существованию. Во-вторых, как следствие, именно в качестве ле­гального правопорядок непременно включает в себя правосудную систему и систему правоприменения; они - неотъемлемый признак легальности право-

120 порядка. В-третьих, в идее легального правопорядка скрыто содержится при­знание существования правопорядка нелегального, а потому поддерживаю­щие его правосудная и правоприменительная система содержат в себе эле­менты репрессивности, более или менее существенные в зависимости от той или иной формы политико-правового режима.

После выявления совокупности узловых идей, характеризующих пра­восознание в его связи с формой политико-правового режима, перейдем к выявлению и краткому анализу правовых идей, наиболее полно выражающих существо демократических и недемократических режимов, идей, которые напрямую определяют типологические характеристики правосознания демо­кратического и недемократического типа.

В правосознании демократического типа рассмотренные идеи так на­зываемого второго порядка конкретизируются следующим образом.

Идея правосудия в рассматриваемом контексте сводится к идее незави­симого правосудия. Независимость - определяющая черта для характеристи­ки действительного, подлинного правосудия. При этом независимость имеет два аспекта: во-первых, независимость от государства и, во-вторых, само­стоятельность, т.е. независимость вообще от внешнего влияния, воздействия в осуществлении правосудной функции.

Речь не идет о том, что любой суд в принципе должен быть независи­мым от государства, а о том, что правосудие не должно быть только государ­ственным. Ясно, что правосудие, опирающееся на право государства, тем са­мым является государственным, судебная власть является ветвью государст­венной власти. Но поскольку помимо юридического права существует право социальное, постольку правосудная функция объективно присуща также об­ществу. Более того, именно при наличии такой функции и такого права об­щество является гражданским.

Наконец, моментом содержания идеи независимого правосудия следует считать его опору на верховенство права как того, что не исчерпано верхо-

венством закона.

Идея подсудности, будучи не связанной существенным образом с субъ­ективными характеристиками человека, отражает объективное для каждого члена общества состояние, находящее свое воплощение в идее равенства пе­ред законом.

Как было ранее установлено, равенство является одной из центральных проблем осуществления демократии, средоточием многих аспектов связи го­сударства с обществом.

В идее равенства перед законом как выражении идеи подсудности сконцентрированы следующие аспекты ее содержания. Во-первых, в равен­стве перед законом акцентирована его направленность в интересах слабого. Равенство слабого перед законом расширяет его возможности, равенство сильного перед законом ограничивает его возможности. Во-вторых, в данной идее выражена мысль о необходимости и возможности существования еди­ной меры приложения права ко всем членам общества, условием которой яв­ляется добровольный гражданский отказ от признания существенным разли­чий между людьми по их личностным качествам. В-третьих, равенство перед законом предполагает не только и даже не столько принцип ответственности, сколько равенство в возможностях выступать реальным, а не формальным субъектом права. В-четвертых, это равенство в проявлениях гражданственно­сти и правового достоинства.

В идее законности доминирующим является момент ее содержания, ко­торый можно обозначить как идею имманентности законности осуществле­нию власти, сформированной, конечно, на демократической основе. Понят­но, что на практике такая имманентная связь законности с осуществлением власти встречается не всегда. Более того, в современных, повсеместно пора­женных в той или иной степени коррупцией государствах заложенная в дан­ной идее презумпция является важным основанием для ухода коррупционера и вообще государственного функционера от ответственности. Однако там,

122 где эта презумпция исчезает, законность быстро превращается в инструмент давления на представителей власти и нагнетания их ответственности.

Здесь следует подчеркнуть особую важность органичной связанности данной идеи с только что рассмотренной идеей равенства перед законом; смысл и той, и другой идеи адекватно проступает только в их взаимной свя­зи.

Идея дозволенного находит своеобразное воплощение в идее индивиду­ального права^[150], отличного от права юридического и социального (понятия, введенного в научный оборот Г.Д. Гурвичем и которого мы здесь придержи­ваемся^[151]) и реально значимого. Как известно, дозволения, в отличие от запре­тов и обязываний, всегда обращены только к физическим лицам, ибо только они являются носителями субъективных прав в прямом и точном смысле это­го слова. В контексте правосознания демократического типа дозволенное не может мыслиться как то, что задается субъекту извне, наличным объектив­ным правом, оно также должно мыслиться как форма проявления субъектом своей свободы. Поэтому признание индивидуального права является базовым условием для понимания дозволенного как формы проявления субъектом своей правовой активности и самостоятельности. При таком понимании идеи дозволенного человек предстает как реальный субъект права. Это касается и индивидуального права представителя власти, являющегося одним из важ­ных условий оправданности и квалифицированности усмотрений в его дея­тельности.

В идее легального правопорядка смыслоопределяющим является ас­пект, который можно обозначить как идея самоорганизующегося правопо-

123 рядка^[152]. Данная идея компонуется из следующих существенных моментов. Во-первых, такой правопорядок формируется на основе общественной прак­тики, за счет своих внутренних движущих сил и закономерностей. Иными словами, в условиях демократического режима правопорядок целесообраз­ным образом может складываться и без направляющего, а тем более прину­дительного воздействия государства. Во всяком случае, влияние государства на правопорядок в существенных чертах согласуется с объективными про­цессами, в результате которых формируется общественный правопорядок. Во-вторых, самоорганизующимся является правопорядок жизни гражданско­го общества на основе внутриобщественных отношений и в их согласован­ной, неконфликтной связи с юридическим правом. В-третьих, идея самоорга­низующегося правопорядка предполагает признание имманентного выраже­ния в нем природы социального права, отличного от права государства.

В правосознании недемократического типа идеи второго порядка при­обретают существенно иные конкретизации.

Так, смысловая нагрузка идеи правосудия концентрируется в идее го­сударственного правосудия. Моментами, определяющими существо данной идеи, можно считать следующие. Во-первых, это правосудие (правосудная, или судебная, система) является ветвью государственной власти, оно стоит над обществом, но не над государством, независимо от первого и во власти второго. Во-вторых, государственное правосудие носит монопольный харак­тер. В-третьих, опорой государственного правосудия является верховенство действующего закона. В-четвертых, эта правосудная система в своем дейст­вии характеризуется вторичностью по отношению к исполнительной власти. В-пятых, для такого правосудия первичным условием объективности и за­конности выступает формальность, воплощенная в процессуальном характе­ре его действия.

124

Идея подсудности по существу равноценна идее правовой зависимо­сти. В таком преломлении подсудность предстает как внешняя сила, сово­купность обстоятельств, а не как способность самого субъекта, влекущая к позитивной ответственности. Тем самым она свидетельствует о полной под­властности всегда существующей формальной возможности подвергнуться суду и наказанию против воли и при полном неведении юридических осно­ваний для этого, возможности, не зависящей от характера деяния или вообще от его наличия. Будучи безразличной к равенству или неравенству перед за­коном, правовая зависимость имеет тенденцию к превращению в бесправ­ность перед законом и судом.

Идея законности в рассматриваемом аспекте приобретает смысл идеи безусловного следования закону в формально определенных рамках, установ­ленных и санкционированных государственной властью для себя же самой. Закон при этом имеет самодостаточный, самоценный характер, и следование ему, в сущности, не связывается необходимым образом ни с какими практи­ческими соображениями. Как следствие, закон принципиально противопос­тавлен реальности как ее масштаб и является важным легальным средством обособления в правовом плане государственной власти от общества. Закон обретает самостоятельность существования и довлеет над действительными отношениями.

Безусловное следование закону является однозначно позитивным толь­ко в формальном смысле. В действительности же полнота и безусловность следования закону является только презумпцией, которая с реальным право­применением не связана исключительно необходимым образом.

Идея дозволенного, в контексте сознания демократического типа вы­ражающая правовую активность членов общества, в контексте сознания не­демократического типа как раз выражает пассивное отношение субъекта к жизни в правовой форме. Именно этот содержательный момент идеи дозво­ленного сконцентрирован в идее необязательного. В самом слове «необяза-

125 тельное» заложен негативный аспект дозволенного для субъекта, а именно, необязательное - лишь внешнее дозволение определенных действий, не вле­кущее за них ответственности. Указанной идеей обозначена область дейст­вий и отношений, являющаяся своеобразным остатком от полностью опреде­ленной государством (посредством юридического права) области обязываний и запретов; необязательно то, что не запрещено или не вменяется в качестве обязанности.

Наконец, идея легального правопорядка ассоциируется с идеей прину­дительного правопорядка^[153]. Такой правопорядок, во-первых, не обязательно нуждается в легитимности, а точнее, легитимность и легальность, по сути, совпадают. Как следствие, принудительный правопорядок всегда самообос- нован, не требует внешних по отношению к нему оснований. Во-вторых, принудительный правопорядок всегда существует и поддерживается в инте­ресах и в понимании власти, и отличен от правопорядка, целесообразного с точки зрения общественного правосознания, хотя вовсе не обязательно про­тиворечащего государственному правопорядку (а это, в сущности, синоним принудительного правопорядка). В-третьих, вне принуждения такой право­порядок приобретает неустойчивый характер и потому требует для своего обеспечения организованную и выделенную государством силу, действую­щую на основе формальной законности.

Завершая краткую характеристику типов правосознания в аспекте фор­мы осуществления власти - политико-правового режима, - как и в предыду­щем параграфе, остановимся на функциональной направленности идейного строя каждого из выделенных типов, придающей узловым идеям общий смы­словой контекст и сообщающей им системную связанность.

Как представляется, правосознание и демократического, и недемокра­тического типа связаны также с двумя системообразующими (и типологизи-

126 рующими) функциями - с функцией принуждения и с функцией упорядоче­ния.

Функция принуждения имманентна любому политико-правовому ре­жиму, поскольку по определению всякое властное отношение является про­явлением неравновесности его сторон; преимущество всегда находится на одной его стороне. Поэтому различия между правосознанием демократиче­ского и недемократического типа кроются не в наличии или отсутствии воз­можностей, практики и механизмов принуждения, а в целевой установке принуждения и в различии пределов его осуществления.

Исходя из указанного, можно утверждать, что в контексте правосозна­ния демократического типа целевой установкой принуждения является под­держание общественного порядка, стимулирование согласия общества и го­сударства, достижения консенсусов по широкому спектру общественных проблем и успешное выполнение всего набора программ развития общества в их видении государством. Пределы же принуждению определяются возмож­ностью и способностью общества к самостоятельному развитию и фундамен­тальным согласием общества на руководящую роль государства, имеющем конституционное закрепление.

Как следствие, функция принуждения в данном случае осуществляется на основе совокупности общеобязательных требований и правил и при нали­чии равной, обязательной и неукоснительной ответственности как членов общества, так и представителей государства.

В контексте правосознания недемократического типа целевой установ­кой принуждения всегда, в конце концов (а в сущности - и в первую оче­редь), является обеспечение монопольной господствующей роли государства во всех сферах общественной жизни и поддержание узаконенного государст­вом правопорядка. Пределы принуждению определяются также самой госу­дарственной властью, сообразно ее пониманию необходимости принужде­ния. При этом подвижность пределов зависит от конкретной социально-

политической ситуации, от соображений государственной безопасности т.п.

Как следствие, принуждение опирается при таких условиях на государ­ственную волю и в своих наиболее активных формах - на репрессию, лишь формально, поверхностно и искусственно связанную с правом.

Функция упорядочения при демократических режимах осуществляется через организацию и управление, т.е. через процессы, в которых доминируют рациональное, целесообразное, технико-организующее начало, и целью опять же является эффективная деятельность государства в интересах общества.

Функция упорядочения при недемократических режимах осуществля­ется преимущественно через распоряжение, т.е. через процесс, в котором до­минирует ситуативно-волевое, не организующее, а директивное начало, и бюрократизацию, т.е. через процесс подмены осуществления государствен­ных функций по существу, содержательно, сообразно конкретной обстановке формализацией, искусственным усложнением правовых средств, лишь обо­собляющим государственные органы от общества, выключающим общест­венное правосознание из процессов упорядочивания совокупности общест­венных отношений.

Раскрытие содержания рассмотренных ранее идей через призму обо­значенных системообразующих функций политико-правовых режимов раз­ных типов не входит в круг задач данного исследования. Но оно, вследствие проведенного анализа содержания узловых идей общественного правосозна­ния и функциональной направленности режимов, по нашему мнению, стано­вится задачей в основном технического плана, исчерпывается выведением всех возможных следствий чисто логическим путем и может быть направле­нием дальнейшего исследования проблемы типологизации правосознания.

Рассмотрение проблемы в контексте формы политико-правового режи­ма позволяет сделать следующие выводы сравнительного характера.

1. Различия между правосознанием демократического и недемократи­ческого типа в их идейном строе существенно более контрастные, чем разли-

128 чия, существующие между типами правосознания, выделенными в контексте форм правления.

2. Для правосознания, определенного связью с конкретными политико­правовыми режимами, характерно преобладание регулятивной системы, а не нормативно-ценностной системы, что характерно для правосознания, опре­деленного связью с формами правления.

3. В целом правосознание в рассмотренном контексте проявляет самую высокую степень связанности с политическим сознанием, но обособлено от иных форм общественного сознания, прежде всего от нравственного созна­ния.