§ 2. Правопорядок и правомерное поведение
Исследование правомерного поведения имеет свою собственную, хотя и краткую, историю. Следует отметить, как это ни парадоксально, свое начало данная проблематика берег в годы наивысшего пика так называемого «застоя», когда право выступает своего рода ширмой, прикрывающей произвол власти.
Правовая теория долгое время была пронизана безразличным отношением к человеку, его правам и интересам. Приоритет коллективных интересов перед индивидуальными, фактическое бесправие человека перед государством и его аппаратом оправдывались теорией.Именно в этот период юридическая наука обращает свое внимание на творческий потенциал права. І Іоявляются серьезные исследования по проблемам правового поведения, правосознания, правовой активности, правовой культуры (В.П. Казимирчук. В.Н. Кудрявцев, Е.А. Лукашева,
В.В. Оксамытный, В.П. Сальников, Е.К. Нурпеисов, С.Н. Кожевников). В правоведение входит поведенческая проблематика, которая обращена в первую очередь к изучению его позитивных свойств и проявлений. Так, Р.З, Лившиц отмечает: «На уровне общей теории реализация норм должна рассматриваться прежде всего как поведение людей»1.
' Л и ви і и 11 Р.З. Теория права. M . 1994. С. і 30.
IOO
В настоящий период можно констатировать, что в отечественном правоведении сложилось самостоятельное научное направление, связанное с формированием общей теории правомерного поведения.
Разработка методологии и определение перспектив дальнейшего исследования проблем правового порядка требуют выявления их соприкосновения с категориями общей теории права (в нашем исследовании прежде всего с категорией правомерного поведения), их связей с практикой реализации самого права в современный период.
Понятие правомерности относится к ключевым понятиям юридической теории и правосознания, а потому имеет несколько относительно самостоятельных смыслов. В самом общем виде - это первое основное значение - правомерное есть то, что может иметь или имеет то или иное значение с точки зрения действующего в обществе права и правосознания, т.е.
то, чему может быть найдена правовая мера, что имеет холь какое-то отношение к праву.Но понятие правомерности имеет и более конкретный, оценочный смысл, т.е. выступает в качестве положительной характеристики чего-либо. Это - второе основное значение. Поскольку право представляет собой регулятивную систему, связанную с организацией общественных отношений и с обеспечением социальной направленности решений и действий всех субъектов права, постольку' правомерным оказывается то, что приемлемо, допустимо или желательно в правовом смысле. А так как право свойственными ему средствами в то же время стремится блокировать моменты дезорганизации общественных отношений и асоциальной направленности действий субъектов права, поэтому все то, что неприемлемо, недопустимо или нежелательно в правовом смысле, оценивается как неправомерное. Правомерными или неправомерными могут быть отношения, требования, оценки (санкции), деятельные акты - словом, все, что способно подпадать под правовые оценки. Деятельность вступающих в социальные отношения людей лежит в основании всего, что имеет правовое
IOl значение. Стало быть, корнем проблемы правомерного является уяснение сущности, критериев и форм правомерных или неправомерных действий (поведения) людей,
В юридической теории различение понятий правомерного поведения и правомерного действия, как правило, оказывается несущественным. Но их неразличение можно допустить лишь при условии, если мы в состоянии остаться в рамках нор мати висте кого толкования права. Согласно ему, норма либо существует, либо нет, а если она существует, то о правомерности поведения можно судить только в контексте данной существующей нормы. И это суждение представляет собой рациональную процедуру.
Общий подход к толкованию понятия правомерного поведения (или - что, то же самое - правомерного действия) здесь достаточно определился: правомерное поведение есть поведение, а) совпадающее с требованиями норм права, б) соответствующее правовым предписаниям, в) не противоречащее нормам права, г) не запрещенное правом, д) требуемое или допускаемое правовой нормой.
Как видно, все существенные признаки правомерного поведения (действия) связаны только с определенным отношением к правовым нормам. При этом считаются совершенно очевидными три фундаментальных факта: 1) установление соответствия или несоответствия правовой норме всегда возможно в каждом конкретном случае; 2) поскольку каждое правовое действие носит законченный, завершенный характер, постольку оценка действия (поведения) как правомерного или неправомерного может быть полной в каждом отдельном случае; 3) правовые нормы в каждом конкретном случае всегда первичны по отношению к правовому действию (поведению) и потому являются полностью достаточными основаниями правовой оценки отдельного действия.Казалось бы, все предельно ясно. Но разве представляет собой какую-то трудность установление соответствия или несоответствия
102
конкретного действия той или иной правовой норме, имеющей четкое описание в нормативно-правовых актах и предусматривающей конкретные критерии для определения этого соответствия? Тем более что достаточно разработана и процессуальная сторона подобных оценок. Но тогда в чем смысл проблемы правомерности; почему в современном российском правоведении ей уделяется столь значительное внимание? Отвечая на этот вопрос, сначала необходимо дать определение неправомерному поведению, опираясь на юридическую постановку вопроса. И это - задача логического плана.
Можно ли считать понятие неправомерного поведения противоречащим понятию правомерного поведения в логико-формальном смысле? Само словообразование подсказывает именно такое, довольно простое решение вопроса; весь поведенческий массив, кажется, делится этими понятиями надвое.
Однако быстро выясняется, что определение понятия неправомерного поведения на основе чисто формального отрицания признаков, присущих правомерному поведению, следует признать неверным. В самом деле, если правомерное поведение есть поведение, совпадающее с требованиями норм права, то следует ли считать неправомерным всякое поведение, не совпадающее с этими требованиями? Если бы это было так, тогда грань между совпадением и несовпадением была бы резкой, не предполагающей никаких промежуточных состояний, соответствующих полноте или неполноте такого совпадения.
Но такие промежуточные состояния должны быть, если правовая регуляция вообще рассчитана хотя бы на некоторую степень свободы человека в выборе линии своего поведения и хотя бы на минимальную возможность проявления человеком своей индивидуальности в правовой сфере. Собственно, на это указывает и второй признак правомерности: соответствие нормативным требованиям. Таким образом, поведение, не совпадающее с требованиями норм
103
права, еще не может быть однозначно оценено как неправомерное.
Далее, из признака непротиворечия нормам права, присущего правомерному поведению, формально-логическим способом следует, что неправомерное поведение обязательно противоречит нормам права. Но если это так, тогда всякое неправомерное поведение должно быть, тем самым, признано противоправным, и наоборот, т.е. понятия неправомерного поведения и противоправного поведения становятся, по сути, эквивалентными. Однако такое утверждение нельзя считать приемлемым, поскольку, например, злоупотребление правом или мошенничество противоречат праву не буквально, а только «по духу». В формальном смысле и злоупотребление правом, и мошенничество не являются нарушениями норм позитивного права. «Мошенничество состоит в уклонении от обязательного правила путем умышленного использования средства, производящего необходимый эффект и делающего такой результат неуязвимым с точки зрения позитивного права»[42].
Наконец, сопоставимыми с такими признаками правомерного поведения, как незапре [ценность, требуемость или допускаемость, должны бы быть, по законам формальной логики, противоречащие им признаки запрещенное™ (недопустимости) или нетребуемости. Однако, во-первых, признак нетребуемости вовсе не предполагает отсутствия требования или безразличия действия для общества, а указывает лишь на то, что действие (или поведение) может быть предоставлено на усмотрение самого человека, и, значит, оказаться в рамках правомерного. Во-вторых, отнесение действия к классу запрещенных или недопустимых является несомненно более сильным утверждением, нежели отнесение действия к классу неправомерных.
Слова «запрещенное» и «недопустимое» обозначают, скорее всего, лишь некую крайность в неправомерных действиях, а именно - преступление. Такое жесткое разделение возможно лишь при двух условиях: при полной урегулированности правом
104 социально значимой деятельности людей (при условии закрытости нормативной системы права) и при полной консервативности нормативного строя права, при отсутствии в нем элемента развития. Iio ни то, ни другое предположение не соответствуют действительности.
Таким образом, понятия правомерного и неправомерного поведения лишь при ошибочном толковании могут быть приняты за отрицающие друг друга понятия. Не покидая границ логико-формального анализа, мы должны охарактеризовать понятие неправомерного поведения лишь в качестве противоположного понятию правомерного поведения. Это означает, прежде всего, что каждое из них несет вполне самостоятельную смысловую наїрузку, содержит положительные признаки. Неправомерное поведение нельзя понимать только как сплошь отрицательное по своим чертам. А главное - неправильно выводить содержание понятия неправомерного поведения из противопоставленности содержанию понятия правомерного поведения. Понятие «правомерное», когда оно применяется только для обозначения поведения, противоположного отклоняющемуся, оказывается довольно условным и узким.
Конечно, о характере действий человека в сфере правового регулирования можно судить, исходя из оценок, зафиксированных в юридических нормах. Но можно ли то же самое сказать и относительно поведения человека? Если под поведением понимать только последовательность и связанность действий, являющихся ответом, определенной реакцией человека на социальные обстоятельства и общественные предписания, тогда нет ни качественной разницы между действием и поведением, ни качественной разницы в способе обеспечения правомерности действий и поведения. Но если под поведением понимать объединенную некоторым устойчивым мотивом линию действий человека, характеризующую его определенную самостоятельность и социальное качество
105
в целом, тогда между действием и поведением должно проводить четкое различие, и следует признать, что способы обеспеченности их правомерности должны быть существенно разными.
А именно - по отношению к конкретному действию всегда может быть определена отдельная правовая норма или их группа, в рамках которых осуществляется и оценка правовой значимости действия, и стимулирование этого действия. Поведение же человека соотносимо с нормативным строем права в целом или с совокупностью норм, относящихся к той или иной сфере социальной деятельности. Тем самым, здесь правовая оценка уже не может быть ситуативной и строго однозначной, а начинает отражать общее отношение общества, института права к деятельному проявлению способностей, потребностей и целей человека.Отдельное действие всегда вторично по отношению к социальной реальности, элементом которой являются и правовые нормы; в поведении первичным всегда оказывается внутренние побудительные силы человека, т.е. то, что свидетельствует об активном отношении человека к обществу, его ценностям, к праву и т.д.
Таким образом, в рамках простого, выполняемого элементарно логическими средствами сравнения действий с существующими на их счет нормами права проблему правомерности поведения решить полностью нельзя.
Существо проблемы правомерного поведения определено, во-первых, тем, что она неразрывно связана с обращением к индивидуально-личностному моменту в праве, а стало быть, само понимание права должно быть более широким, чем то, которое складывается в рамках нормативистского подхода к праву. Во-вторых, проблема связана с поиском средств стимулирования, обеспечения и защиты такого правомерного поведения людей, которое свидетельствовало бы об активном отношении человека к общественным ценностям, к праву. Следовательно, она требует, прежде всего, обращения к ценностному пласту правосознания и правового поведения людей, а не к
106 нормативному строю действительного права. Иными словами, обусловленность правомерных действий соответствием их нормативным требованиям должна быть дополнена обусловленностью действий мотивацией ценностного плана. А значит, само правомерное поведение должно пониматься не только как соответствующее правовым нормам, но и как социально ответственная деятельность.
Рациональные средства и умение в каждом отдельном случае четко отличать правомерное поведение от неправомерного, давать поведению правовую оценку являются важной составной частью общественной и индивидуальной правовой культуры, мощным регулятивным механизмом. Прежде всего, необходимо иметь ясные критерии правомерности или неправомерности поведения и действия. Сформулировать какой-то единый критерий, который позволял бы снимать проблему правовой оценки поведения, весьма заманчиво. Но, к сожалению, такой критерий будет слишком общим, абстрактным, чисто формальным и вряд ли окажется способным не только правильно отражать моменты социальной практики, но и регулировать ее в должной мере. Поэтому теоретическая и практическая проблема заключена в нахождении не только всех существенных и значимых критериев правомерности поведения, но и в выявлении их системности, внутреннего единства и взаимной зависимости.
Критерии правомерности поведения можно разделить на формальные и содержательные. К формальным относятся, прежде всего, те критерии, которые строятся на простом соотнесении (сравнении, сопоставлении, идентификации) конкретного действия или поведения с существующими нормами, требованиями, суждениями, а поведения - с существующим нормативно- предписательным строем, с позитивным правом. Это собственно юридические критерии, опирающиеся на нормати висте кое правопонимание. Согласно им, правомерное поведение является связующим звеном между правовой нормой и
107
тем социальным эффектом, на достижение которого рассчитана данная норма. Оно — результат осуществления в жизни требований режима законности, а совокупность всех правомерных действий является воплощением правопорядка.
Но к формальным следует отнести также и критерии, связанные с соотнесением действий или поведения с фиксированными в общественных идеалах, установках, оценках, нормах ценностями или общественной пользой и вредом. Попытки теоретиков преодолеть узконормативистский подход к проблеме правомерности путем указания на общественную ценность или неценность конкретной деятельности человека являются лишь иллюзией содержательности анализа, поскольку как в чисто нормативном, так и в аксиологическом аспекте критерий правомерности всегда оказывается, во- первых, вне непосредственного «исполнителя», того, кто действует, ведет себя определенным образом, а во-вторых, уже существуют до всякого конкретного действия, поведения, первично по отношению к действию. Иными словами, какой бы либеральной ни была система правового контроля за деятельностью лиц, принципиальная связанность действий и их мотивации наличной системой средств и целей, тем не менее, совершенно очевидна, неоспорима и неприкосновенна; субъект правового поведения не покидает пределов строгой и определенной наличной системы правовых (юридических) ориентиров.
В зависимости от того, какова значимость поведения конкретного человека, сила внутренней мотивировки и способность иметь массово доступный характер, оценка правомерности поведения имеет ту или иную степень глубины. Поведение может быть правомерным в чисто формальном отношении, как буквальное выполнение предписания в силу простой вынужденности или опасения быть наказанным. И оно может сочетаться с фактическим нарушением правового смысла предписания. Но поведение может быть правомерным и в силу искренности действующего человека. Какой тип
108 поведения более важен? Конечно, искреннее правомерное поведение. Но всегда ли мы можем настаивать именно на таком отношении человека к праву и должны ли это делать вообще? Не покидаем ли мы, в таком случае, пределов компетенции юридического взгляда на проблему? Ранжирование поведения людей по их общественной значимости, признанности, по степени заинтересованности общества или человека и объему затрачиваемых усилий, безусловно, важно, и обращение юриста к самым «высоким» типам правомерного поведения вполне оправданно и не означает потери профессионального взгляда на предмет по одной причине: с точки зрения общественно значимой активности человека, которая и есть его целенаправленное, социально признанное поведение, это не имеет значения. Значение имеет само наличие данной активности. Активность же человека (личности, гражданина, лица и т.п.) есть отражение первичности внутреннего, субъективного, содержательного в его социальной жизни. И поскольку юридической проблемой является не столько определение и оценка правомерности поведения людей, сколько стимулирование ее в массовом масштабе, постольку ясно, что решить ее, т.е. пробуждать, поддерживать и развивать активность человека, невозможно только с помощью наличных средств нормативного регулирования или указания на общественные идеалы и ценности. Стало быть, должны быть и иные, неформальные критерии правомерного поведения. Более того, последние являются определяющими, основными в системе критериев правомерности поведения. Это значит, что проблема правомерного и неправомерного поведения является особенной в системе общеюридических проблем как по своей постановке, так и по принципам и средствам решения. И особенность ее, прежде всего, заключена в обращении к содержательным критериям правомерности.
В противоположность формальным, содержательные критерии правомерности находятся, во-первых, так сказать, «внутри» действующего
109 определенным образом субъекта и определены его конкретным качественным социально-духовным состоянием, а во-вторых, они существуют до всякого поведения только как общий смысловой фон, но в своей конкретност и, однако, создаются в самом действии, т.е. не только эти критерии служат основанием социально определенной деятельности, но и само действие субъекта одновременно выступает как основание для отнесения его к правомерным или неправомерным формам поведения. Говоря о содержательных критериях правомерности, мы вступаем в область прав человека, его сознательности, правовой ответственности, убежденности.
Таким образом, мы подошли к тому этапу раскрытия вопроса, когда следует указать на третье основное для юридической теории значение слова «правомерное», связанное с понятием о некотором качественном состоянии действующего правового субъекта, о внутренней оправданности определенного поведения или действия. И эта оправданность отнюдь не исчерпывается согласованностью поведения с правовыми нормами или с произведенным общественным эффектом, а может и не совпадать с ними. Иными словами, формальные критерии в целом связаны с «буквой» права. Они артикулированы, т.е. проговорены, документированы, согласованы, установлены обществом, а потому и более однозначны в отношении к конкретному поведению. Содержательные же критерии связаны с «духом» права; они - выражение глубинных правовых оснований жизни людей, природы правового бытия и правовых качеств человека. А «дух» права, как известно, выше «буквы».
Правомерное поведение, конечно же, представляет собой социально полезную деятельность, направленную на удовлетворение государственных и правовых, общественных и личных интересов, ценностей и целей. Но оно является ценностью для права прежде всего потому, что сам «человек, его права и свободы являются высшей ценностью» (ст. 2 Конституции Российской
1 !0 Федерации). Стало быть, в правомерном поведении человек реализует не только запросы общества, не только отражает социальные обстоятельства, но и свой запрос к обществу, свои ценностные установки и ориентации.
Можно ли сказать, что если правомерность соединена с внутренней оправданностью действий, поведения, то понятие неправомерного связано с отсутствием такой оправданности? Логико-формальный подход к поиску ответа здесь неприемлем. Правильнее будет утверждать, что сознание неправомерности (неоправдан ности) может, тем не менее, привести к определенному и, скорее всего, к общественно вредному действию. Например, действия преступника-рецидивиста чаще всего связаны не с его непониманием этой неправомерности, а с невозможностью преодолеть свои социальные стереотипы, свой статус и условия своей жизни и воздержаться от неправомерных действий. Но вот поведение, как проявление активности человека, безусловно, блокируется сознанием внутренней неоправданности действий, если мы вообще имеем дело с нормальным, а потому и ответственным, социально вменяемым субъектом. Поэтому мысль о неправомерности, в отличие от мысли о правомерности, всегда остается только в зоне мотивации поведения, при этом - как некий внутренний запрет на неправомерное в социально значимой деятельности. В гаком случае неправомерное поведение выходит за пределы правовой регуляции и подвластно исключительно моральным или иным неформальным, духовно насыщенным влияниям.
Обычно содержательное отличие правомерного поведения основывается на таких критериях, как общественная полезность и массовость в проявлении, добровольность и сознательность, убежденность и ответственность человека в своих поступках. Без сомнения, эти свойства ассоциируются с понятием о правомерности поведения. Но позволяют ли они охарактеризовать правомерное поведение также и в его особенности, отличности от неправомерного поведения? Мы ранее указывали на
111 относительную независимость определения того, что такое правомерное, от определения того, что понимается в качестве неправомерного. Однако эти два основных, с точки зрения права и правосознания, типа поведения несомненно взаимозависимы, взаимно сориентированы: иначе невозможно было бы поставить, например, задачу воспитания личности в контексте наказания за правонарушения; иначе препятствование неправомерным установкам в поведении не позволяло бы стимулировать правомерное поведение.
Следует отметить, что выделенные характеристики присущи не только правомерному, но и неправомерному поведению. К ним вполне можно отнести добровольность, сознательность и даже убежденность, ответственность и массовость. Конечно, в содержательном плане сознательные, волевые, ответственные неправомерные действия иные, чем в контексте правомерного поведения. И массовость лишь в редких случаях превышает критическую массу неправомерности, свидетельствующую о беспорядке, беспределе, анархии, хаосе и т.п. Пожалуй, однозначно лишь общественную полезность можно отнести только к правомерному поведению, ибо оно таково по определению.
Иными словами, введение в практику содержательных критериев правовой значимости поведения людей существенно осложняет теоретическую и практическую задачу выявления и стимулирования правомерности в массовой социальной деятельности. Конечно, формальные критерии действуют с гораздо большей легкостью и однозначностью; они удобны и универсальны, что принципиально значимо для юридической практики и теории. И, тем не менее, содержательный анализ совершенно необходим. Сделаем это применительно к выделенным характеристикам.
а). Общественная полезность. Оценка правомерности и неправомерности в поведении существенно различна в зависимости от того, в какой нормативной модели поведение находится. Так, построение правового материала на основе правовой обязанности и юридической ответственности ведет к тому, что общественная полезность действий и поведения человека заключается в самом
112 факте реализации обязывающих предписаний. Построение же правового материала на основе общих дозволений ведет к тому, что акцент переносится на юридические последствия, которые и оказываются непосредственными критериями правомерного поведения.
В каждом из этих двух типов ситуаций общественная полезность (ценность) поведения, конечно же, различна. Но можем ли мы сказать, что, например, полезность следования правовым предписаниям выше, чем правовая полезность последствий деятельности человека, или наоборот? Тот или иной ответ на поставленный вопрос зависит от того, в рамках какого право понимания производится оценка, какие критерии самой социальной полезности действий людей признаны в обществе, какова величина самих социально-юридических последствий поведения, а также принципиальная и ситуативная значимость того или правового требования и тд.
б). Добровольность. Если под добровольностью понимать побуждение к поведению именно доброй (т.е. содержательно определенной) волей, благими стремлениями, тогда критерий правомерности оказывается субъективным и неединообразным, что неприемлемо для юридического подхода к вопросу. Если под добровольностью понимать непринужденность поведения, отсутствие обязывания к нему со стороны общества, а наличие лишь его желательности для общества и ценности для самого человека, тогда мы, по сути, вынуждены выходить за рамки нормативной системы права. Наконец, если под добровольностью понимать способность человека самому определять свои действия и линию поведения, тогда мы приравниваем ее к сознательности человека, но при этом теряем возможность различать правомерное и неправомерное поведение. Неправомерное поведение часто не менее добровольно в любом из приведенных смыслов, чем правомерное поведение. А иногда момент добровольности (в указанном смысле) в неправомерном поведении проявлен гораздо сильнее, резче.
113
Иными словами, и здесь мы должны обращаться к содержанию воли человека, а не к ее факту.
в) . Ответственность. В мысли об ответственности, как характеристике правомерности поведения, в отличие от добровольности и сознательности, акцент сделан на моменте социальной свободы человека, т.е. способности предвосхищать социальные последствия своего поведения и готовности к самопонуждению в реализации своих целей. Ясно, что в контексте системы правового связывания свобода оказывается выбором человека между правомерностью и неправомерностью в поведении, между следованием общественным предписаниям или нарушением их, отказом от них. И ответственность носит негативный характер. В контексте же системы правового дозволения свобода является выбором социально значимого результата в рамках как правомерного, так и неправомерного поведения. А ответственность носит позитивный характер.
г) . Убежденность. Глубинной характеристикой, непосредственно выражающей идеальную мотивационную основу социальной активности человека, является убежденность. Она делает поведение внутренне оправданным и устойчивым независимо от того, каково ее содержание и социальная направленность. Оценить качественность (т.е. полноценность и значимость) правомерного поведения в контексте положенных в его основу жизненных убеждений невозможно, ограничиваясь только его соответствием нормативному строю общественного права, оставаясь в рамках эмпирических и даже типических ситуаций. Необходимо рассматривать поведение человека в контексте того или иного типа правопонимания. Так, социальная активность человека, сориентированная нормативистским правопониманием ведет к законопослушному или законопротивному поведению; социальная активность человека, стимулированная естественно-правовым правопониманием, воплощается в ответственное, индивидуализированное и перепекти виру ющее
114 правомерное поведение или в деструктивное поведение в широком социальном смысле, нигилистически настроенную деятельность человека.
Есть и другая плоскость выделения типов общественного и индивидуального право понимания: можно дать характеристику поведению человека в контексте политически, нравственно, прагматически и т.д. сориентированное правопонимание, в контексте стихийно-массового, обыденно-поверхностного и профессионального правопонимания и тд.
Оценка поведения с точки зрения его правомерности (или неправомерности) напрямую зависит, во-первых, от того, насколько совместимы в конкретной правовой культуре общества типы правопонимания с нормативистским (позитивистским) правопониманием как идейной основой волеустановленного, в законах выраженного и силой государства обеспечиваемого права. Но это не единственный критерий правомерности. Оценка поведения по связанной с ним убежденности зависит, во-вторых, и от особенностей самого позитивного права, в частности, от того, насколько оно динамично или консервативно, политически или нравственно ориентировано, органично для гражданского общества или отчуждено от него и т.д. И, наконец, эта оценка зависит от сложившейся в конкретном обществе «конфигурации» типов правопонимания.
Таким образом, связь правомерного поведения с убежденностью неоднозначная, весьма сложная и требующая применения в оценочной практике достаточно широкого идейного масштаба, установок программного характера.
д) Массовость. Данная характеристика не является сама по себе содержательной и допускает чисто формальный подход к оценке поведения с точки зрения его правомерности. Но массовость еще не указывает с однозначностью на правомерность в поведении людей. В обществе, где массовым является законопослушное поведение людей, отмечается устойчивый
115 и должный правовой порядок; общество, в котором массовым на определенных этапах его существования оказывается правонарушающее (правопренебрегающее) поведение, должно быть оценено как криминализованное, хаотизированное, неправовое. Оценка правомерности поведения с точки зрения его массовости (повторяемости, обычности, типичное, стандартности, одинаковости и т.п.) существенно уточняется и позволяет скорректировать регулирующие усилия общества, направленные на жизнедеятельность людей, если удается установить господствующие (или бытующие) типы адаптации личности к социокультурным условиям, целям и способам их достижения. В правовом контексте особое значение имеет такой тип адаптации личности, как подчинение, т.е. положительное отношение и к целям, и к общепринятым средствам (нормам). Но общество в своих правовых оценках не может пренебречь и выраженным в поведении инновационным отношением, связанным с принятием существующих общественных целей и в то же время с отвержением типовых средств (как недостаточных либо неприемлемых). Также существенное значением имеет ритуальный тип адаптации к реальности, связанный с превращением средств в самоцель и самоценность (вырождающееся позитивное право), и мятежный тип адаптации, связанный со стремлением обновить цели, разделяемые членами общества, изменить существующие структуры, а не приспособиться к ним. Во всех этих случаях мы можем сталкиваться с массовым правовым поведением, правомерность или неправомерность которого оказывается сложной результирующей множества оценок этого поведения в указанных контекстах.
Завершая рассмотрение вопроса, следует сказать, что оценка поведения с точки зрения его правомерности или неправомерности не может быть обеспечена лишь организационными, формальными, процедурными средствами. Определение правомерности конкретного поведения - сложный
116 творческий процесс, связанный с учетом ряда факторов различной значимости.
Вследствие множественности критериев, на основании которых мы способны относить конкретное поведение к правомерному или неправомерному поведению, вполне самостоятельное значение имеют их виды.
Различать виды правомерного поведения можно по разным основаниям. Существуют классификации правомерного поведения по сферам общественных отношений (правомерное трудовое, политическое, моральное поведение и т.д.), по типам реализуемых правоотношений (конституционное правомерное поведение, уголовно-правомерное поведение, гражданско-правомерное поведение и т.д.), по субъектам права (гражданин, должностное лицо, юридическое лицо, личность и т.д.), по характеру мотивации (маргинальное, вынужденное, конформистское, привычное, добровольное, социально-активное и т.п. поведение), по степени общественной полезности (общезначимое, выдающееся, ситуативно-значимое, индивидуально значимое и т.п. поведение).
Свойство и значимость правомерности поведения, как показатель активности человека, существенно изменяются, если рассматривать его в контексте форм реализации права. Наименьшую степень активность и наибольшую легкость имеет поведение, сообразованное с ситуациями воздержания от нежелательных или недопустимых действий, т.е. руководимое следованию правовым запретам. В данном случае мы непосредственно имеем дело с законопослушным поведением.
Степень сопротивления правовой активности человека со стороны его окружения, в силу определенных обстоятельств и условий жизни и т.п. значительно возрастает в рамках системы обязывающих позитивных требований, а значит, и сама эта активность возрастает, что придает правомерному поведению человека гораздо большую значимость (хотя это не означает, что воздержание от правонарушения менее ценно для общества, чем исполнение указаний норм права).
117
Наиболее важной для оценки подлинно правомерного поведения является область, связанная с использованием правовых норм по своему усмотрению, в ситуациях и обстоятельствах, предполагающих возможность или настоятельность выбора того или иного направления действий. Законосообразованность поведения в данной области общественных отношений имеет максимальную значимость с точки зрения динамических характеристик правопорядка, в контексте его конструкшвных возможностей.
Особую значимость имеет правомерное поведение в рамках применения права. C одной стороны, оно является строго обусловленным правовой нормативностью, и потому профессиональная активность должностного лица минимальна. Но с другой стороны, значимость правомерных действий, например, сотрудников правоохранительных органов, весьма велика, поскольку именно они задают уровень правового порядка в обществе, являются прямым и достаточным свидетельством действенности права.
Следует отметить, что в рамках нормативной системы права грань между правомерным и неправомерным поведением вполне четкая, резкая и постоянная. Однако все обстоит гораздо сложнее, когда мы входим в ценностно-установочную область права. Здесь, чтобы оценить поведение как правомерное или неправомерное, требуется конкретный, если не ситуативный, подход. Во-первых, в современном демократическом обществе весьма развита и значима социальная терпимость к индивидуализации правового образа жизни, к поведению, основанному не только на правовом или моральном, но и на рационально-прагматическом выборе. Очевидно, что правомерность в поведении большинства людей не исключает, да и не может исключить их различные точки зрения по самым различным вопросам, не может игнорировать существование иной личностной позиции. Инакомыслие необходимо обществу. При таком условии грань между правомерным и неправомерным в поведении оказывается гораздо более неопределенной,
118 размытой. Существует однозначно правомерное поведение, ведущее к очевидно полезным общественным результатам, и однозначно неправомерное поведение, элементы которого квалифицируются как правонарушения. Но имеется также «полоса неопределенности», в пределах которой правовые оценки носят ситуативный, многофакторный характер и не сводятся к соотносимости действий и правовых норм.
В этом плане следует указать на существование в современном обществе правового плюрализма. Государство не обладает монополией на право. В обществе всегда имеют место ситуации, когда юридическое право наталкивается и даже вступает в противоречие с местной традицией, с действием обычного права, культурно-правовых норм различных групп населения. Правовой плюрализм усиливается, когда централизованное право перестает срабатывать с должной силой, когда универсальные механизмы и установки правоприменения перестают быть эффективными с практической точки зрения. Так называемое теневое право1, которое можно отнести к негативным явлениям в общественной жизни, оживляегся и воспроизводится именно в силу указанных обстоятельств. В России его живучесть особенно явственна в сфере экономической жизни. Не менее отчетливы его проявления и в юридической сфере. Но охарактеризовать это альтернативное, официальному, право исключительно как негативное нельзя. Основная его функция - компенсировать неэффективность, консерватизм, нежизненность, неоправданную формальность волеусгановленного государством права[43][44]. Поэтому правомерность или неправомерность поведения, стимулированного нормами такого неофициального (общественного, стихийного, живого, народного и т.д.) права, не может быть определена только формальными средствами, но требует содержательного анализа ряда элементов, факторов и
119 обстоятельств, характеризующих конкретное поведение.
Можно ли обнаружить общую связь видов правомерного поведения? При определенных допущениях каждому из них, независимо от того, по какому основанию оно выделено, можно найти свое место на некой единой «шкале значимости» поведения. Правомерное поведение может иметь минимально положительное значение, а может быть максимально желательным. Маргинальное правомерное поведение относится к минимально приемлемым видам правомерное™, іраничащим с наиболее «мягкими» видами неправомерного поведения. Социально-активное правомерное поведение политического или духовного лидера, которое служит поведенческим и ценностным ориентиром для множества людей, несомненно, находится в зоне максимально желательного, идеального правомерного поведения, граничащего с морально и даже религиозно окрашенным подвижничеством, самоотречением, служением обществу.
Каковы возможности и «компетенция» права по отношению к различным видам правомерного поведения? Есть все логические и фактические основания полагать, что при «продвижении» по предположенной нами «шкале» значимости правомерного поведения в сторону максимального рубежа контрольно-ограничивающая, обязывающая роль права становится менее важной, а на первое место выходит организующее, правопредоставляющее, стимулирующее действие права. Но одновременно роль права вообще ослабевает вследствие того, что первостепенное значение приобретают средства неправового регулирования. Подвижничество, из ряда вон выходящее (беззаветное, самоотреченное и.т.п.) правомерное поведение не может и не должно стимулироваться правовыми средствами. Здесь мы сталкиваемся с проблемой конкретности социальной меры правового воздействия на социальную активность членов общества.
Правомерное и неправомерное поведение являются хотя и связанными
120
друг с другом, но вполне самостоятельными проблемами для юридической теории и правовой практики. Это означает, в частности, что борьба с неправомерными действиями граждан, юридических или должностных лиц и т.п. вовсе не ведет к одновременному утверждению правомерности в социальной жизни; улучшение криминальной ситуации еще не позволяет однозначно утвертадать о должном укреплении правопорядка, хотя зависимость этих двух процессов несомненна. Скажем больше: неправомерность является смысловым фоном, на котором только и становится различимой правомерность действий и поведения человека, и наоборот[45]. Неправомерность в общественной жизни неизбежна и естественна; формы и виды неправомерного поведения многообразны и различны по общественной негативной значимости. Конечно, если мы говорим о поведении, то оно не может быть непреднамеренным, случайным. Самой «мягкой» формой неправомерного поведения можно считать формальную неправомерность, связанную с новаторским, творческим, индивидуализированным поведением, либо ведущим к положительным результатам, либо не имеющим существенно негативного влияния на общественные отношения и социальные ситуации. Свидетельством такого поведения могут быть, например, проступки или неудачные (фактически, а не в целевом отношении, неоправданные) действия.
Большой массив иных видов и форм неправомерного поведения может быть объединен словом «неправо». Поскольку мы говорим о поведении, непреднамеренное неправо не является, в таком случае, предметом нашего интереса. Неправо как целенаправленное поведение человека имеет в своей
121
основе всегда произвол. «Неправом становится то, чему произвол сообщает силу права»[46]. Можно выделить три формы неправа как неправомерного поведения: насилие, обман (мошенничество) и правонарушение.
Гегель полагал, что насилие изначально, т.е. по природе, неправомерно. Следует согласиться, что право по своей сущности связано с принуждением, а вовсе не с насилием как разрушающим правовые отношения способом осуществления свободной воли субъекта и не предполагающим ответственность объекта насилия. На практике, как известно, грань между насилием и принуждением далеко не всегда четко прочерчена; в определенные периоды исторического времени насилие B(X)Gine может быть оправданным.
Обман, создающий видимость права за счет его «буквы», тем не менее, оказывается неправомерным поведением, если признать первичность «духа», культурного, нравственного или политического смысла права. Обман прикрывается формальной нормативностью права, но обнажается и отвергается содержательностью права.
Крайняя форма неправомерного поведения - правонарушающее (противоправное) поведение. Различные виды правонарушающего поведения могут быть систематизированы на основе различения форм реализации права. Представляется вполне очевидным, что наименьшую негативную значимость, а стало быть, и наиболее умеренную осуждающую реакцию общества, вызывает правонарушения в области дозволенного, разрешенного, а наибольшую негативную значимость имеют правонарушения, связанные либо с нарушением запретов, прямо установленных в законе или в любом ином нормативноправовом акте, либо с невыполнением обязательств, возложенных на субъектов права законом. Максимальный вред обществу приносит противоправное поведение в сфере правоприменительной деятельности.
122
В любом обществе правонарушение - это социальный и юридический антипод правомерного поведения, хотя и не простое, полное его отрицание. Любое правонарушение — это всегда определенное деяние, находящееся под постоянным контролем воли и разума человека. Но если значимые в правовом отношении деяния могут выражаться как в действиях, так и в бездействии, то этого же мы не можем утверждать по отношению к поведению человека: поведение - деятельная сторона жизни человека.
Правомерное поведение является и процессом, и конечной целью действия права. И если право не сводить к нормативной системе, а включать в него и систему общественных ценностей, тогда должный правопорядок как итог организующих усилий общества может быть обеспечен в конечном счете только на основе полноценного массового правомерного поведения членов общества.
В контексте модернизации современного общества осмыслить проблему правопорядка вне проблемы массового правомерного поведения невозможно. Само же правомерное поведение должно пониматься не просто как законопослушное, соответствующее правовым нормам поведение, а как самостоятельное проявление гражданами и должностными лицами своей социальной активности. Вследствие этого проблема совершенствования правового порядка должна решаться в контексте социальной свободы.
Определяя правомерное поведение в качестве содержательного элемента понятия правопорядка, мы, прежде всего, исходим из того, что именно оно находится в основе взаимодействия, сцепления всех остальных элементов правопорядка (субъектов, их правовых свойств, правовых отношений)[47].
Правопорядок есть свидетельство того, что в конкретном поведении
123
субъектов материализуются правовые предписания и «овеществляются» правовые идеи и принципы. Благодаря массовому правомерному поведению мы можем заключить, что стоящие перед законом задачи выполнены, что предусмотренные законом предписания реализованы, что цель достигнута, а правовые средства государственной власти по обслуживанию общества получили свое «овеществленное» выражение в урегулированности и упорядоченности общественных отношений.