Право и экономика.
В марксистской науке господствовало положение о первен-стве, главенстве базиса над надстройкой, и юристы последова-тельно исходили из того, что развитие производительных сил и производственных отношений объективно обусловливает все по-литические и правовые формы.
Правда, в трудах советских ученых указывалось на большие возможности социалистического госу-дарства и права эффективно воздействовать на экономику. И это вполне понятно: с октября 1917 г. утверждается беспрекословная практика тоталитарного переустройства экономической жизни. Эту практику освящала теория построения социализма в одной отдельно взятой и преимущественно отсталой стране, способной с помощью государства перешагнуть через естественные фазы развития. Своего рода отступление от классического марксизма проявляется и в тех положениях, согласно которым "после уста-новления диктатуры рабочего класса законы закрепляют его по-беду во всех областях общественной жизни и тем самым. . . как бы "создают" новые общественные отношения, поскольку социалис-тические общественные отношения не могут сложиться при ка-питализме.Уязвимость взглядов советских юристов на соотношение права и экономики состояла в том, что применительно к социалистическому обществу подчеркивался принципиально иной характер этого соотношения. В таком случае должен был следовать вывод (которого, разумеется, никто не делал), что или наше право, или наша экономика представляют собой нечто иное, нежели эконо-мика и право в общепринятом их значении.
В современных условиях стала совершенно очевидной декла-ративность многих прежних положений, стало понятно, что желаемое сознательно или бессознательно выдавалось за действи-тельное. Плановое хозяйствование далеко не всегда направлялось на удовлетворение потребностей граждан, не было и провозгла-шенного гармоничного пропорционального роста производитель-ных сил.
Воздействие государства охватывало и производство, и обращение, и потребление. Помимо того, что столь широкая сфера воздействия сама по себе сомнительна, экономическая деятельность государства была далека от подлинно научного обо-снования и направлялась не столько законом, сколько партийны-ми директивами и подзаконными актами. Нормативные акты не допускали эксплуатацию человека человеком, но они фактически освящали эксплуатацию человека государством.Долгое время в советской науке считалось, что экономическая конкуренция различных предприятий возможна была лишь в ус-ловиях многоукладной экономики в период восстановления на-родного хозяйства после гражданской войны. Вообще же наибо-лее эффективное воздействие на производительные силы и про-изводственные отношения государство оказывает тогда, когда оно выступает и как организация политической власти, и как собст-венник, распоряжающийся материальными и трудовыми ресурса-ми, направляя деятельность производственных коллективов и граждан. И хотя в отдельные периоды истории СССР (например, 1964—1965 гг. ) поднимался вопрос об экономической самостоя-тельности хозяйствующих субъектов, все-таки в реализации из-вестного принципа демократического централизма превалировал откровенный централизм. Система планирования, снабжения, финансирования и другие хозяйственные формы базировались на государственной собственности, исключая какую-либо частную инициативу.
Общая схема соотношения экономики и права представлялась следующим образом: право есть концентрированное выражение политики, а политика — концентрированное выражение эконо-мики. Однако такая схема не учитывала многих реалий. Во-пер-вых, в праве выражается не только политика, но и многое другое. Во-вторых, государственная политика не может сводиться к по-литике одной политической партии, как это имело место и всеми одобрялось. В-третьих, политика в первую очередь выражала ин-тересы правящих группировок, а не требования народа, не по-требности экономики.
Поскольку в силу идеологических причин при существовав-шей практике правотворчества в нормативных актах (чаще под-законных) закреплялась отнюдь не воля трудящихся, предпочте-ние отдавалось преимущественно командно-административным методам проведения правовых норм в жизнь.
Не экономические методы, а прямое государственное руководство, в том числе ко-оперативными организациями, составляло суть правового режи-ма. Борьба с правонарушениями в экономической сфере только подтверждала практику игнорирования в нормативно-правовых актах интересов производителей и потребителя.Непоследовательность советских официальных научных тео-рий состояла в том, что экономические реформы в бывших со-циалистических странах подавались в качестве полностью соот-ветствующих марксистско-ленинским положениям о роли госу-дарства и права в решении экономических проблем. Утвержда-лось, что во всех странах идет поиск оптимального соотношения централизованного государственного руководства с системой дей-ствия экономических факторов. Недоговоренность в теории, ла-вирование в пропагандистской литературе, заидеологизированность производственных вопросов неблагоприятно сказались на экономической практике и правопорядке. . .
Не один раз реформы провозглашались, имитировались, даже получали закрепление в партийно-государственных директивах, но уступали место прежнему командному регулированию эконо-мики. И это несмотря на то, что последние пятилетние планы уже не выполнялись. По-прежнему продолжала существовать ори-ентация на принудительное, монопольное производство и прину-дительное распределение. План, как известно, рассматривался в качестве закона, и с помощью такого "закона" часто предписыва-лось производить никому не нужные товары, капитальные вло-жения омертвлялись, распылялись, а диспропорции между раз-личными отраслями производства увеличивались. Но зато система плановых регуляторов экономики позволяла кормиться тысячам управленцев, для которых собственные интересы становились важнее интересов дела.
Объявление плана законом совмещалось с практикой, когда министерствам и ведомствам в порядке исключения было разре-шено не выполнять отдельные плановые задания и требования законодательства. Соответственно и подчиненные органу управ-ления предприятия могли договориться о невыполнении каких-то актов. Широкие компетенционные нормы позволяли управлен-ческим структурам обходить законы, издавать распорядительные акты, руководствуясь собственными выгодами. Система факти-чески исключала выполнение хозяйствующими субъектами зако-нодательных актов напрямую, без посредничества административных звеньев. Правовое регулирование вытеснялось тем самым регулированием с помощью оперативных актов индивидуального характера. Множественность, пробельность и противоречивость правового регулирования экономики — характерная черта совет-ской действительности, не изжитая до настоящего времени.