1.1. Понятие и формы переходности государства
Переходное состояние государств означает широкий комплекс крайне неустойчивых процессов. Однако внутренняя, коренная основа этих процессов все же поддается установлению. В марксистско-ленинской литературе переходность обозначается как перерыв постепенности.
По выражению В.И. Ленина, это "перерывы в развитии – скачкообразные, катастрофические, революционные перерывы"[2]. Эту мысль впоследствии пытался модернизировать в своих работах В.М. Лесной следующим образом: "Это перерыв постепенности – переход, но не в том смысле, что прекращается развитие, прогресс. Такой перерыв совершается в соответствии с диалектикой жизни как отрицание отрицания"[3].Употреблением слова "скачок" авторы стремились придать природе рассматриваемого явления особую резкость, революционность, радикальность. Такое понятие никак не согласуется с эволюционным путем осуществления преобразований, и поэтому в наше время оно должно заслуживать справедливой критики. Впрочем, в советский период ученые-государствоведы замечали некоторую неадекватность марксистской концепции скачка современным им условиям и пытались облагородить ее. Так, В.Е. Чиркин писал о возможности проявления скачка в форме постепенности, при которой "старое исчезает не сразу, как при "скачке со взрывом", а по частям, по ступеням"[4]. Сегодня попыток реанимировать столь радикальные представления уже не предпринимается.
Важно заметить, что далеко не всякий переходный период сопровождается резкой, насильственной сменой существующего строя. Политические реформы 1985-90 гг. влекли за собой реорганизацию государственного аппарата, его резкое количественное сокращение либо увеличение, частичное ограничение его полномочий, но эти реформы не представляли собой глубоких и качественных изменений общественно-политического строя, т.к. прежняя модель властеотношений сохранялась. В данном случае демократизация системы, усиление ее представительного характера и прочие мероприятия еще не свидетельствовали о смене государственно-правовой системы как таковой.
В этой связи события конца 1917 г. вряд ли можно квалифицировать как "удачно совершенный переворот бланкистского толка". Поскольку здесь имела место глубокая, коренная ломка социальных институтов. Для целей настоящего учебного курса необходимо провести различие между революцией и реформой, понимая под первой глубокое, всестороннее, насильственное изменение в развитии общества, а под вторым – качественное переустройство, перераспределение ролей и функций, как влекущее, так и не влекущее смену общественно-политического строя. В условиях реформирования, таким образом, прежний строй может не упраздняться и не разрушается, а использоваться как основа для дальнейшего развития. Реформы, не идущие дальше сдвигов в соотношении сил между различными социальными группами, замены старой политической и финансовой элиты на практически однотипную с ними новую, временных корректировок форм и методов управления, остающихся по сути своей прежними, обеспечивают эволюционную форму перехода. Революция в условиях переходности вызывает новое качественное состояние данного государства ценой неисчислимых социальных бедствий, тогда как реформирование связано с относительно мирным и постепенным преобразованием государственности.Коренные преобразования природы СССР и целого ряда восточно-европейских государств в конце 1980-х – начале 1990-х гг. осуществлялись преимущественно мирным, ненасильственным путем. Такова же история преобразований в Испании и Португалии 1970-х гг. Отсюда очевиден вывод: эволюционно-парламентский путь преобразований в условиях переходности становится доминирующей общемировой тенденцией.
И мировые образцы переходности прошлого далеко не всегда сопровождались революционными преобразованиями. В историческом плане переходы от родового строя к государственному и от рабовладельческого к феодальному осуществлялись без революций. Даже в условиях перехода от феодализма к капитализму революция наблюдалась лишь в политической сфере, так как новые экономические отношения к моменту перехода уже сформировались в недрах феодального строя.
Эволюционные изменения государственно-правовых систем демонстрирует социал-демократическая ориентация перехода. Она предполагает постепенные, ненасильственные преобразования на основе принципа многообразия и с учетом особенностей и традиций национального развития конкретного общества. Социал-демократическая ориентация позитивно зарекомендовала себя в государствах Скандинавии и Китае. В КНР переход от маоистского политического режима осуществлялся при неизменных форме правления и форме государственного устройства. Китайское государство более двадцати лет продолжает движение к социализму с учетом национальной специфики на основе официального лозунга "пусть цветут все цветы". В результате в переходный период там удалось добиться устойчивого развития при росте национального дохода 8-10 процентов в год. Российское государство пошло по иному пути. Без достаточных экономических условий и без официального определения цели перехода начались широкомасштабные политические преобразования. Но построение рынка не может быть целью реформ. Тем более, что для полноценного рыночного хозяйства необходимы товары и возможность их производить и продавать. Праволиберальная концепция реформ вызвала копирование образцов американского общественно-политического опыта, что обернулось глубокими потрясениями позитивных основ традиционного развития России.
Нынешние российские реформы вряд ли можно назвать переходом к капитализму в первоначальном его значении. Капитализм к концу ХХ столетия заметно деформировался в силу мировых конвергенционных процессов. По экономической основе развитые западные государства уже невозможно признать капиталистическими. Частная собственность уступает свое доминирующее место акционерной. Расширяется содержание социальной функции государства.
Глубина изменений, составляющая сущность переходных процессов, требует адекватной оценки. Важной методологической посылкой в этом вопросе может служить то, что в переходный период происходит становление нового качества государства и права.
Характер переходных преобразований государственно-правовых институтов может быть выражен в категориях "коренные", "существенные", "тотальные", "всеохватные", "системные", "комплексные" и т.п. Ареал распространения таких изменений чрезвычайно широк. Они поддерживаются всей системой государственных институтов и проникают во всю структуру общества. В политической сфере это отстранение от власти прежней правящей группы, упразднение целого ряда властных институтов и создание новых, формирование новой системы права; в экономической сфере – постепенное вытеснение прежних экономических отношений и замена их новыми при поддержке всего наличного государственно-правового инструментария; в социальной сфере – нейтрализация социальной базы оппонентов и формирование государственной властью своего нового социального содержания; в сфере международных отношений – определение нового места своей страны в мировом сообществе государств; в духовной сфере – широкое распространение среди населения шкалы новых духовных и материальных ценностей, отрицание прежней официальной идеологии и т.д.Переходя на высокоабстрактный, теоретический уровень суждений, можно заключить, что в переходный период совершается попытка смены содержания и формы государства вместе взятых. Под содержанием государства можно понимать государственный курс, официальная политика, цели, задачи, функции государства и государственный режим в совокупности. Форма государства все чаще рассматривается как совокупность двух элементов – формы правления и формы государственного устройства.
Упоминая все возможные объекты глубоких преобразований, важно учитывать, что переходный процесс предполагает превращение данных объектов (всех сразу или какого-либо отдельного) в их противоположность, перевод их в новое качество. В собственно-юридическом смысле, переходный период сопровождает смену общественно-политического (или конституционного) строя данного общества. Вот что по сути скрывается за общей устремленностью системы на коренное преобразование социально-экономических, политических и духовных структур.
Большая методологическая трудность заключается уже в том, что сам термин "переходность" недостаточно определен. С одной стороны, этот термин трактуется разными авторами весьма противоречиво, с другой – в научных исследованиях нашего времени термин "переходность" употребляется наряду и наравне с иными – "трансформацией", "модернизацией", "социальной эволюцией" – которыми фактически и подменяется.
Проблема терминологической корректности не является надуманной и маловажной. В научной литературе и средствах массовой информации в нашей стране и за рубежом все настойчивее для краткого обозначения сущности происходящих в России процессов используется понятие "модернизация". Например: "Суть перемен, которые идут в России и посткоммунистических странах, заключается в понятии "модернизация" (Козловский В.В.)[5]. Подобные взгляды разделяются в работах Рукавишникова В.О.[6], Федорова В.А.[7]
Насколько правомерно употребление этого термина и насколько оправданна соответствующая концепция для объяснения российского опыта преобразований? Стоит вспомнить, что теория модернизации (в иных трактовках "модернизации и развития") возникла в западной социологии и политологии в 1950-60-х годах XX столетия для применения к анализу процессов в третьем мире. Данная социологическая теория нашла выражение в трудах С. Хантингтона, Г. Спайро, Дж. Коулмена, И. Неттла, А. Дженнигса, Д. Фрисби и других. Перечисленные авторы едины во мнении, что модернизация обозначает собой переход от традиционного общества к современному, индустриальному, образцом которого выступает Запад. Это длительный и эволюционный процесс количественного роста – увеличения городского населения, дальнейшей дифференциации политических институтов, их ролей и функций (появление новых партий), рост грамотности, усиление светских начал в отличие от религиозных и т.д.
Согласно Теннису, модернизация – переход от сообщества к обществу; по Дюркгейму – это переход от механической к органической солидарности общества; по Веберу – от ценностной рациональности к целерациональности; по Зиммелю – от вечного прошлого к вечному настоящему.
С. Хантингтон сформулировал в 60-е годы тезис, объясняющий необходимость модернизации – это отставание восточных обществ от стран Запада. Именно нереализованная потребность этих обществ в социально-экономических изменениях явилась, по его мнению, основной причиной их политической нестабильности и бесправия населения. Развитие же политических институтов в новых государствах, продолжает С. Хантингтон, является процессом не столько внутренне обусловленным, сколько зависимым от внешнего постоянного влияния, от усвоения эталонов политического функционирования западного общества – "индустриальной демократии".Понятие прогресса предполагает, согласно общей канве западных ученых, непрерывное движение к высшему показателю, пример достижения которого дает Запад. Восточным обществам, переживающим системный кризис, необходимо "дорасти" до западного уровня, а сам процесс национального приближения к современному Западу и есть модернизация. Суть вызова Запада проявляется в необходимости всем странам реагировать на его существование путем изменений, ускоренного развития, даже независимо от того, понуждает ли он их к этому или нет.
Теория модернизации зиждется на убеждении, что быть "современным" – значит быть западным. В зарубежной науке выработаны соответствующие модели подобного осовременивания ряда государств – это "вестернизация", "догоняющая модернизация" и "постмодернизация". Вестернизация предполагает прямой перенос, заимствование структур, технологий и образа жизни западных обществ. Большой ошибкой было бы настаивать сегодня на автаркии, самоизоляции нашей страны. Однако национальной безопасности России явно угрожают преобразования, во многом сориентированные на западные общественные ценности. Термины, почти забытые после неудач в объяснении процессов деколонизации 1960-х гг., вновь возвращаются в понятийный аппарат актуальных научных дискуссий.
Попытки свести нынешние переходные процессы в странах бывшего социалистического лагеря к модернизации не столь уж безобидны. В действительности Запад оказывает двоякое воздействие на не западный мир: с одной стороны, он предлагает ему свои идеалы, а с другой – навязывает свои представления, как заведомо более высокие. Не обернулось бы подражание подобным установкам в надежде на долю в благополучии и богатстве утратой традиционной культуры, забвением достойных образцов отечественного государственного и правового опыта. Стоит учесть и то обстоятельство, что сегодняшние экономические социальные, политические и культурно-информационные реальности России косвенным образом отличаются от предпосылок формирования государственности Запада. Вестернизация, не считающаяся с этим, не сможет обеспечить столь желаемые обществом постепенность и ненасильственность перемен.
В теории модернизации все новое оценивается с помощью хронологических и количественных показателей, но далеко не качественных. Совсем не учитывается, что Северная Америка и Западная Европа отнюдь не остаются неизменными. К тому же, в международной ситуации складывающегося однополюсного мира переходному государству вряд ли приходится надеяться на достаточно значительный объем эффективной и разносторонней помощи со стороны более благополучных соседей. Наличие мировой экономической конкуренции не вызывает у развитых государств альтруистического интереса в укреплении потенциальных конкурентов, чтобы придав им сил, продолжить с ними жесткую борьбу за рынки сбыта.
Лишь как синоним "осовременивания" государственно-правовой системы термин модернизация может употребляться для характеристики переходных процессов, никоим образом не подменяя понятия "переходность". Свойства переходности не позволяют подменять его и термином "трансформация". Последний не способен вместить в свой объем сущность переходных процессов. Трансформация подразумевает лишь ломку, превращения из одного в другое[8]. Но такие формы изменения могут встречаться и в рамках одной и той же системы отношений. Учет смены модели государства происходит лишь при употреблении термина "переходность". Таким образом, понятие "переходность" выступает более широким по отношению к понятиям «модернизация» и «трансформация» и поглощает их своим объемом. "Модернизация", как осовременивание, усовершенствование и "трансформация", как ломка, социальное превращение, качественное и количественное изменение, характеризуют отдельные стороны переходности.
Понятие "переходность", указывая на направление происходящего процесса – смену качественных состояний представляется более удачным и определенным термином, который можно оптимально использовать.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ
1. Дайте определение понятия «переходность» с учетом его философского, социологического и юридического аспектов.
2. Проведите соотношение понятия «переходность» с иными, близкими по смыслу («трансформацией», «модернизацией» и др.).
3. В чем состоит различие между революционной и эволюционной формами переходности?