Очерк 3. Социальные образы «Памяти и похвалы князю русскому Владимиру» Иакова Мниха

Об Иакове Мнихе практически ничего неизвестно, за исключением того, что он жил в XI в. Его «Память и похвала князю русскому Владимиру» - одно из древнейших произведений древнерусской литературы, написанное, по мнению А.А.

Сочинение по составу сложное (оно было дополнено и переработано, вероятно, в XIV в.), хронология и соотношения отдельных его частей до настоящего времени не выяснены. К поздним вставкам относят изменение в заглавии, внесение в текст ряда разъяснений и заголовков, а также Похвалы Ольге203. По мнению исследователей, Иаков Мних использовал при написании «Памяти...» летопись (возможно, не одну), предшествовавшую Начальному летописному своду204. Как бы там ни было, рассматриваемое произведение содержит ряд уникальных известий, в том

523

числе и таких, которые позволяют уточнить хронологию событий времен князя Владимира.

Главная задача сочинения Иакова Мниха, по мнению Г. Подскальски, «прославить подвиг Владимира не только в назидание верующим, но и для обращения язычников»205. За всем за этим, однако, стояла та же основная цель, что и у Илариона - добиться канонизации князя.

Иаков Мних206, в отличие от Илариона, предпочитает использовать понятие Руская земля201. Чаще всего, Руская земля употребляется в территориальном смысле208. Один раз отождествляется с домом князя: «Крести же ся сам князь Володимеръ, и чада своя, и весь домъ свой святым крещениемъ просвети, и свободи всяку душу, мужескъ ПОЛЬ и женескь...»209; «...Креслився самъ, и чяда своя, и всю землю Рускую крести от конца до конца...»210.

Кроме того, Руская земля может употребляться Иаковом в значении руские люди215. Состоит Руская земля из городов и сел214.

В отличие от Илариона, Иаков Мних называет Владимира по русски - князем215. Понятия царь и каган он не применяет (речь идет лишь о том, что Владимир подражал царям святым Давиду, Иезекии, Иосии и Великому Константину216).

Как и Иларион, главной функцией князя Иаков считал сакральную защиту Русской земли. Так, всепредвидящий Господь, просветил сердце князю Владимиру принять святое крещение. Князь, после снисхождения на него Божественной Благодати, крестился сам с семьей и крестил «всю землю Рускую...». Тем самым он «свободи всяку душу, мужескъ полъ и женескъ, святого ради крещения» «и всю землю Рускую исторже изъ усть диаволъ»217. Владимир, таким образом, - «апостолъ въ князехъ», который «всю землю Рускую приведъ къ Богу святымъ крещениемъ, и научи люди кланятися Богу...»218. Именно через него все люди на Руси познали Господа219. Показательно, что, с одной стороны, Господь просветил сердце Владимира, а с другой - князь всю Русскую землю привел к Богу, научил людей кланяться Господу, и через него люди познали Бога. К этому можно добавить, что князь же капища раскопал и идолов сокрушил, и «всю землю Рускую и грады вся украси святыми церквами»220. Более того, «бысть князь Володимеръ аки уста Божия и человекы изъ лести диаволя къ Богу приведе»221. Таким образом, руками князя сокрушалось идолослужение и утверждалось служение Господу. Князь, подобно устам Божьим, победил прельщение дьявольское.

Главный залог успеха князя, согласно Иакову, - боголюбие, добрые дела и исполнение Божественных заповедей222. Благодаря этому, «благодать Божия просвещаше сердце» Владимира «и рука Господня помогают ему, и побежаше вся врага своя, и бояхутся его вси. Ид еже идяше, одолевают...

За этими рассуждениями Иакова явственно просматривается и другая важная функция князя - оборона своей земли и устрашение ее врагов.

Иаков подчеркивает две линии родства и две, проистекающих из них, сущности Владимира: как князь, он внук Игоря, сын Святослава226, а как христианин - внук Ольги227. Иаков Мних в большей степени, по сравнению с Иларионом, противопоставляет Владимира-язычника, Владимиру- христианину. Для последнего Иаков не жалеет эпитетов: благоверный228, христолюбивый229, блаженый230 и триблаженный, гостеприимный («страннолюбче»)231, «апостолъ въ князехъ»232идаже - божественный233. Более того, Иаков Мних уверен в святости князя, и пытается убедить сомневающихся в том, что судить о святости следует не по чудесам, а по делам234. Владимир же подражал святым царям Давиду, Иезекии, Иосии и Великому Константину, как и они, послужил «Богу всимъ сердцемъ и всею душею»235. Кроме того, он поревновал «святых мужей делу и житию их», подражая Аврааму, Иакову, Моисею, Давиду, Константину Великому236. Но князь наш не только подражатель чужим благодеяниям, у него есть свои, присущие ему в первую очередь, добродетельные дела: «боле же всего бяше милостыню творя князь Володимеръ»237.

Владимир-язычник уподоблен животному, скотине, живущей во зле238. Крестившись, Владимир искренне раскаялся в содеянном, «и послужи Богу добрыми делы своими и милостынею»239.

Показательно, что в эпитетах, адресованных Владимиру, у Иакова Мниха, в отличие от Илариона, не отражены собственно административные, правительственные качества князя.

Иаков Мних, помимо обобщенного люди240, выделяет три социальных слоя, представителей которых князь Владимир угощал на церковные праздники: духовенство (митрополит, епископы, монахи, попы), нищие и убогие, бояре и мужи княжеские.

В рассматриваемой схеме, как видим, не нашлось места основной массе свободного населения. Вряд ли можно усматривать в этом указание на то, что основная масса свободного населения Древней Руси — это и есть нищие и убогие242. Скорее всего, перед нами три социальных слоя, которые находились на княжеском содержании: дружина, духовенство, нищие и убогие. В отношении дружины и духовенства эти обязанности очевидны. На содержание духовенства уже при Владимире стали оформляться фиксированные, гарантированные князем (и, в его лице, государством) статьи (по-крайней мере, в виде «десятины» и передачи части судебных полномочий). В отношении нищих и убогих, казалось бы, о фиксированных нормах говорить не приходится... И, тем не менее, какие-то меры для стабильного обеспечения нуждающихся, по крайней мере в Киеве, видимо, князем предпринимались. Намеки на это содержатся в летописном рассказе об обеспечении нуждающихся всем необ-ходимым, в параллельном ему сообщении Иакова243 и, наконец, в сле-дующем пассаже «Памяти и похвалы...»: «И церковь созда камену во имя пресвятыя Богородица, прибежище и спасение душамъ вернымъ, и десятину ей дасть, темь попы набдети и сироты, и вдовица и нищая»244. Следовательно, десятина давалась Владимиром не только для содержания храма и духовенства, но и для помощи социально необеспеченным группам свободного люда?

Трудно сказать, какой социальный слой подразумевался Иаковом Мнихом под боярами. До начала XII в., как уже отмечалось, это был книжный термин, не связанный с конкретной социальной группой, являвшийся эквивалентным понятию вельможа, знатный245. Однако, «Память и похвала...» была написана на хронологическом пограничье...

Среди социально незащищенного люда, нуждавшегося в княжеской поддержке и получавшей ее, Иаков, наряду с убогими и нищими, перечисляет: немощных, старых, нагих, голодающих, жаждущих, странников, сирот, вдовиц, слепых, хромых, страждущих241. Собственно, ряд, не отличающийся оригинальностью, состоящий из расхожих для литературы такого рода клише и штампов. Вместе с тем, есть и интересная информация, позволяющая более полно понять социальную картину того времени. Прежде всего, бросаются в глаза параллели с летопи-сью (ПВЛ и Н1Л), и это не случайно, учитывая, что Иаков, использовал летопись, предшествовавшую Начальному летописному своду248. ПВЛ Иаков Мних. Похвала... «... И се рек “Яко немогцнии и болнии не могуть долести двора моего”, повеле пристроити кола, [и] въскладаше хлебы, мяса, рыбы, овогць розноличныи, медъ в бчелках, а въ другых квасъ, возити по городу, въпрашаюгцим: “Кде болнии и нигць не могы ходити?”. Темъ раздаваху на потребу» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 125-126; ср.: Н1Л. С. 166-167). «Иже немогцныа и старыа не можаху доити княжа двора и потребу взяти, то въ домы имъ посылайте, немогцнымъ и старыми, всяку потребу... даяше. И не могу сказати многыа его милостыня, не токмо въ дому своемъ милостыню творяше, но и по всему граду, не въ Киеве единомъ, но и по всей земле Руской. И в градехъ, и въ селехъ, везде милостыню творяше...» (БЛДР. Т. 1). С. 322) Показательны, впрочем, не столько параллели, сколько различия. Во- первых, в летописи сказано, что развозили все необходимое немощным (больным) и нищим. Посланцы Владимира ездили по городу и, якобы, вопрошали, где больные и нищие, которые не в состоянии ходить.

527

и больные люди, о которых некому было позаботиться, или просто больные и старые, которые не могли прийти сами на общественный княжой пир и которые, благодаря распоряжению Владимира, все-таки приобщались к общей трапезе? С одной стороны, наличие одиноких стариков, имевших свои дома, может свидетельствовать о процессе распада большой семьи. Но даже если примем такой вариант допущения, необходимо учитывать, что в тех условиях (при многодетности семей и крепости родственных уз) вряд ли контингент одиноких стариков мог быть сколько-нибудь значительным. С другой стороны, часть оставшихся без попечения стариков могли составлять различные категории изгоев (например, выкупившиеся, либо отпущенные на свободу рабы), беженцы с разгромленных печенегами селений, потерявшие родных и т.п.

Думается, в рассматриваемом сообщении содержится информация о двух социальных явлениях: 1) милостыни, оказываемой князем различным категориям обездоленного населения; 2) соучастии стариков и больных в общественном княжеском пире посредством доставки продуктов с княжого стола на дом. В пользу этого свидетельствует и перечень продуктов (сохранившийся в летописи), которые, возникает впечатление, взяты прямо со стола: хлеб, мясо, рыба, овощи и, как без них - мед с квасом. Если христианская милостыня не противоречила представлениям о хорошем князе варварской эпохи, то угощение старых и больных из уважения - явление варварского общества. Не будем забывать о роли престижных пиров в древности, с одной стороны, и особого, социально престижного, привилегированного статуса стариков - с другой. В традиционных обществах старики являлись главами родственных коллективов, а следовательно, от их расположения во многом зависела и прочность положения князя в обществе.

Второе важное отличие: в ПВЛ речь идет о том, что князь велел развозить все необходимое старикам и немощным «по городу», т.е. - Киеву, тогда как согласно Иакову, Владимир милостыню творил по всей земле, по городам и селам. Если только это не топос, то перед нами весьма интересное свидетельство, показывающее: 1) что в данном случае речь шла, скорее всего, не столько о снабжении нуждающихся, сколько о престижных княжеских раздачах249; 2) тесную связь города с ближайшей сельской округой, равноправие сельского населения (по-крайней мере - определенных поселений) с городским. Естественно, что указанные села нельзя трактовать как феодальные вотчины250.