Очерк 5. Бояре/боляре «Повести временных лет»: стереотипы научного восприятия и древнерусские реалии

Происхождение термина боярин/болярин до настоящего времени не ясно. Его выводили из иранских, германских, славянских, тюркских языков428. В последнее время исследователи склоняются к тюркской этимологии слова429, хотя и «славянская» версия встречается в литературе430.

В советской историографии постепенно возобладала первая точка зрения. Например, по словам Б.Д. Грекова, «бояре нашей древности состоят из двух слоев» - «туземная знать, а также высшие члены княжеского двора...»437. В начальный период два слоя боярства - «земские бояре» и дружинные, отличались не только по происхождению, но и по характеру «материальной базы... Если дружинники некоторое время могли пользоваться ленами, составлявшимися “только из даней”», то могущество «местной знати, выросшей в земледельческом обществе в процессе расслоения сельской общины и появлении частной собственности на землю» «основывалось не на “сокровищах”, а на земле»438.

Не будем забывать, что для советских историков бояре - прежде всего, крупные землевладельцы, феодалы. Особую позицию занимал И.Я. Фроянов. С одной стороны, он, рассмотрев историографию вопроса, признал вполне убедительным взгляд на бояр, как знатных, богатых людей, принадлежащих к социальной верхушке440. С другой стороны - отказался «разделить мнение исследователей, полагающих, будто бояре уже при первых Рюриковичах выступали в качестве крупных земельных собственников...... Более того, по его мнению, «не стала земельная

собственность главной, отличительной чертой бояр и в эпоху Русской Правды». Исследователь согласился с теми авторами, которые показали, «что именно должностная, служебная роль бояр, возглавлявших древнерусское общество в качестве руководящей силы, являлась главным признаком, свойственным этой социальной категории Руси XI-XII вв.». И.Я Фроянову бояре представлялись «прежде всего как лидеры, управляющие обществом, т.е. выполняющие известные общеполезные функции». Историк не исключал, «что в этом амплуа» они «сменили родоплеменную знать, сошедшую с исторической сцены в результате падения родового строя и возникновения новой социальной организации, которую можно назвать, пользуясь терминологией А.И. Неусыхина, общинной без первобытности»441. Кроме того, по мнению И.Я. Фроянова, «большой научный интерес представляют наблюдения» С.В. Бахрушина, А.С. Львова и Б.А. Ларина «насчет сравнительно позднего появления в древнерусском языке термина “боярин” и самого боярства как такового»442.

Важные коррективы в изучение проблемы внесли исследования С.В. Завадской, подтвердившие выводы А.С. Львова и Б.А. Ларина443 о сравнительно позднем появлении в древнерусском языке термина боярин. Согласно С.В. Завадской, термин «боярин», «заимствованный первоначально в форме “болярин”... в известиях X-XI вв. имеет литературный характер и до начала XII в. не связан с обозначением представителей конкретных общественных групп.

Эти выводы, в той или иной степени, были восприняты рядом исследователей445.

К интересным выводам в отношении бояр пришел ученик И.Я. Фроянова С.С. Пашин. «Наблюдения за деятельностью виднейших представителей» галицкого боярства убедили его в том, что «они были старшими дружинниками галицких князей, исполняющими важные ратные, дипломатические и административные функции». Со второй половины

XII в., с началом заката дружинных отношений, происходит перерастание дружинных отношений в вассальные446.

Изыскания С.С. Пашина, несмотря на оговорки, сделанные в русле концепции И.Я. Фроянова447, фактически, вернули в науку имевший место ранее взгляд на бояр только как на представителей служилой знати, верхнего слоя дружины. Вскоре против распространения «термина “боярин” на неслужилую знать» активно выступил А.А. Горский448. Не согласился он и с выводами С.В. Завадской о том, что «термин “боярин” до начала XII в. не был связан с обозначением представителей конкретных общественных групп», и указал на ряд допущенных ею фактологических ошибок. Кроме того, по словам А.А. Горского, С.В. Завадская «не дает объяснения факту употребления этого термина в договорах Руси с Ви-зантией» 911 и 944 гг., переводы которых с греческого «(первый - болгарский, второй - русский)» сделаны «ранее XI в.»449. Исследователь полагает, что «сведения договоров Руси с Византией позволяют говорить о боярах как о старших дружинниках, но не дают видеть в них неслужилую знать»450.

В последствии сам А.А. Горский, невольно, поколебал свои выводы насчет бояр договоров Руси с греками. Так, касаясь проблемы «всякоя княжья», он верно заметил, что «дискуссия здесь не имеет особого смысла: в тексте перед нами явно этикетная формула, призванная подчеркнуть “общегосударственный” характер договора; аналогично сказано, что он [договор.

Представляют интерес последние работы С.В. Завадской, анализирующие использование термина болярин в переводных памятниках древнерусского периода. Исследовательница пришла к выводу, что в Изборнике 1076 г. «“бояре” и “вельможи” соответствуют одному и тому же греческому термину» - psyroxaveg456. По словам С.В. Завадской, «во время перевода текстов все упомянутые случаи использования термина “боляре” могли быть осмыслены через термины “сановники”, “вельможи” с предельно широким значением, вкладываемым в последние. Гипотеза о том, что термин “болярин” никогда не прилагался к неслужилой знати весьма неубедительна»457.

В настоящем очерке предпринята попытка выяснить, каким же был летописный портрет древнейшего боярства и какой социальный слой подразумевался в ПВЛ под боярами.

В ПВЛ упоминаются русские, болгарские458, византийские459, венгерские460, польские461 и даже египетские462бояре/боляре. Бояре «племенные» не упоминаются. У Рюрика они уже есть: «бяста оу него 2 мужа, не племени его, ни боярина»463. Причем, как мы видим, княжий муж мог быть, с точки зрения летописца, боярином, а мог и не быть464. Практически все «русские» бояре так или иначе связаны с Рюриковичами и упоминаются в контексте с ними. Летописец либо прямо указывает на принадлежность бояр тому или иному князю465, либо на пребывание под рукою того или иного князя466, либо на совместные решения или действия467. В тех случаях, когда наряду с князьями и боярами фигурируют другие слои населения, бояре, по значимости, следуют сразу же за князем468.

Функции бояр при русских князьях в ПВЛ четко не определены. И это кажется странным, так как, скажем, функции византийских бояр прописаны достаточно четко. Главная из них - советники императора475. Кроме того - бояре участвуют в принятии важнейших государственных решений: выработке тактики поведения в отношении противника476, заключении мирных договоров477. Русские бояре, казалось бы, тоже участвуют в заключении договоров, как можно заключить непосредственно из этикетных формул текста договоров с Византией478. Однако сопоставление этих этикетных формул, с этикетными формулами, применявшимися в отношении византийской стороны, склоняет к выводу о том, что здесь наше боярство подгоняется под «византийскую кальку»479. Показательно в этой связи, что когда речь идет о самих переговорах, то «греческие» бояре в них активно участвуют, а «русские» - нет. Так, в 944 г., узнав о походе Руси, император «посла к Игорю лучие боляре» с предложением мира480. Посоветовавшись с дружиной (не боярами), Игорь принял предложение и послал «муже своя» (не бояр) к Роману, который, опять же, «созва боляре и сановники»481. В летописной статье под 971 г. император, после поражения от Святослава, советуется со своими боярами и выполняет все их советы482. Святослав же «по- ча думати с дружиною»483. Причем если император отдает инициативу в принятии решения своим боярам и соглашается с ними484, то Святослав, напротив, сам предлагает решение дружине, которое та и принимает485.

Лишь дважды в ПВЛ бояре выступают в роли княжеских советников. Первый раз - в рассказе о выборе веры Владимиром488. Причем таковые функции бояре выполняют не одни, а в паре со старцами градскими.

Второй эпизод, в котором князь советуется с боярами, связан с событиями 1097 г. Опять же, как и в первом случае, бояре не являются монопольными советниками. Правда, в новых исторических условиях вместо старцев фигурируют кияне. Именно к боярам и киянам обращается за советом Святополк Изяславич по делу Василька Теребовльского489. Более в ПВЛ бояре не фигурируют в роли княжеских советников. Обычно на их долю достается участие в княжеских обедах490, оплакивание умерших/погибших князей и участие в их похоронах491.

В связке со «старцами» бояре упоминаются неоднократно, причем, практически всегда, стоят выше их492. Первыми в перечне бояре идут и по сравнению с посадниками493, гридями, сотскими, десятскими, нарочитыми мужами494. Опять же бросается в глаза функциональная неопределенность статуса бояр при вполне функционально определенном статусе фигурирующих рядом с ними десятских, сотских, посадников, старейшин градских.

Лишь дважды упоминаются бояре в связи с дружиною. Первый раз - предположительно. Поскольку данный текст весьма важен для понимания представлений летописца о социальной структуре эпохи князя Владимира и о боярах в частности, рассмотрим его поподробнее.

Согласно ПВЛ, Владимир «оустави на дворе в гридьнице пиръ творити и приходити боляром и гридем, и соцьскымъ, и десяцьскымъ, и наро- читымъ мужем при князи, и безъ князя... Бываше множество отъ мясъ, от скота и от зверины, бяше по изобилью от всего. Егда же подъпьяхуть- ся, начьняхуть роптати на князь, глаголющее: “Зло есть нашим головам, да намъ ясти деревянными лъжицами, а не серебряными”. Се слышавъ Володимеръ, повеле исковати лжице сребрены ясти дружине, рече сице: “Яко сребромь и златом не имам налести дружины, а дружиною налезу сребро и злато, якоже дедъ мои и отець мои доискася дружиною злата и сребра”. Бе бо Володимеръ любя дружину и с ними думая о строе земленем, и о ратехъ, и [о] оуставе землянем»495.

По словам А.А. Горского, «бояре названы перед гридями - младшими дружинниками; вероятнее всего, бояре здесь - члены старшей дружины»496. На самом деле, все не так просто. Если признать, что фраза «оустави на дворе в гридьнице пиръ творити и приходити боляром и гридем, и соцьскымъ, и десяцьскымъ, и нарочитымъ мужем при князи, и безъ князя...» самодостаточна и не связана по смыслу с последующим текстом, то бояре могут означать и старших дружинников, и просто знать, вельмож, сановников. Однако, если ситуация была обратной и все части процитированного текста по смыслу взаимосвязаны, тогда получа-ется, что «дружина» = «бояре» + «гриди» + «сотские» + «десятские» + «нарочитые мужи». Тогда бояре, несомненно, старшая дружина. Но если все указанные группы составляют дружину, тогда следует признать, что в летописной триаде князъ-бояре-люди упоминаемые в связке с «боярами» посадники, гриди, сотские, десятские, нарочитые мужи относятся, как одна из составных частей, к людям491, либо, напротив, под боярами подразумевается вся дружина. В этой связи логичнее признать, что либо летописец в данном случае просто механически совместил реалии начала XII в. со своими представлениями о реалиях эпохи Владимира, либо вообще не задавался целью перечислить состав дружины. Скорее всего, произошло своеобразное «смещение» смыслового содержания в, казалось бы, цельном летописном сюжете. В качестве примера подобного «смещения» можно привести следующий текст ПВЛ: «И по сих братьи держати почата родь ихъ княженье в Полях, [а] в Деревляхь свое, а Дреговичи свое, а Словене свое в Новегороде, а другое на Полоте, иже По- лочане от нихьже. Кривичи же седять на верхь Волги, а на верхъ Двины и на верхъ Днепра, ихже градъ есть Смоленскъ; туда бо седять Кривичи. Таже Северъ от нихъ. На Белеозере седять Весь, а на Ростовьскомъ озере Меря, а на Клещине озере Меря же. А по Оце реце... Мурома языкъ свои, и Черемиси свои языкъ, Мордва свои языкъ. Се бо токмо словенескъ языкъ в Руси: Поляне, Деревляне... А се суть инии языци, иже дають дань Руси: Чудь, Меря, Весь, Мурома, Черемись, Мордва...: си суть свои языкъ имущее... »498.

Как видим, единый композиционный сюжет несколько раз, по ходу развития, меняет смысловую нагрузку. Открывается он констатацией того, что у полян начал держать княжение род братьев-основателей. Далее, логично развивая эту мысль, летописец перечисляет «княжения» у других восточнославянских «племен» с, если так можно выразиться, «географической привязкой». Начиная с кривичей, прерывается мотив «княжений», но продолжается перечень восточнославянских «племен» и их «географическая привязка». Плавно перейдя от восточнославянских «племен» к финноугорским, в заданном режиме летописец перечисляет местоположение веси, мери, и муромы. Потом, с той же муромы, опять меняется смысловая направленность: происходит переход к констатации того, что мурома, черемисы и мордва говорят на своем языке. Далее идет перечень славяноговорящих на Руси и, в завершение, перечисляются другие народы, платящие Руси дань и говорящие на своем языке. Среди таковых фигурируют и уже ранее упоминавшиеся в качестве обладающих собственным языком мурома, черемисы, мордва.

Таким образом, летописец в сюжете о Владимировых пирах вначале мог дать перечень тех, кто, по его мнению (или сведениям), принимал в таковых участие499. Далее поведал о том, чем же князь потчевал гостей. После этого пересказал предание о том, как по требованию дружины Владимир исковал серебряные ложки. Ну и, естественно, в соответствии с критериями идеального князя, изобразил оного совещающимся с дружиной о делах, так сказать, «государственных». Не будем забывать также, что рассматриваемый текст является составной частью более обширного сюжета о пирах и милостыне князя Владимира. Начинается он с рассказа о спасении князя от печенегов под Василевым, поставлення по данному повода церкви и организации восьмидневного пира, продолжившегося по возвращении Святославича в Киев. Далее повествуется о том, что князь такие праздники «по вся лета творяше», что он, подражая Соломону, организовал снабжение необходимым убогих и нищих. И уже после этого следует цитировавшийся выше текст.

Наиболее вероятное значение боярин в рассматриваемом сюжете - знать, в том числе, возможно, сановная. В то же время связанные со знатью нарочитые мужи и старци градские, если следовать логике ПВЛ, не являются боярами. Следовательно, и среди знати сколько-нибудь удовлетворительно конкретизировать место и статус бояр не представляется возможным. Это знать, но, скорее, не конкретная, а абстрактная. Только методом исключения и предположения можно превратить бояр в дружинную знать500.

Более конкретно второе известие, связанное с трагическими событиями 1093 г.: «[И] прибегоша к реце Стугне, и вбреде Володимеръ с Ростиславомъ, [и] нача оутопати Ростиславъ пред очима Володимерима. И хоте похватити брата своего и мало не оутопе самъ. И оутопе Ростиславъ, сынъ Всеволожь. Володимеръ же пебредъ реку с малою дружиною, - мнози бо падоша от полка его, и боляре его ту падоша, - и пере- шедъ на ону сторону Днепра, плакася по брате своемъ и по дружине своей, пришедъ Чернигову печаленъ зело»501. Правда, прямого указания на то, что бояре составляют старшую дружину и здесь нет. Зато перед нами единственное известие ПВЛ, где русские бояре участвуют в битве. В остальных сообщениях ПВЛ «русские бояре» никак не связаны с войной или войском. Летописец описывает не мало сражений, в которых принимали участие русские, но ни с одной из битв не связаны бояре. Иное дело - мужи. Когда отрок-кожемяка победил печенежина, Владимир за это «великимь мужемъ створи того и отца его»502, а не боярином. В битве место мужам. Показательно, что когда речь идет о войне или заключении мира наши князья советуются с дружиною (да и о строи земленем и о оуставе земленем503, о выборе веры - с боярами и старцами, суде над младшим князем - с боярами и людьми. Причем никогда не советуются только с боярами, как, например, византийские императоры.

О том, что боярам присущи в какой-то мере и военные функции, помимо летописного сообщения под 1093 г., косвенно свидетельствуют данные о византийских504 и венгерских боярах505. При этом если в «византийском» варианте не вполне ясны военные функции «сановных бояр» (может быть это просто сановники, находившиеся в войске), то в отношении венгерских бояр, казалось бы все ясно: они пали на поле боя. Тем не менее, и данное известие, описывающее одно из бурных событий рубежа XI-XII вв., кажется «ясным» и «прозрачным» только на первый взгляд. Ведь в том же сражении погиб и епископ, который никак не мог входить в состав дружины. Могут возразить, что он входил в войско в качестве духовного лица. И это будет верно. Но с таким же успехом в войске могли присутствовать представители знати, не входившие в состав собственно дружины. Впрочем, речь, скорее всего, здесь действительно идет о знати военной.

Как бы там ни было, на страницах ПВЛ, бояре, преимущественно, так или иначе связаны с князем, за исключением двух сообщений под 1015 и 1018 гг. Так, в 1015 г., Святополк Окаянный, замыслив погубить братьев, пришел ночью к Вышгороду, «призва Путшю и Вышегородьскые бо- лярьце, и рече имъ: “Прияте ли ми всемъ сердцемъ”»506. Под 1018 г., после поражения Ярослава на р. Буг, новгородцы стали собирать деньги «от мужа по 4 куны, а от старость по 10 гривен, а от бояръ по 18 гривен»507. Кто такие эти «вышегородьскые болярьце» и новгородские «бояре»? Вряд ли представители старшей дружины. По словам летописца, Ярослав бежал в Новгород с 4 мужами, т.е. - без дружины. Характерна сама структура новгородского общества, в передаче летописца: мужи- старосты-бояре и не входящие в нее смерды. Здесь, кажется, болярьце и бояре = земская знать508.

В свете вышесказанного следует обратить внимание на следующие параллельные места договора 944 г.: «послании от Игоря, великого князя Рускаго, и от всякоя княжья, и от всехъ люди Руския земля... И велики князь нашь Игорь, и боляре его, и людье вси Рустии, послаша ны...»509. Таким образом, «от всякое княжья» соответствует «боляре его». Правда, в Радзивиловском списке читается: «велики князь нашь Игорь, и князи...». Однако вариант, представленный в Лаврентьевской летописи предпочтительнее, поскольку присутствует и в Ипатьевском списке: «И великыи нашь князь Игорь, и бояре его, и людие вси Рустии...»510. В пользу него свидетельствуют и строки летописи, в которых ведется речь о порядке хранения противней договора: «... Суть написана на харатьи сеи, хранити от Игоря, и от всехъ боляръ, и от всехъ люди от страны Руския»511. Правда, в договоре 911г. «князья» и «бояре» разводятся: мужи посылались «от Олга великого князя Роускаго, и от всех иже соуть под роукою его светлых и великих князь, и его великих бояръ...»512. Кто эти великие бояре, которые больше ни разу не упоминаются на страницах ПВЛ? Создается впечатление, что перед нами, опять же, этикетная формула. Больше бояре в тексте договора 911 г. не фигурируют. Напротив, договор, с русской стороны, заключается от имени Олега, принимающего обязательство перед греками и за подручных ему «князей светлых русских» и требующего, в свою очередь, соответствующих гарантий от греков для себя, вышеназванных князей и «руси» в целом513. Показательно, что в констатирующих формулах договора 944 г. светлым князьям соответствуют бояре514. Таким образом, замена «от всякое княжья» на «боляре его» в самом договоре 944 г. является, видимо, не такой уж и случайной. Невольно напрашивается предположение: «князья» здесь не то же ли, что и «архонты» у Константина Багрянородного, которые со всеми русами отправляются в ноябре в полюдье515?

Согласно ПВЛ среди бояр существует определенная градация. Наиболее «градуированы» византийские бояре, среди которых упоминаются: «саиновьници боярьстии»516, «лучие боляре»517, просто «боляре», «все болярьство»518. Под «сановными боярами», судя по всему, имеются ввиду бояре, облеченные саном, занимающие определенные должности. Видимо, с точки зрения летописца, могли быть и не сановные бояре: в 945 г. Игорь послал «муже своя» к Роману, который «созва боляре и сановники»519 таким образом, не все бояре - сановники, и, видимо, не все сановники - бояре. Следовательно, здесь перед нами представители знати, которые могли быть и не облачены саном, но, в силу высокого социально-го положения, имели доступ к императору. Лучшие бояре же здесь, вероятно, летописцем отмечены потому, чтобы показать, с одной стороны, как испугался император русского войска, а с другой, подчеркнуть честь, оказанную им Игорю и русам: узнав о походе 944 г. император «посла к Игорю лучие боляре»520 (т.е. - наиболее знатных и, м.б., сановных).

Среди русских бояр тоже имеется градация. Наряду с боярами/ болярами по одному разу упоминаются великие бояре (договор 911 г.)521 и боляръце. Если в первом случае речь может идти просто о вежливой, возвеличивающей форме обращения в договоре, то во втором - о «мелких» боярах из младшего города. Как младший город не вполне город, а пригород, так и его бояре, не вполне бояре, а боляръце.

Для понимания представлений летописца о статусе и сущности боярина важное значение имеет сюжет, в котором греческий философ пересказывает Владимиру историю из Священного Писания о том, как Моисей стал «великъ в дому фараони», и «взавидеша ему боляре»522. Здесь бояре - придворные, высшие сановники, самые приближенные к фараону люди.

Итак, наиболее градуированы византийские «бояре». Статус и функции «русских бояр» четко не определенны. Данное обстоятельство сви-детельствует в пользу выводов С.В. Завадской, согласно которых термин боярин, «заимствованный первоначально в форме “болярин”... в известиях Х-ХІ вв. имеет литературный характер и до начала XII в. не связан с обозначением представителей конкретных общественных групп»523. Подтверждается, как увидим дальше, и другое ее предположение: «Высший слой формирующегося господствующего класса Древней Руси Х-ХІ вв., по всей видимости, имел свои оригинальные названия, складывающиеся вокруг терминов «мужи» - «мужи князя»524.

В пользу того, что термин бояре, в отличие от мужи, не привычен для Руси рассматриваемого периода, свидетельствует и то обстоятельство, на которое в свое время обратил внимание А.С. Львов: по отношению к греческим боярам «нет случаев употребления слова моужъ вместо бояринъ, тогда как по отношению к русским подобные смешения не единичны»525.

Характерно, что в эпизодах, в которых присутствуют бояре и мужи, мужи играют активную, а бояре пассивную роль. Мужи - действуют, бояре, как правило, - сопутствуют князю. Дважды бояре выступают в роли советчиков князя, но ни разу самостоятельно. Таким образом, если бояре и действуют, то в связке с кем-то (в данном случае со старцами и киянами).Напротив, мужи вполне самостоятельны и самодостаточны.

До князя Владимира526, на страницах летописи, бояре не играют сколько-нибудь важной роли при князьях. По крайней мере, она менее значительна, чем роль бояр при византийском императоре. Однако и после Владимира на страницах ПВЛ, как мы видели, значимость бояр не особо-то повышается. Складывается впечатление, что бояре выполняли, если так можно выразиться, «представительские функции». И по своему статусу, и по поведению, бояре ПВЛ ближе к «былинным боярам», чем к «старшим дружинникам».

Данные наблюдения не ставят под сомнение выводы исследователей о социальной природе и функциях древнерусского боярства. Они лишь свидетельствуют о том, что источники не всегда и не для каждого исторического периода находятся в согласии с устоявшимися историографическими традициями. Историки сами уже не обращают внимания, как любое занимающее важный пост при князе лицо и т.п. автоматически принимают за боярина. По принципу: раз важный, богатый и при власти - значит боярин. Может быть, оно и так было на самом деле. Скорее всего, что большинство таковых действительно бояре. Но почему-то летописец не называл их боярами. И пока мы не найдем удовлетворительного ответа на вопрос «почему?», наши знания о социальном строе Древней Руси будут весьма условны и поверхностны.