Элементы власти Насилие ивласть
Снасилием связано представление очем#x2011;то близком итеперешнем. Внем больше принуждения, ионо более непосредственно, чем власть. Подчеркнуто говорят офизическом насилии.
Самые низкие исамые животные проявления власти лучше назвать насилием. Насильно хватают добычу инасильно отправляют ее врот. Если для насилия есть достаточно времени, оно становится властью. Но вмиг, когда ситуация потом все#x2011;таки обостряется, когда надо принять решение ипути назад уже нет, она вновь оказывается чистым насилием. Власть– понятие более общее иболее широкое, чем насилие; она гораздо содержательней ине так динамична. Она более обстоятельна, даже по#x2011;своему терпелива. Само немецкое слово «Macht» происходит от древнего готского корня «magan», что значит «мочь, иметь возможность», иникак не связано скорнем «machen»– «делать».Разницу между насилием ивластью можно продемонстрировать на очень простом примере– на отношении между кошкой имышью.
Мышь, схваченная однажды, подверглась со стороны кошки насилию. Та поймала ее, держит исобирается умертвить. Но как только она начинает сней играть, возникает нечто новое. Она отпускает ее, позволяя чуть-чуть отбежать. Стоит же мыши повернуться ккошке хвостом ипобежать, как она уже оказывается вне сферы ее насилия. Но во власти кошки настичь мышь. Если она позволит ей убежать совсем, та покинет сферу ее власти. Однако, покуда кошка наверняка может достать мышь, та остается вее власти. Пространство, которым распоряжается кошка, мгновения надежды, которые она дает мыши, но под строжайшим надзором, не теряя интереса кней иее умерщвлению, все это вместе: пространство, надежда, надзор изаинтересованность вумерщвлении– можно назвать сущностью власти или просто самой властью.
Таким образом, власти– впротивоположность насилию– присуща несколько большая широта, унее больше ипространства, ивремени.
Можно сказать, что тюрьма похожа на пасть: отношение между ними– это отношение между властью инасилием. Впасти уже не остается подлинной надежды, для жертвы здесь нет ни времени, ни пространства. Ивтом, ивдругом отношении тюрьма– как бы расширенная пасть. Можно сделать несколько шагов туда-сюда, как мышь под надзором кота, то идело чувствуя на спине взгляд надзирателя. Есть еще время иесть надежда за это время бежать или получить свободу, при этом всегда чувствуешь заинтересованность тех, вчьей власти ты находишься, втвоей гибели, даже если эта гибель как будто отсрочена.Но разницу между властью инасилием можно проследить ивсовсем другой области, вмногообразных оттенках религиозной преданности. Каждый верующий вБога постоянно чувствует себя вбожьей власти идолжен сней по#x2011;своему считаться. Но некоторым этого недостаточно. Они ждут открытого вмешательства, непосредственного акта божественного насилия, чтобы удостовериться внем иощутить его на себе. Они все время ждут приказа, Бог для них имеет ярко выраженные черты повелителя. Его активная воля, их активное подчинение вкаждом отдельном случае, вкаждом проявлении составляют для них суть веры. Религии такого рода склонны подчеркивать роль божественного предопределения, так что приверженцы их получают возможность их воспринимать все, что сними происходит, как непосредственное выражение божественной воли. Они всякий раз могут подчиняться ей, итак вплоть до самого конца…
Наиболее полно выражена эта тенденция висламе икальвинизме. Их приверженцы жаждут божественного насилия. Одной божьей власти им недостаточно, вней есть что#x2011;то слишком общее, далекое, иона слишком много предоставляет им самим.Постоянное ожидание приказа решающим образом влияет на людей, раз инавсегда вручивших себя повелителю, иопределяет их отношения сдругими. Оно создает тип верующего-солдата, для которого наиболее точным выражением жизни является битва, который не страшится ее, потому что все время чувствует себя ее участником…