13.Договор сгосударством

Едва ли менее, чем идея отерритории, как условие бытия государства, присуща современному мышлению идея одоговоре, определяющем отношения между индивидами. И, однако, мы должны совершенно отказаться от этой идеи, если хотим понять первобытное общество.

14.Теория происхождения государства: договорная теория. Этот взгляд на первобытное общество дает нам возможность судить онекоторых, прежде почти общепринятых, теориях происхождения правительства. Наиболее знаменитой идля наших теперешних целей наиболее важной из этих теорий является теория, приписывающая возникновение правительства «общественному договору» между первобытными людьми. Эти теории всегда начинаются спредложения, что помимо инад человеческими законами существует «естественный закон». По мнению Гоббса, этот закон заключает всебе «правосудие», «справедливость», «скромность», «милосердие»,– «вообще принцип: делай другому то, что желаешь, чтобы делали тебе». Все главные толкователи естественного закона смотрели на него, как на абстрактный тип, скоторым должен сообразоваться человеческий закон. При господстве такого естественного закона иродились первобытные люди. Он должен был связывать их личную совесть, но эта совесть была обременена гордостью, честолюбием, желаниями истрастями, достаточно сильными, чтобы отменить естественный закон. Кроме того, этот закон не связывал людей друг сдругом, алишь индивидуально. Если бы люди повиновались велениям этого закона, то они могли бы сносно жить друг сдругом, но они им не повиновались; да если бы даже иповиновались, то естественный закон не был бы всостоянии создать прочного гражданского правительства, так как он не давал санкции вруки власти ине делал одной части людей судьями над обязанностями иповедением остальных, предоставляя каждому руководствоваться всвоей деятельности собственною властью. Говоря словами «рассудительного Гукера», естественные законы должны обязывать людей, безусловно, как таковых, хотя бы они никогда не установляли между собой никакого постоянного общения, никакого торжественного соглашения по поводу того, что нам должно делать ичего не должно; но так как мы своими собственными силами не можем установить жизни, соответствующей нашей природе,– жизни, сообразной счеловеческим достоинством, то, чтобы восполнить недостатки инесовершенство нашего изолированного иуединенного существования, мы естественно приходим кнеобходимости искать общения идружбы сдругими.

15.Предания опервоначальном законодателе. Древнее предание смотрит иначе на происхождение законов иучреждений. Мысль почти всех народов древности обращается назад, кнекоторому единственному законодателю, вруках которого их государственное устройство получило свою наиболее существенную ихарактерную форму, если не свое начало. На заре истории можно указать Моисея не уодних только евреев. Таковы были: Мэну– на востоке, Минос– укритян, Солон– уафинян, Ликург– успартанцев, Нума– уримлян, Альфред– уангличан. Правда, эти имена ни вкаких случаях не приводят нас кначалу правительств; но они все же всегда приводят нас кзарождению национальной системы иуказывают на выдающееся значение отдельных государственных людей, как творческую силу всоздании политических комбинаций. Они вносят представления осознательной деятельности висторию учреждений.

16.Теория божественного происхождения государства. Сэтими древними представлениями озаконодателе, превосходящим остальных людей мудростью иавторитетом, наделенном властью и, быть может, действующем по божественному вдохновению, во многих отношениях имеет сходство та новейшая теория, которая приписывает установление человеческого правительства самому Богу исчитать правительство уполномоченным Творца. Эта теория имеет две формы: определенную, когда правители людей рассматриваются как наместники Бога, инеопределенную, когда правительство считается данным человеку тем или другим способом как его интегральная часть при его творении.

17.Теория ифакты. Современные изыскания вобласти древней истории человеческого рода сделали возможным восстановить вглавных чертах много из взглядов ипрактики первобытных народов иустановили такие факты, которые делают невозможным для нас принятие какой-либо из вышеприведенных теорий. Недостатки теории общественного договора слишком ясны, чтобы на них нужно было останавливаться подробно. Эта теория просто не имеет никакого исторического основания. Семья была первоначальным, астатус прочным базисом первобытного общества. Индивидуум был ничто; общество, семья, племя– все. Правительство возникло, так сказать до индивидуума ибыло современно первым человеческим инстинктом. Тут не было никакого места договору; между тем, упомянутая теория считает договор первичным фактом социальной жизни. Договор, окотором она говорит, мог бы существовать не иначе, как, опираясь на то уважение кзакону, которое является современным принципом деятельности. Но время, когда возникло правительство, совершенно не знало закона втом смысле, как понимаем это мы. Единственной связью было родство, общая кровь общины, единственной индивидуальностью была индивидуальность общины как целого. Отдельный человек исчезал вобществе. Без родства не было никаких обязанностей иникаких союзных связей.

Не свободное иразумное уважение кзакону объединило людей, апривычное иинстинктивное уважение квласти; авласть опиралась не на взаимное соглашение, ана взаимное подчинение…

19.Истина втеориях. Тем не менее, вкаждой из этих теорий заключается доля истины. Хотя правительство не возникло врезультате свободного договора, ихотя никакая система законодательства или социального строя не создалась сразу, волею одного человека, тем не менее, правительство не было всецело результатом естественного роста. Свободное решение всегда играло известную роль вего развитии. Содной стороны, оно не было дано человеку Богом уже вготовом виде, сдругой, оно не было иплодом человеческой выдумки. Возникло оно непроизвольно, естественным путем, одновременно споявлением человека исемьи; так что Аристотель лишь констатировал факт, сказав, что «человек, по своей природе есть животное политическое». Но, возникнув, правительство подвергалось воздействиям, ивоздействиям глубоким, со стороны человеческой воли; только воля эта воздействовала не на происхождение, ана изменение правительства.

20.Вывод. Согласно человеческому опыту, добытому или наблюдением или по рассказам, основа ипроисхождение общества не заключаются вдоговоре, который никогда не существовал ни водном известном нам случае, иникогда не был обязательным условием ни впервобытных, ни вболее развитых обществах, ни между подданными игосударем, ни между равными членами верховного собрания. Настоящей основой общества было принятие условий, возникших вследствие врожденной влюдях общительности иразвившихся благодаря естественному влечению человека ктому, что для него удобно. Та мысль, что человеческое сложение есть дело природы, аустройство государства есть дело искусства, так же ошибочно, как ипротивоположное мнение, что правительство не создаются, аразвиваются. Истина находится между этими двумя противоположностями, аименно втом, что учреждения обязаны своим существованием иразвитием сознательным человеческим усилиям, действующим сообразно сестественными условиями, определенными как человеческим характером, так ивнешней сферой его деятельности.

21.Начало правительства. Увсех прогрессивных народов правительство должно было иметь по существу одну иту же первоначальную историю. Оно должно было начаться сясно определившейся семейной организации. Такая организация едва ли была возможна ународов, допускавших глубокое смешение кровных связей и, следовательно, не обладавших прочным базисом власти для поддержания семейного строя. Во всяком случае, то, что можно считать достойным имени правительства, должно было, по#x2011;видимому, предполагать развитие такой, вполне сложившейся, семьи, во главе которой стоял отец.

Была ли патриархальная семья первичной формой семьи или нет, во всяком случае, она была первой настоящей формой правительства.

22.Семья, как первичная единица. Семья была первичной единицей политического общества ипочвой для дальнейшего развития правительства. Элементами, образовавшими древнейшие общины, были не отдельные люди, как стараются нас втом уверить Локк исходные сним теоретики, аотдельные семьи; иорганизация этих семей,– вих обособленности или всоединении друг сдругом,– служила первоначальным образцом для политического общества. Члены каждой семьи были соединены друг сдругом родством. Власть отца черпала свою силу исключительно втом, что он был общим родоначальником. Никакой другой связи, кроме кровного родства, не было известно, иникакая другая связь не была бы понята. Человек, находившийся вне этого круга родственных связей, был вне дружественных отношений, он был чужим, а, следовательно,– враг.

23.Устойчивость идеи родства. Сразвитием общества эта точка зрения не изменилась. Родство по#x2011;прежнему было, как на практике, так ивтеории, единственной общественной связью. Государство долгое время рассматривалось как одна большая семья. Когда, вследствие естественного развития, семья, постепенно расширяясь, перешла врод (gens), икогда не оказалось вживых ни деда, ни прадеда, ни другого патриарха, который мог бы объединить ее водно домашнее целое, она все же не распалась. Исчезнувшая власть действительного родоначальника заменилась менее обширной, но не менее авторитетной выборною властью кого-либо из старших в«доме»,– старейшего из восходящих или способнейшего между ними. Здесь было налицо все необходимое для создания политической организации, державшейся старою связью действительного родства.

25.Родство ирелигия. Вэтом развитии родство ирелигия действовали как два главных образующих фактора. Во многих случаях религия была первоначальным, по#x2011;видимому, лишь выражением родства. Центральным инаиболее священным культом каждой группы людей,– семьи или племени,– был культ предков. Религия была, следовательно, неразрывно связана сродством. Можно сказать, что она была идеей, воплотившейся вродстве. Она была символом ипечатью кровного родства, выражением его единства, его святости, его обязанности. Тот, кто приобщался кэтой религии, проникал всамое сердце родственных отношений, пил их жизненный сок. Поэтому кровный характер его связи ссемьей совсем не был для того времени фикцией: он был истиной, несомненность которой решительно подтверждала каждая религиозная церемония.

26.Религиозные узы итрадиция. Результаты подобного образа жизни имышления были чрезвычайно важны. Внастоящее время было бы общим местом указывать на уважение англичан кпримерам прошлого ина интересное развитие. Предок первобытного человека становился богом, ипритом богом свечной властью. Его дух жил, чтобы благословлять или проклинать. Нужно было молить оего благосклонности, умилостивлять его гнев. Вэтом именно изаключалась чрезвычайно действительная санкция для почтительного отношения ктребованиям традиции. Нелегко было отказаться от культа этих могущественных предков. Это значило бы не почитать богов, оскорблять религиозное чувство, порвать со всеми обязанностями духовного родства. При таких условиях примеры прошлого получили повелительный характер. Они скоро превращались вобычай, действовавший,– что не легко понять внастоящее время,– как верховное, однообразное, властное, нерушимое правило жизни, инеумолимо регулировавший все подробности повседневной жизни.

27.Царство обычая. Это господство обычного права продолжалось долго иимело решительный характер. Оно стремилось придать социальной жизни неподвижную форму. Оно почти совсем не оставляло места для личной инициативы. Всемье господствовал деспотизм, вобществе– рутина. Каждый человек должен был строго сообразоваться собычаем своего племени идома. Суеверие закрепляло каждую нить, каждый узел этой сети традиций изаставляло людей поступать так, как поступали их отцы исоседи. Тирания социальных условностей, которую люди снезависимым или неподвижным темпераментом находят внастоящее время столь невыносимой,– эта «тирания того, что скажет сосед», которое теперь, как ивсегда, вызывала протест достаточно смелых людей, имеет свой идеальный прототип встрого однообразном обычае, державшим древнее общество всостоянии кристаллизации.

28.Неподвижность системы– правило; перемены– исключение. Такова была форма, вкоторую вылилось на заре своего существования политическое общество: всемье– господство воли отца; вне семьи– неизменные религиозные воззрения. Обычай естественно имел тенденцию облечься втакую оболочку, которую нельзя было бы пробить. Ивбольшинстве случаев это осуществлялось. Многие расы никогда не вышли из#x2011;под неумолимой опеки обычая. Многие другие дошли только до систем каст, вкоторых закон status’аигосподство древнего обычая способствовали образованию неподвижного равновесия наследственных классов. Большая часть человеческого рода остановилась на той или иной ступени первобытного политического развития; втаком случае законы представляют из себя своего рода древние воспоминания, позволяющие ученым восстанавливать раннюю историю тех рас, которые не сохранили своих первобытных обычаев, но правительственные системы иобраз мышления которых еще во многом сохраняют черты (непонятные, если их не освещать фактами из жизни современных дикарей) первобытной эпохи. Застой был правилом, прогресс– исключением. Большая часть мира обнаруживает всвоих законах иучреждениях то, чего избежала остальная часть человечества; иэта остальная часть показывает, какой прогресс мог бы совершиться стеми первобытными обычаями, которыми большая часть мира принуждена была довольствоваться.

29.Изменения систем опережают изменения идей. Первоначальное сходство между прогрессивными иостановившимися расами доказывается той устойчивостью идей, окоторой я уже говорил. Прогресс гораздо скорее освободил народы от первобытных обычаев, чем от первобытных представлений ополитическом обществе.

Изменение обычаев достигло внастоящее время такой степени, окоторой никогда не могли идумать. Примеров этого так много вповседневной истории наиболее прогрессивных современных наций, что для нас не трудно понять значение обычаев для первобытного общества.

Под влиянием обстоятельств изменяются как принципы, так иотдельные случаи, но предполагается, что изменяются только последние. Принципы по форме остаются теми же самыми. Мужья еще итеперь увозят своих молодых жен вбрачные путешествия, хотя вэтом нет более необходимости, суничтожением некогда повседневной практики умычки невест. «Благородная кровь» продолжает творить чудеса, хотя личные качества стали всовременном обществе единственным действительным патентом на благородство. Тысячью дорог мы ушли вперед далее, чем думаем это сами!

30.Как начались перемены? Таким образом, важно решить, как произошли различные крупные перемены втом царстве обычаев, которому более или менее были подчинены все народы. Как произошло, что одни люди вступили на путь прогресса, адругие нет?

31.Разница вобычаях. Прежде всего– невероятно, чтобы вто далекое время все группы людей имели одни ите же обычаи.

Обычаи были, без сомнения, столь же подвижны иизменчивы всвоем детстве, сколь неподвижны ипостоянны они стали всвоей старости. По мере того, как группы стали отделяться друг от друга вбеспокойную эпоху кочевой жизни, все более иболее стали различаться их обычаи. Затем, эта разрозненность групп, бывшая первоначально причиной, сделалась естественным результатом различия вобразе жизни иверованиях. Семья или племя, которые стали жить отдельно, вырабатывали свои особые обычаи ивзгляды, делались совершенно чужими для своих прежних родственников. Когда же они сталкивались друг сдругом, то это вело лишь краздорам, ане кгармонии или объединению. Начиналась троянская война. Ведь греки сами пришли, быть может, сберегов Малой Азии; троянцы были, быть может, когда#x2011;то их родственниками, теперь же они стали их врагами. Греки, римляне, кельты некогда были, вероятно, одним народом; но как не похожи они стали друг на друга!

32.Антагонизм между обычаями. Нет нужды напрягать особенно воображение, чтобы представить себе, какая сильная разница вобычаях должна была делать чуждыми или враждебными друг другу семьи, племена или расы. Какими «странными», если не «опасными», часто кажутся нам образ жизни иформы верований иностранцев; как инстинктивно мы объясняем их хуже наших! Китаец также ловко ест свой рис своими палочками, как мы вилками; амежду тем, какими «странными» и«нелепыми» кажутся нам эти палочки! То же самое бывает ивболее важных областях– социальной ирелигиозной.

33.Борьба обычаев. Сточки зрения первобытного человека, все обычаи, независимо от их важности или неважности, имели религиозный характер. Вся жизнь этого человека носила религиозную окраску. За каждый свой шаг он должен был отвечать перед своими богами иперед религиозным чувством всего своего народа. Поступать иначе, чем требовали древние обычаи, значило поступать нечестиво. Поэтому для каждого племени было делом первостепенной важности оберегать себя от чужих обычаев иизгонять их, по возможности, отовсюду. То было время постоянной войны, авойна предполагает борьбу обычаев. Победитель уничтожал обычаи побежденного изаставлял его подчиняться своим собственным.

34.Победа лучших обычаев. Естественно, что вподобной борьбе лучшие обычаи торжествовали над худшими. Патриархальная семья, со строгой дисциплиной по отношению кмолодым людям племени, была, бесспорно «лучшей воинской семьей»,– обладала лучшей внутренней организацией для войны. Отсюда, вероятно, проистекает тот факт, что внаше время народы, сохранившие патриархальные традиции, занимают, благодаря своему несомненному превосходству, лучшие пространства земного шара, оттеснив все остальные народы вменее благоприятные, жаркие ихолодные части континента или загнав их взабытые уголки изамкнутые долины. То же самое следует сказать ионаиболее сильных иэнергичных религиях. Те племена, которые наименее робели перед ничтожной призрачностью суеверий, менее других застыли вцепях бессмысленных, но общеобязательных религиозных церемоний, вцепях всепоглощающих обрядов, меняющихся взависимости от эпохи ивремен года,– эти племена, имея наибольшее доверие ксвоим богам, более верили ивсвои силы иимели большую свободу завоевать счастье своими собственными руками, вместо того чтобы пассивно полагаться на небесные знамения или на приметы окружающей природы. Благодаря этому они сделались истинными завоевателями земли.

Религия исемейная организация были двумя показателями, определяющими характер этих первобытных групп людей, связанных родством. От этого зависело их низшее или высшее положение. Побеждали наиболее полезные обычаи.

38.Подражание племен друг другу. Урас, пользовавшихся меньшим или частичным успехом, должно было существовать мощное стремление кподражанию учреждениям их более счастливых соседей исоперников. Подобно тому, как из книг Ветхого завета мы знаем многие примеры того, что народы, побежденные евреями, оставляли своих собственных богов ипокорно служили Богу Израиля, так имногие другие расы, побежденные или покоренные впозабытых теперь уже войнах, должны были изучать обычаи победителей, чтобы сравняться вуспехах ссоперниками.

39.Личная инициатива иподражание. Это стремление кподражанию, господствовавшее между группами, должно было, конечно, вэпоху передвижений изавоеваний, быть еще более сильным между отдельными людьми. Это время было богато удобными случаями для тех, кто обладает энергией ипредприимчивостью. Тогда можно было воспользоваться обстоятельствами для создания себе выдающегося положения. Вкачестве пионеров вновой местности или вкачестве предводителей на войне, люди были более или менее свободны от узких ограничений строгого иукрепившегося обычая. Каждый успех должен был не только утверждать право быть самим собой, но ивызывать целую толпу подражателей. Внациональную среду получали доступ новые образцы для подражания, итаким образом зарождался новый дух. Сличной инициативой стали, наконец, считаться даже стародавние обычаи.

40.Перемены вучреждениях: выборы правителей. Легко видеть, как под влиянием борьбы рас это стремление кпеременам ускорило усовершенствование учреждений иокончательно освободило от рабства обычаям. Не менее ясно также, как это стремление воздействовало на правительственный строй. Как уже было сказано, патриархальная семья была лучшей семьей для войны, ирасы, первобытная организация которых имела патриархальный характер, быстро завладели наиболее «лакомыми» частями земного шара. Они сделались главными, центральными расами истории. Но слияние рас– путем ли завоевания или путем адаптирования,– должно было повести кзначительной перемене вполитических применениях патриархального принципа. Стали выбирать не просто старейшего вправящей семье, но мудрейшего или храбрейшего. Вслучае же нужды национальный выбор мог произойти ипомимо родственных связей: могли выбрать сильного ивлиятельного руководителя из другой семьи.

41.Замена принципа наследственности принципом политическим.Разумеется, сама революция должна была во многом зависеть от этих трансформаций. Когда племена, естественным или искусственным порядком, превратились внации, всякие различия во взаимных кровных отношениях исчезли. Различить прямые линии происхождения стало до чрезвычайности трудно. Сплетение родства стало невозможно распутать. Управление семьей иуправление расой разделилось, дифференцировались. Государство все еще рассматривалось как семья, но главенство вэтой огромной исложной семье потеряло естественный характер исделалось политическим.Когда снаследственным принципом было порвано, семья перестала господствовать над государством; наоборот государство стало, вконце концов, господствовать над семьей. Часто случалось, что сын, безусловно подчиненный отцу всемье, вследствие избрания, делался господином отца вне семьи, вгосударстве. Политическая власть сделалась, таким образом, отличной от домашней…