1.2,1 Культурный (моральный) генезис субстанционального ЭЛЕМЕНТА СОВРЕМЕННОГО ГОСУДАРСТВА

В классической советской и постсоветской теории государства и права государство всегда выступало в качестве некоего триединства власти, территории и населения. Так как согласна марксизму в основе этого триединства лежала власть, подчиненная интересам господ­ствующего класса, два остальных признака играли в некотором роде второстепенную роль.

Самое интересное в принципе то, что в таком подходе действа-

31

телыю есть значительная доля истины. Ведь нашумевший успех евро­пейских крайних правых в начале XXI века объясняется ничем иным как политикой этих самых “эксплуататорских” классов, которые во второй половине XX века миллионами завозили в свои государства иммигрантов, предпочитая дешевую рабочую силу социальной ответ­ственности перед требовательными национальными рабочими.

Однако это, конечно же, не вся правда. Ведь опять же, в этом слу­чае было бы непонятно, почему “эксплуататорам” всего мира изна­чально не образовать “глобальное эксплуататорское государство”? Но, оказывается, что помимо чисто социальных и классовых факторов нс меньшее значение в политике имеет ^uаффективная¹ \ подсознательная идентичность людей, образующих органично-единые человеческие коллективы поверх классовых и имущественных различий.

В этой связи совсем немаловажно, какое именно “население” вы­ступает в качестве одного из государствообразующих элементов, а равно и то, в каком соотношение оно находится с другим подобным элементом — “территорией” государства.

Итак, качество и состав “населения” в значительной степени обу­славливают специфику государства. А значит, вместо термина "насе­ление”, обозначающего как бы объект воздействия “власти”, более уместным был бы иной термин, определяющий отношение к этому фактору, если не как к субъекту, то ио крайней мере как к субстанции любого государства.

В. А.Четвернин считает, что “именно нация представляет собой субстанциональный элемент государства”^[25], тогда как публичная власть является его “институциональным элементом”.

C точки ярения права, основной задачей государства является за­щита прав и свобод человека и гражданина*

38

Однако здесь мы невольно можем натолкнуться в теории и часто наталкиваемся на практике на одно противоречие, возникшее, впро­чем, не в наши дни и даже не в нашей стране.

Эта коллизия между сущностью суверенитета народа, воплощен­ного в государстве, и правами человека, защита которых, по смыслу конституции, является основной задачей этого государства.

Коллизия, впрочем, возникает не сама по себе, а при попытке со­отнесения этих двух понятий и их содержания: “народ” и "человек”.

Что такое “человек” достаточно понятно - человек это правовая ценность сама по себе, его статус не зависит от принадлежности к общине или сословию, его права обуславливаются самим фактом его существования. Человек это индивид, самодостаточная единица.

Что такое "народ” - понять гораздо сложнее. Хотя бы потому, что понятие это по определению, можно сказать, даже по происхождению изначально амбивалентно, оно подразумевает возможность нагю.ше- ния его различным содержанием.

Народ, нация, общество - это термины, каждый из которых может иметь несколько, порой^ противоположных значений. В зависимости от них эти термины могут даже противопоставляться друг другу- Под нацией в свою очередь подразумевается “государствообразующий на­род”^[26] как естественно сложившийся коллектив, реализовавший свое право на политическое самоопределение в государстве.

Итак, хотя любое государство изначально представляет собой про­явление чисто универсального (правового) принципа, его непосредст­венной субстанцией являются “нация” или “народ”.

Как “народ”, так и “нация” могут иметь два смысловых измерения: гражданское и этническое. Скажем, на постсоветском пространстве термин “народ” обычно употребляют применительно ко всем гражда­нам данного государства, в совокупности составляющим поли­тическую общность; "нациями” же обычно обозначаются этнические

39

группы* Напротив, в германской традиции “народ” (Volk) это этниче­ская категория, производная от общности происхождения и языка* то­гда как понятие “нация” (Nation) в большей степени относится к со­обществу граждан данной страны.

Так как предметом настоящей работы является изучение политико­правовых, а не межэтнических отношений, автор будет употреблять оба этих термина для обозначения гражданской общности людей, объ­единенных принадлежностью к единому политическому государству*

Народ и нацию как человеческий коллектив, относящийся к типу “об щно CTHⁿ(Gemeinschaft), т*е. коллективу, являющемуся единым це­лым, своего рода «соборной личностью», зачастую противопоставля­ют человеческому коллективу типа “общества” (Gesellschaft) как ме­ханической совокупности атомарных индивидовЛ

Однако в реальной жизни с пресловутым “обществом” не все так просто, в том числе и “гражданским обществом”. По крайней мере, реальная природа “общественного”, “социального” опровергает идеа­листический взгляд на общество как на механическую совокупность автономных индивидов, объединенных исключительно для совмест­ной реализации собственных прав и правомерных интересов.

Если бы это было так, сфера общественного ограничивалась бы исключительно общественными “безопасностью”, “порядком”, “ин­тересами”* Однако на практике сплошь и рядом “общественным” бы­вают “мнение”, “мораль”, “нравственность”, “ценности” и т.п.

Конечно такое “общество” совсем не тождественно “общине” в вышеупомянутом смысле. Каждый из его членов обладает значитель­ной автономией и в ряде случаев строго стоит на защите собственного индивидуального приоритета* Однако даже и такое “общество”, бу­дучи производным от “государствообразуюшего народа”, сплошь и рядом включает в себя те или иные признаки “общности”.

^jaПротивопоставление ^ibo6mHθCrw^t,(Gemeinschaft) и. “общества” (GeseLlschafL) введено в научный оборот с подачи немецкого социолога Фердинанда Тенниса.

40

В этом смысле “общество” как оно сформировалось в Новое время, является синонимом “нации” и “народа”, естественно, с иной расста­новкой акцентов, но с той же феноменологической сущностью.

Чем же в таком случае является народ (нация), общество как его синоним? Совокупностью граждан страны? Однако уместно ли в та­ком случае говорить о наличии у него морали или нравственности? Очевидно, что морально-нравственные убеждения и ценности присут­ствуют у человека, причем, в зависимости от индивидуальных осо­бенностей человека они могут изменяться, однако, как в таком случае из простого соединения огромного множества различных индивидов может возникнуть монолитная морально-нравственная субстанция?

Ответ очевиден.

Л если мы говорим о единой нравственности и морали, следова­тельно, речь не может идти о чисто механическом объединении ду­ховно обособленных индивидов, но об общности, предполагающей не­кое и духовное единомыслие.

Итак, что же есть народ (нация), каков генезис этого понятия, его онтологическое “Я”?

Любой народ является прежде всего некой социокультурной сис­темой, но если в этом двуединстве социальный фактор является сво­его рода телом, плотью народа, то культурное начало можно сравнить с его душой.

Культурное единство лежит в основе народной (национальной) общности. В этом смысле народ (нация) представляет собой своего рода единый организм, единое культурно-информационное простран­ство, существующее по законам информационной системы.

В то же время, надо обратить внимание на то, что народ, понимае­мый как однородное культурно-информационное пространство, не яв­ляется изначальной социальной организацией, но является социальной

системой относительно современной, с исторической точки зрения.

В данном случае речь идет именно об историческом отрезке, то есть за рамками обсуждения остается т.н. “первобытнообщинный строй” и вообще доисторический цикл существования человечества.

Что касается собственно общества и общественной организации как таковой, то необходимо отметить, что все традиционные общественные организации, все социокультурные системы традиционного мира отли­чались значительной культурной, внутривидовой гетерогенностью, глу­бокой дифференцированностью своей социокультурной структуры*

Культура любого традиционного общества (как правило это обще­ства поли- или пан-теистические), является многослойной, дсцентри­рованной и представляет собой не гомогенное культурное простран­ство, но открытую и закрытую одновременно систему межгрупповых культурных, коммуникаций.

Из всего доступного современной науке исторического материала наиболее рельефно это особенность традиционной социальной орга­низации видна на примере индуистского общества, В нем Варны, кас­ты, племена, секты, провинции существуют автономно и обособленно друг от друга не только в чисто социальном, но и в духовном смысле, вплоть до того, что различные касты покланяются разным богам и культам. Соответственно и морально-этические ценности общества значительно дифференцированы в зависимости от партикулярной принадлежности (племени, касты, секты)^[27].

Кастовая по сути и дифференциал истекая структура общества, причем, не только социальная, но и культурная, характерна так же не только для древней и вообще традиционной Индии, но и для боль­шинства традиционных обществ, таких как древняя Персия, Египет, патрицианский Рим и даже средневековая империя Каролингов^[28].

Разговоры о морали или нравственности общества в целом в таком

42

случае лишаются всякого смысла. Существуют внутривидовые ценно­сти партикулярных социальных групп и ответственность за их попра­ние.

Правда, в некоторых традиционных обществах существуют мо­рально-нравственные ценности для всех, но это скорее, не консенсу­альные, общественные, т.е. имманентные ценности, но ценности трансцендентные - религиозные.

Надо иметь в виду, что понятие общественной нравственности, морали, равно как и самого "общественного” как такового, а также "народного” и "национального” появляются только в Новое время, точнее, в модернистсткую эпоху.

Это происходит тогда, когда от организации, основанной на со­словной дифференциации, на феодальной децентрализации вассаль­но-сюзеренных отношений исторические общества переходят к мо­дернистскому состоянию, предполагающему упразднение сословных барьеров и национальную централизацию^[29].

Если культурная структура традиционного общества представляет собой полицентричную систему межгрупповых коммуникаций, то в противоположность ей культурный уклад новых модернистских об­ществ представляет собой центростремительный органический уклад.

Новые нации (а нации как таковые возникают именно в это время) представляют собой безусловное единство горожан, объединенных общими идеалами и ценностями, общими устремлениями. В целом становление понятии общественности и национального единства сов­падает с эпохой Просвещения, являясь, то ли ее детищем, то ли, на­оборот, родителем.

Так, по мнению А.С.Панарина, "для народа текст Просвещения - превращенная форма более древнего монотеистического текста”^[30]. Но не стоит забывать, что этой превращенной форме древнего монотеи-

43

стического текста предшествовал и сам древний монотеистический текст, для Европы - текст Евангелия*

1.2.2.