...Неопределенность есть истинная идея бесконечности.
Я И. Лузин, 1958а
Какой обязана быть картина жизни, претендующая на объективность?
Интуиция и здравый смысл подсказывают ответ; объективная картина жизни в каком-то смысле сама должна оставаться живой.
Разумеется, речь идет не об оживлении биологической розетки и знаков биологических текстов. Все это — безжизненные пространственные знаки, и в их графике и типографской краске нет ничего такого, что могло бы представлять «кипение жизни». Скорее, задаваясь вопросом о том, каким могао бы быть «живое знание о жизни», следует обсудить общие отличия натуралистского знания, означенного словами, от образцового научного физического знания, означенногочислами. В этом сопоставлении обнаруживается особый вре- - менной статус объектов натуралистской биологии — «дление» (Глава 2). Понятие доения могло бы представлять жизнь в натуралистских текстах: приводимые в натуралистских текстах выводы, суждения и обобщения остаются неопределенными, а их истинность недоказуемой по причине доения объектов суждений.
Примером может служить суждение «вид Кошка относится к отряду Хищные класса Млекопитающие». Это суждение заимствовано из систематики, которая пользуется отношением сходства, свидетельствующим о родстве. Оно заслуживает внимания не только потому, что натуралистская систематика подвергается критике за низкую научность, а сами систематики за субъективизм. К этому суждению следует обратиться потому, что своим словесным языком оно характерно и для других разделов натуралистской биологии; но прежде всего оно примечательно своей неопределенностью. Неопределенность состоит в принципиальной неопределимости объектов суждения: «вид Кошка», «отряд Хищные», «класс Млекопитающие».
Действительно, «вид Кошка» наделен изменчивостью, так что нет и двух неразличимых организмов. Вследствие размножения в «геометрической прогрессии», общее количество неодинаковых организмов потенциально не ограничено, а значит и величина различий между ними может быть сколь угодно большой.
В теории естественного отбора она именуется «неопределенной наследственной изменчивостью»; имеются в виду признаки сходства, свидетельствующие о родстве. Пусть сегодня мы уверенно отличаем «вид Кошка» от других видов. Тем не менее, невозможно ни доказать, ни опровергнуть, что
«вид Кошка» отличается от других видов всего лишь благодаря неполному знанию ее изменчивости.
Пока «вид Кошка» не вымер, нет решительно никаких оснований принимать, что внутривидовая изменчивость вида исчерпана и выведение новых пород принципиально невозможно. Между тем, различия между уже существующими породами кошек могут превышать различия между общепризнанными природными видами. (На подобного рода факты обращал внимание Ч. Дарвин.) Если мы примем, что изменчивость ограничена какими-то пределами, то, следовательно, мы должны допустить возможность осуществления бесконечного количества неразличимых организмов. Таким образом, истинность суждений о сходстве между породами и видами недоказуема, не защищена от новых открытий. Действительно, время от времени систематиками обнаруживаются так называемые «переходные» организмы, таксономическое положение которых остается неопределенным; с другой стороны, различия между многими видами представляются стабильными и «переходных» организмов не обнаруживается. Как и любой другой живой вид, «Кошка» имеет потенциально бесконечное существование, и поэтому межорганизменные различия пребывают в беспрестанном становлении, возобновлении. Становящаяся изменчивость, открытая в будущее как само время, остается незавершаемой, пока вид остается живым, длящимся. По этой же причине сходство, а значит и различие между живыми длящимися видами остается открытым, длящимся и как бы живым.
Величина межвидового сходства (различия), если вычислять ее для определенных периодов наблюдения, остается определенной, потому что определено количество уже осуществившихся организмов. Однако в будущем времени она могаа бы флуктуировать неопределенным образом (рис. 6).
Вследствие этого получается, что «неопределенная внутривидовая изменчивость», раскрывающаяся в процессе «геометрической прогрессии размножения», есть объективное свойство живого вида как особого предмета суждений.Так же как и другие высшие таксоны, «отряд Хищные» и «класс Млекопитающие» состоят из видов. Следовательно, пока виды остаются живыми и их изменчивость пребывает в становлении, сходство (различие) между высшими таксонами остается открытым, принципиально незавершае- мым и как бы живым. Границы между ними остаются открытыми и, следовательно, неопределенными. Настаивая на разграниченности видов и таксонов, систематики апеллируют к богатому опыту поколений натуралистов. Однако опыт систематиков не может заменить доказательства. Эти общие рассуждения помогают понять особенности практики систематиков: она ограничена уже осуществившимся множеством организмов.
По справедливому заключению И. Я. Павлинова (1996), систематика остается «музейной наукой». Описывая виды,
I
систематики в действительности ограничиваются определенными выборками организмов, музейными коллекциями. В сравнении с природной численностью видов, рассеянных в историческом времени на пространстве пульсирующих ареалов, все музейные выборки имеют исчезающе малую величину. В своих заключениях о сходстве между организмами одного вида и между видами систематики ограничены выборками. Естественно, что сходство между выборками имеет определенную величину. Ее можно было бы вычислить по формулам
Рис. 6. Колебания величины межорганизменного различия (сходства) в течение времени существования видов. На практике оно устанавливается между неживыми экземплярами из музейных коллекций. Между тем, биологически специфичное отношение различия (сходства) могло бы иметь место только между живыми сосуществующими организмами, например, в 2006 г.; но тогда величина различия (сходства) оставалась бы преходящей уже в 2006 г.
Поэтому различие (сходство) мезду живыми сосуществующими видами неизменно остается принципиально неопределенным, открытым в потенциально бесконечное время, и суждение о межвидовом сходстве является исключенным третьим. В точке * номинальные виды А и Б могут быть неразличимы. В 2006 г. виды А и Б различаются настолько, что могли бы быть отнесены, например, к разным родам. Согласно Марксовой политэкономии, стоимость товара есть отношение одного товара к другому товару. Поэтому на горизонтальной шкале можно откладывать величину стоимости товаров А и Б, которая изменяется в зависимости от рыночной конъюнктуры так же, как различие (сходство) между самообновляемыми видами в зависимости от состава популяций нумерической таксономии или клади стики, которые дают определенный результат. Начиная с К. Линнея, музейные коллекции непрерывно пополняются и нередко насчитывают многие тысячи экземпляров. Тем не менее, собственно межвидовое сходство, даже уже осуществившиеся, недоступно для изучения хотя бы потому, что многие организмы вымерли бесследно.На рис. 6 величина «межвидового различия», обратного сходству (в действительности, это сходство-различие всего лишь между выборками), показана определенной для каждого определенного момента наблюдения. Разумеется, и в природе к моменту наблюдения осуществилась определенная же по численности некая совокупность организмов. В данном случае не важно, что лишь очень немногие из них попадают в музейные коллекции. Важно иное: соблюдается соответствие между выборкой с совокупностью; обе — определенны. Следовательно, определенность суждений относительно выборки распростра- нима и на уже осуществившуюся природную совокупность. В этом состоит строго необходимое условие применения языка чисел в систематике.
Нетрудно видеть, однако, что определенность, как необходимое условие применения чисел, привносится в совокупность и выборки самим исследователем. Поэтому определенность суждений следовало бы считать субъективной.
Действительно, объективно в природе у видов нет каких- либо определенных периодов и моментов существования.
Они выделяются систематиками и, следовательно, субъективны. Все моменты и периоды исследования преходящи, и вместе с ними преходяще та определенность множества организмов, которая изучается систематиками. У живого длящегося вида есть то, чего лишена любая музейная выборка: открытая неопределенная (длящаяся) изменчивость. У изменчивости живых видов нет определенных границ вследствие неопределенного количества организмов;'Это — свойство живых длящихся видов. В своих исследованиях, дорожа объективностью, систематик должен был бы объективно отобразить это обстоятельство. Суждение о сходстве между живыми видами, чтобы быть объективным, должно было бы оставаться неопределенным. Неопределенное суждение невозможно обозначить числами, поскольку числа имеют определенное значение: числа как бы омертвляют суждение о сходстве.У нас нет решительно никаких оснований полагать, что изученные выборки организмов сравниваемых видов состоят из наиболее типичных организмов. Точно так же нет оснований считать их нетипичными. Любые организмы — вымершие, ныне живущие и нарождающиеся, в таксономических суждениях в равной мере должны были бы представлять вид; вне вида нет организма. В этом смысле, в существовании вида нет различий между прошлым, настоящим и будущим и потому оно могло бы именоваться длением.
Живые виды — это реальности особого рода. Сохраняя имя, они осуществляются в длении как целостность, не распадающаяся на определенные выборки; это стороннему наблюдателю она представляется чередой поколений организмов определенной численности в каждый момент наблюдения в течение времени.
Иллюзию пригодности математического языка чисел для оценки сходства создает то обстоятельство, что к любому настоящему моменту течения времени в природе осуществлено только определенное количество организмов, и изучаемая выборка состоит из определенного же количества организмов.
В конечном счете эта иллюзия коренится в субъективизме, в неосознаваемых подменах: виды подменяются определенными совокупностями и определенными выборками организмов, а состояние целостного дления — чередой дискретных моментов течения времени, выделяемых систематиком, т.
е. субъективно (Примечание 11).Представляется очевидным, что пополнение выборки не поможет избавиться от субъективизма, от определенности. Чтобы суждения о сходстве сделались объективными, их следует отнести к собственно видам. Требуется своего рода предельный переход от определенной по численности организмов выборки к потенциальной бесконечности количества организмов живого вида.
Для того, чтобы суждение о межвыборочном сходстве стало открытым и, следовательно, сделалось бы объективным суждением о межвидовом сходстве, следует исключить два определенных суждения, истинность которых недоказуема: 1) межвыборочное сходство изменится по мере пополнения выборок, 2) межвыборочное сходство не изменится, несмотря на пополнение выборок. Тогда останется третье суждение: каким бы ни было пополнение выборок, независимо от того, какое из двух возможных суждений осуществится, в преходящем настоящем сходство между видами остается открытым, неопределенным (Примечание 12). Третье суждение будет относиться к собственно виду, не к выборке. Этот своего рода предельный переход ничего не меняет в уже существующей системе таксонов и дает лишь понимание уже накопленгного знания.
В классической логике строго соблюдается следующее требование: объект суждений не изменяется, пока обсуждается. Соблюдение этого условия в систематике доказать невозможно.
Причины объективно существующей неопределенности налицо. Они — в природе вида (популяции) как объекта биологической классификации, в его особом временном статусе. Отсюда ясно, что и объективность установленной в определенный момент (период) времени границы вида не может быть доказана.
Объективность в систематике состоит в неопределенности, когда систематическое положение каждого вида и структура системы таксонов в целом неизменно пребывают в состоянии открытости. Фактически, система таксонов действительно остается открытой для всё новых ревизий, не защищена от новых открытий и благодаря этому она остается живой, как живы сами виды. Можно даже заключить, что естественное состояние системы таксонов — это непреходящее состояние ревизии. По наблюдениям автора книги, профессиональные систематики не считают обновленную ревизованную систему «последним словом науки».
Какой стала бы система химических элементов Менделеева, идеал системы по представлениям критиков натуралистской систематики, если бы химические элементы ожили по примеру биологических видов? Тогда у оживших химических элементов могли бы изменяться такие свойства, как, например, заряд ядра и атомный вес (что происходит вследствие радиоактивного распада), и сохранилось бы неизменным имя (название). Последнее исключено уже потому, что названия химических элементов, в сущности, остаются словесными означениями неизменяемых чисел. Числа, в свою очередь, означают заряд ядра и атомный вес. Если свойства атомов
элемента изменятся, например, вследствие радиоактивного распада, то получатся атомы нового элемента. Они обязательно будут переименованы и займут новое место в таблице Менделеева.
В биологической систематике, наоборот, имена (научные названия) живых видов могли бы сохраняться вопреки изменениям межвидового сходства, вызываемым сменой поколений организмов. Сходство действительно может измениться, потому что в популяциях организмов в рекомбинации непрерывно вовлекаются всё новые гены фенотипических признаков и получают новое фенотипическое выражение уже имеющиеся гены, и этот процесс открыт в будущее. Он принципиально незавершаем, пока виды остаются живыми, и вследствие этого границы со-длящихся видов остаются неопределяемыми. Поэтому задача об определении числовой величины сходства- различия между живыми видами, например в кладистике, некорректна. Она подразумевает отказ от понятия дления и, следовательно, от понимания жизни как противоположности смерти.
Возникает вопрос о статусе вымерших видов, изучаемых палеонтологами. Поскольку вымершие виды известны только по эмпирической выборке организмов, суждения систематиков о межвидовом сходстве-различии могут зависеть от численности выборки. В этом смысле определенные суждения о вымерших видах принципиально не отличаются от определенных суждений о ныне живущих видах; тем более, что по сходству между видами эмпирическая выборка остается случайной выборкой из более обширной генеральной совокупности организмов (Заренков 1976).