НАКОПЛЕНИЕ ФАКТИЧЕСКИХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ОРГАНИЧЕСКОЙ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ
Представление о том, что живые организмы способны нормально существовать только в определенных условиях среды, возникло в мышлении уже первобытного человека. Формировалось оно в процессе наблюдения за жизнью животных и растений в природе, в практике охоты, в опытах по доместикации.
Осознание же идеи приспособленности организмов теряется, конечно, в глубине веков, и трудно даже сказать, кто и когда ввел в употребление само понятие и термин «адаптация». Здесь мы имеем пример того, как длительное время накапливался огромный материал и оформлен он был коллективным умом в понятие широкого значения.Понятие адаптации (приспособления) в том значении, которое мы придаем ему сейчас, стало употребляться в научной литературе лишь в XVIII в. До этого времени шло накопление фактических данных о приспособленности организмов почти исключительно на основе наблюдения и описания. Мощный толчок деятельности ученых в этой сфере (назовем ее «описательной экологией») был дан в эпоху Возрождения прежде всего в связи с практическими потребностями в развитии медицины, сельского хозяйства, с гео-графическими открытиями, зарождением биомеханики и даже творчеством великих художников.
Медицина древности и средневековья (Гиппократ, Гален, Авиценна и др.), каноны которой имели своим источником практику врачевания, во многом опиралась на интуицию в применении лекарственных растений. Развитие физиологии человека и животных в последующее время (так называемое «иатрохимическое» направление — Парацельс, Гельмонт, Сильвий и др.) создает первые предпосылки для становления научной медицины, в том числе лекарственной терапии. В противовес чисто интуитивной алхимии умелое разделение растительных экстрактов на полезные и вредные для человека и животных, естественно, формировало и мысль о приспособленности или неприспособленности организмов к этим веществам. Более того, высказывалась даже догадка о том, что полезность лекарства зависит от его дозы, следовательно, и приспособленность организма может переходить в свою противо-положность.
Таким диалектическим образом рассуждал, напри-мер, Парацельс: «Все вещества ядовиты, но правильная доза делает их неядовитыми» (цит. по: Глязер, 1962, с. 17). В середине XVII в. Сиденгамом и несколько позднее Г., Шталем была выска-зана замечательная мысль о том, что болезнь — это не просто болезнь как таковая, тем более не наказание за грехи и т. п. религиозные вымыслы, а способ борьбы организма с нарушениями его нормальной жизнедеятельности, «лечение без врача».Потребностями сельского хозяйства во многом стимулировалось развитие физиологии растений. Уже первые экспериментальные работы в этой области обнаружили тесную связь протекающих в растениях процессов с факторами окружающей среды, В первую очередь такими, как вода, минеральные соли, солнечный свет (ван Гельмонт, М. Мальпиги, Э. Мариотт). В некоторых случаях прямо указывалось на приспособительное значение физиологических процессов. Например, внутренняя механическая сила, возникающая при набухании семян, разрывает их оболочку и обеспечивает прорастание в почве (С. Гейле). Однако слабое развитие химии не позволяло хоть сколько-нибудь широко развернуть работы в области физиологии растений и вскрыть более тонкие механизмы их адаптации к среде.
Бурное развитие в эпоху Возрождения анатомических исследований сопровождалось попытками выяснения их адаптивного значения как самих по себе, так и в целостном организме (А. Ве- залий, Ф. Глиссон, Д. Фабриций и др.). Объектом исследования становится также архитектоника растений (Грю, Р. Гук, Мюллер и др.) - Такие адаптивные свойства организмов, как оптимальность в затрате материала, прочность, легкость и эффективность органов не могут остаться незамеченными для проницательных умов. По аналогии с живыми структурами создаются технические устройства, моделирующие, например, летательный аппарат птиц (Леонардо да Винчи). Архитектоника растений подсказывает конструирование оптимальных строительных сооружений. Хотя биомеханика как наука считается детищем нашего столетия, лежащая в ее основе идея аналогии между адаптивностью живых систем и оптимальностью искусственных конструкций зародилась еще на заре становления научного знания.
Лишь два века спустя один из основателей учения о механических свойствах органов растений С.,Швенденер писал: «Растение строит себя несомненно по тем же правилам, по которым инженеры строят здания» (цит. по: Прохоров, 1967, с. 114). Подмеченная так давно глубокая связь между исследованиями адаптивных свойств организмов и практическим использованием полученных данных показывала, насколько изучение, казалось бы, сугубо биологической проблемы становилось источником технического прогресса.Адаптивные свойства живых существ оказались в поле зрения Даже мастеров кисти эпохи Возрождения. Так, в мире растений широко распространен принцип наиболее рационального исполь-зования пространства, особенно при закладке одинаковых (гомо- номных) органов, которые развиваются затем в большом количестве (листья и колючки на стебле, цветки, семена и т. п.). Эта картина целесообразного размещения ее элементов была подмечена математиками и нашла отражение в понятии «золотое сечение». Старые художники считали золотое сечение идеальным выражением пропорциональности, повсеместно наблюдаемой в живой природе. Наложение растровой сетки, конструируемой в соответствии с золотым сечением, на такие картины, как «Вакх и Ариадна» Тициана, «Поклонение пастухов» Тинторетто и др., показывает, на сколько великие мастера постигали законы эстетики в соответствии с законами живой природы (Патури, 1982, с. 78—85).
Описательный период в биологии, связанный с накоплением фактических данных о замечательных приспособлениях животных и растений к среде обитания, проходил под знаком господства теологического учения, опирающегося на идею миропорядка и всеобщей гармонии в соответствии с божественным замыслом. Идея эта, выдвинутая средневековыми схоластами (Фома Аквин- . ский), в новое время развивается такими крупнейшими учеными, как Лейбниц, и примыкающими к ним адептами богословия, утверждавшими антропоцентрическую телеологию, типа Христиана Вольфа.
Характерно, что теологическим и телеологическим представле-ниям отдавали дань и многие натуралисты, известные в истории биологии замечательными открытиями.
Один из упоминавшихся нами основатель анатомии растений Н. Грю опубликовал «Свя-щенную космологию», в которой с позиции идеалистической те-леологии объяснял строение и функции различных органов расте-ний. Автор классического труда «Общая история растений» Дж. Рей, в котором разрабатывается понятие о виде, издает также сочинение под названием «Мудрость Бога, открывающаяся в его творениях». В XVIII в. выходит целая серия сочинений, посвященных так называемой «натуральной теологии» (см.: Поля-ков, 1972, с. 102). Завершением этой серии, как уже упоминалось, были книги У. Пейли. Обилие трудов подобного содержания и дало основание Ф. Энгельсу сказать, что естествознание этого периода «все еще глубоко увязает в теологии».Идеалистическая телеология, прославляющая мудрость Творца, полностью вытесняет объективную телеологию в духе Ари-стотеля. Главными причинами этого попятного движения были низкий уровень развития теоретической мысли, а также полити-ческое и идеологическое господство феодального общественного строя. Не находим мы в телеологических сочинениях XVII— XVIII вв. подтверждения того, что обобщения даже в рамках в целом ошибочного мировоззрения могут быть рациональными, как это было показано нами на примере Кювье и Пейли. Вместе с тем развитие биологии шло своим объективным путем, и на этом пути все отчетливее начинали пробиваться представления не о божественном, а о естественном происхождении целесообраз-ности. Эти представления не могли еще сложиться в какую-то стройную концепцию, но сам факт их появления свидетельствовал о зарождении принципиально иного подхода к пониманию многовековой загадки.