Атрибут протяжения
Каково же действительное соотношение рассматриваемых категорий в спинозизме? Действительно ли Спиноза отождествляет понятия материи и протяжения? И да, и нет! Да, так как в со-ответствии с присущим Спинозе механистическим пониманием материи сущность ее исчерпывается именно протяжением и.
следовательно, с этой точки зрения, материя и протяжение – одно и то же. Но протяжение в данном случае отождествляется не с материей, как таковой, не с материей в научном ее понимании, а лишь с механистически понятой материей, которая не ис-черпывает подлинной сущности материи. Помимо того у Спинозы отсутствует такое последовательное отождествление материи и протяжения, какое мы встречаем, например, у Декарта. . Хотя, подобно последнему, Спиноза в целом и отождествляет оба понятия, но в то же время он понимает и неудовлетворительность такого отождествления, сознает, что понятие материи не исчерпыватся понятием протяжения, делая на этот счет недвусмысленные оговорки и критические замечания в адрес того же Декарта.Но даже .не принимая пока во внимание этих оговорок и признав, что Спиноза, в соответствии с представлениями своей эпохи, отождествляет понятия материи и протяжения, мы вовсе не обнаружим в его учении тех нелепостей, которые приписывались ему как следствие указанного отождествления и не опро-вергнем тех материалистических выводов, которые вытекают из того же отождествления, при условии четкого разграничения механистического и подлинно научного понятий материи.
Там, где Спиноза, отождествляя понятия протяжения и материи, говорит о материальности чего-либо, можно (и нужно) ее истолковывать как протяженность. Точнее в этой связи говорить не об отождествлении протяжения с материей, а наоборот, материи с протя.жением. Материя для Спинозы есть прежде всего протяжение. Следовательно, в приведенных выше высказываниях Маньковского понятие материальности должно быть заменено понятием протяженности.
Субстанция протяженна, природа протяженна и т. д. Но поскольку протяжение есть, не-сомненно, признак, свидетельство материальности (уже не в спинозовском смысле слова), субстанция, будучи протяженной, несомненно и материальна. Однако протяженность отнюдь не исчерпывает материи, как таковой. Следовательно, материя вовсе не атрибут субстанции, как это утверждает Б. Быховский, который делает отсюда далеко идущие выводы, отрицающие материалистический характер спинозизма и (как это ни странно) прямо противоположные тем заключениям, которые делает Маньковский, такж.е признающий материю атрибутом субстанции. Как же возможны такие противоречащие друг другу выводы из одной посылки? Дело в том, что оба автора вкладывают в понятие материи раз-чичЕюе содержание: один имеет в виду материю в спинозовском понимания, другой – в собственном смысле слова. Материя в спинозовском, механистическом понимании, понятая только как протяжение, может быть признана атрибутом субстанции. Материя же в собственном смысле слова не есть и не может быть атрибутом субстанции, и, следовательно, выводы исследователей, принимающих спипозовскую материю за действительную материю, несостоятельны. Спиноза отождествляет материю с протяжением, сводит первую ко г,то-рому, материя же, как таковая, не отсутствует в системе Спинозы, а получает в ней лишь другое название. Имя ей – субстанция, под которой понимается сама природа. Итак, поскольку протяжение есть атрибут субстанции, поскольку оно выражает ее сущность, поскольку оно есть проявление материальности, все учение о протяженности субстанции есть учение о ее материальности, о материальности природы. Поскольку же протяжение отнюдь не исчерпывает материи в собственном смысле слова, а есть лишь один из основных ее признаков, действительная материя не есть в системе Спинозы атрибут субстанции, спинозизм не превращает материальность мира в одно из бесконечных свойств его, не отрицает первичность материи, а признает ее, ибо материя, материальный мир, природа, или субстанция, есть causa sui. Но это не означает, что спинозовская субстанция есть «то же самое», что субстанция в диалектическом материа-лизме [149, стр. 146]. Субстанция Спинозы – это метафизически переряженная природа, но тем не менее реальная, эмпирическая природа, вопреки, например, мнению Луппола [145, стр. 76]. Правильное понимание соотношения категории субстанции и понятия материи, так же как и категорий протяжения и материи требует четкого различения действительного содержания этих понятий и содержания, вкладываемого в них Спинозой «Краеугольный камень» системы Спинозы – это, несомненно, реальная, материальная, эмпирическая природа, но самому философу она представляется – и соответственно изображается им – как абсолютное совершенство, Бог, как нечто неизменное, неподвижное, оторванное, от модусов и пр. и пр., т. е. как метафизически переряженная.Итак, учение об атрибуте протяжения есть учение о мате-риальности природы, но атрибут протяжения не есть материя (Р собственном смысле слова), не есть и субстанция, а материя не есть атрибут субстанции.
Следовательно, в приводившемся выше высказывании В. Соколова речь идет не о том, что Спиноза не проводит полного отождествления субстанции и материи, а о том, что у Спинозы нет полного отождествления субстанции и протяжения. И это несомненно свидетельствует о прогрессивности мировоззрения голландского мыслителя, преодолевшего ограниченность представлений о материи современного ему механистического естествознания. Сущность субстанции, по Спинозе, отнюдь не исчерпывается протяжением, как это утверждало механистическое естествознание, которое тем самым лишало субстанцию всех ее совершенств и делало необходимым существование творца. Известные высказывания Спинозы (в одном из писем к Ольденбургу и в «Богословско-полнтическом трактате»), которые неоднократно пытались использовать идеалисты в качестве доказательства имматериальности спинозовской субстанции и идеалистического характера всей философии Спинозы, как раз опровергают мнение идеалистов, подтверждают как раз обратное, а именно, что снинозовское понимание субстанции не только глу-боко материалистично, но и значительно более прогрессивно, нежели представления о субстанции механистического материализма, крупнейшим представителем которого является сам Спиноза, выходящий, однако, за рамки такого понимания субстанции.
В одном из примечаний к «Богословско-политическому трактату» Спиноза пишет: «Здесь я разумею под природой не одну материю и ее состояния, но кроме материи и иное бесконечное (alia infinita)» [18, стр. 89].
Только игнорирование спинозовского отождествления понятий материи и протяжения может привести к идеалистическому ис-толкованию этого высказывания. Природа, субстанция Спинозы обладает бесконечными атрибутами, она есть вся полнота бытия, и сведение ее только к материи (в смысле протяжения) есть неприемлемо узкое для Спинозы истолкование природы. Вот другое высказывание (в одном из писем к Ольденбургу): «Однако, если некоторые полагают, что «Богословско-политический трактат» основывается на той мысли, что Бог и природа (под которой они понимают некоторую массу или телесную материю) суть одно и то же, то они совершенно ошибаются» [18, стр. 630]. Спиноза, следовательно, протестует не против отождествления природы с материей, а против отождествления природы с протяжением, именуемым здесь «телесной материей».Протяжение подобно любому из бесконечных атрибутов субстанции не выражает всей сущности субстанции (как это представляется Гегелю, Половцовой, Шилкарскому и др.), оно лишь «бытие определенного рода». «А так как природа Бога заключается не в определенном роде бытия, но в таком бытии, которое абсолютно безгранично, то его природа требует также всего того, что в совершенстве выражает бытие» [18, стр. 526]. Итак, протяжение есть не сама субстанция, а лишь один из ее бесконечных атрибутов.
«Протяжение составляет атрибут Бога, иными словами, Бог есть вещь протяженная (res extensa)» [т. 2, ч. II]. Или: протяжение принадлежит Богу, т. е. оно нечто такое, «что выражает некоторым образом (а не абсолютно. – И. К.} природу Бога» [18, стр. 527]. Это утверждение Спинозы встречало многочисленные возражения, которые опровергаются самим Спинозой. Аргументы против признания телесности субстанции сводятся, во-первых, к мысли, будто «телесная субстанция, поскольку она субстанция, состоит из частей, и потому отрицают, чтобы она могла быть бесконечна и, следовательно, иметь место в Боге» [17, стр. 374]. Во-вторых, утверждают, что Бог, «как существо не совершеннейшее, не может страдать; телесная же субстанция, так как она делима, может страдать; следовательно, она не относится к сущности Бога» [17, стр.
374]. Однако «эти аргументы основываются только на том предположении, что телесная субстанция слагается из частей» [17, стр. 375], но это невозможно (но т. 12, ч. I). «Всякая субстанция, а следовательно, и всякая телесная субстанция, поскольку она есть субстанция, неделима» [кор. т. 13, ч. I]. Нелепости, «из которых хотят прийти к заключению, что протяженная субстанция конечна, вытекают вовсе не из того, что предполагается бесконечная величина, а только из .предположения, что бесконечная величина измерима и слагается из конечных частей» [17, стр. 375]. Но это утверждение равносильно отрицанию бесконечности, ибо «бесконечная величина недоступна измерению и из конечных частей состоять не может (т. 12, и т. д.)» [17, стр. 375]. Утверждение о конечности протяженной субстанции равносильно утверждению о том, что «круг имеет свойства квадрата» [17, стр. 375].Деление в природе «никогда не происходит в субстанции, но всегда и только в .модусах субстанции» [17, стр. 89]24. Иными словами, предметы и явления окружающего мира суть различные преходящие, формы существования единой, неделимой и неизменной материи. То есть, природа в целом неделима, но все вещи, .все в природе делимо до бесконечности. Понятие материи употребляется здесь Спинозой уже не в смысле протяжения, а ^ как синоним понятия природы. Детальное рас-смотрение и опровержение аргументов, отрицающих протяженность субстанции, Спиноза дает и .в «Кратком трактате»25.
Значит ли все это, что Спиноза вообще отрицает деление, наличие частей и целого в природе? Нет деления, нет частей и целого, говорит Спиноза, «в природе, т. е. в субстанциальном протяжении», иными словами, в природе как субстанции, в природе, рассматриваемой с точки зрения ее единства, а не в мире конечных вещей, не в природе, рассматриваемой с точки зрения множества. «Если я хочу делить воду, – говорит Спиноза, – то я делю только модус субстанции, а не самое субстанцию; каковой модус, будет ли он модусом воды или чего-либо другого, всегда остается тем же самым» [17, стр.
89]. Иными словами, материя, как таковая, субстанция сама по себе не делима, всякий же модус, всякая материальная вещь делима до бесконечности.Итак, протяженность субстанции вовсе не означает, что субстанция состоит из частей или делима, а следовательно, уничтожима. Но неуничтожимость не есть отрицание телесности субстанции, как это утверждает, например, Половцова [163, стр. 69].
Протяженная субстанция Спинозы несомненно телесна, материальна, и это неоднократно подчеркивает и иллюстрирует сам философ. Протяжение, по Спинозе, это не какая-то ограниченная форма существования всего пространственного и телесного, а своего рода бесконечное и необходимое условие их существования, и потому к протяжению не приложимо понятие делимости и тому подобные признаки ограниченности. Протяжение, однако, необходимо предполагает существование конкретных протяженных вещей, отличаясь в то же время от них самих, .подобно тому как субстанция отличается от своих конкретных модификаций.