Рынок по Парето и его "эффективность"

кто зайдет к тебе спросить о твоем благосостоянии?

(15:5 Иеремия) и кто дает богатому, тот обеднеет

(22:16 Притчи) Дающий нищему не обеднеет; а...

(28:27 Притчи)

Теперь обратимся к парадоксам т.н.

Например, в геометрической оптике есть принцип "минимального времени Ферма", который позволяет вывести многие законы этой науки-оптики. В механике есть вариационный принцип Гамильтона, который приводит к обобщённым уравнениям Лагранжа, которые в свою очередь дают любые частные уравнения движений тел. Из этого принципа, тоже как частный случай, следует и принцип Д'Аламбера, неуклюже упомянутый Энгельсом. Короче говоря, из любого принципа в любой науке должны просто логически вытекать многие её частные законы, открытые ранее самостоятельно, или независимо. Во всяком случае, из принципа Парето должен вытекать и... закон равенства спроса и предложения в точке максимума прибыли. А это, увы, не так, и "всеобщий" принцип Парето вообще к прибыли не стоит никаким боком.

Для принципа Парето (по утверждению той же Википедии) читаем: "Принцип, по словам самого Парето, гласит так: «Всякое изменение, которое не приносит убытков, а которое некоторым людям приносит пользу (по их собственной оценке), является улучшением». Таким образом, признается право на все изменения, которые не приносят никому дополнительного вреда".

Во-первых, кем же это признаётся право на изменения, и где это право можно, или нужно получать? Что произойдёт, если этот неизвестный, или намеренно обезличенный хозяин, не признает права что-либо менять? А в какой форме должно реализоваться, или доводиться до сведения это его право? Что будет если, не имея права от этого неизвестного абстракта, я произведу изменения себе-на-пользу и (по диалектике) во вред кому-то или, наоборот? Если источником права в обществе считать только родимое государство, то на любой ваш чих надо испрашивать у него разрешение, а такого, в общем-то, не наблюдается. Если источником права считать тех, кого эти изменения затрагивают, то данный принцип вообще ничего не выражает, а, точнее, есть тавтология, типа: "завтра будет день". Действительно, никто никому никогда добровольно без насилия не даст права приносить лично себе вред. А нарушение принципа добровольности, как читателю известно, есть насилие с целью воровства.

Во-вторых. Парето не ведал диалектики, и поэтому наивно думал, что есть некоторые изменения, которые могут в одностороннем порядке порождать исключительно пользу, не порождая одновременно, или позже, или когда-то, или здесь, или в другом месте, или вообще в бытии - её противоположности, сиречь вреда. Ну, хотя бы один-единственный пример дал бы наш Парето, подобного одностороннего действа! А примеров-то он не привёл, и я их не знаю. Любое, совершаемое зло кому-то должно приносить (и всегда приносит) пользу и, наоборот. Настойчивые попытки "творить добро" людям (например, строительство для своих потомков "светлого будущего") кому-то причиняют и зло (и строителям и... тем же потомкам).

В-третьих Что это есть такое: польза для людей, по их собственной оценке? Бред этого принципа становится очевидным, если читатель вспомнит о наличии в обществе всякого рода извращенцев, курящих, алкоголиков, гомиков и наркоманов.

И, в-четвёртых. Кто мне расшифрует и желательно тоже на примерах, что такое вред дополнительный? Значит, Парето чувствует, что добро порождает вообще-то и вред, но он протестует не против этого естественного диалектического вреда, а против только какого- то вреда дополнительного. А как отличить вред основной от вреда дополнительного он нам так и не сказал, и оставил это на нашу собственную оценку. Как видим, принцип Парето, на котором стоит вся современная экономическая наука не имеет никакого... объективного фундамента, а, потому, трактовать его и применять в экономической науке можно: как угодно, где угодно, и кем угодно. В частности, при необходимости на него можно сослаться, когда у вас не хватает доказательств. Маркс латал прорехи в своих построениях с помощью пустого гегельянства, а современные нам экономисты, - те с помощью не менее пустопорожних псевдонаучных, непонятно как открытых, принципов, и ссылок на их "бородатых" авторов.

Читаем в Википедии далее: "Оптимальность по Парето - такое состояние системы, при котором значение каждого частного критерия, описывающего состояние системы, не может быть улучшено без ухудшения положения других элементов". Очередные ляпы. Мы имеем систему - рынок какого-либо товара. Критерии, описывающие такой рынок, его состояние это: число продавцов, спрос у каждого продавца, цены и качество товара, прибыль. Вопрос к г-ну Парето. Что означает улучшение или ухудшение значения каждого из перечисленных выше параметров? Увеличение или снижение, - понятно. Например, снижение цен хорошо для покупателя, но плохо для продавца, хотя не всегда, ибо снижение цен иногда, повышает его прибыль. Имеем: снижение цен (хорошо это или плохо - не ясно) вызывает улучшение для одного элемента (покупатель) и: либо ухудшение либо... улучшение для другого элемента (продавец). Так оптимален или нет наш рынок в данной ситуации? Пусть он был в некотором роде оптимальным до падения цен.

Идём далее: "Ситуация, когда достигнута эффективность по Парето - это ситуация, когда все выгоды от обмена исчерпаны". Очередной вопрос к г-ну Парето. Все выгоды от обмена исчерпаны для кого? Если для государства, то Парето крупно ошибается, ибо налоговая система и инфляция есть неисчерпаемые источники воровской выгоды. Если для участников рыночного обмена, то тоже неясно. Если торг состоялся, то, как я показал, при любой цене товара суммарная прибыль контрагентов или вся выгода от обмена остаётся постоянной и дополнительно там вообще ничего нельзя начерпать. Цена делит прибыль в равной, или неравной пропорции между покупателем и продавцом, но каждый из них видит только свою часть выгоды, и понятия не имеет о выгоде другой стороны и, потому, для каждой стороны всегда есть резервы (для того и существует сам процесс рыночного торга), из которых можно для себя почерпнуть выгоду. В конце концов, можно товар украсть, или не заплатить за него.

И последнее: "Оптимум по Парето гласит, что благосостояние общества достигает максимума, а распределение ресурсов становится оптимальным, если любое изменение этого распределения ухудшает благосостояние хотя бы одного субъекта экономической системы".

А теперь рассмотрим, как можно использовать принцип Парето, для доказательства... недоказуемого. Мне частным образом попала в руки ксерокопия монографии одного автора,

на которую я обещал ссылаться без указания имени, поскольку не знаю, опубликована она или нет. Вот ряд типичнейших для экономистов цитат, из этой типичной монографии.

"Экономическая ситуация является эффективной по Парето, если не существует способа повысить благосостояние какого-либо лица, без нанесения ущерба кому-нибудь другому". И далее, там же: "Однако эффективность не является единственной целью экономической политики. Например, эффективность почти ничего не говорит нам о распределении доходов или об экономической справедливости". Я, откровенно говоря, уже устал комментировать подобные перлы. Первое предложение вообще безграмотно, ибо подразумевает наличие некоего способа повысить благосостояние одних без ущерба для других. Да если бы такой способ существовал, то не было бы войн, насилия, "моего воровства" и прочих благ нашей и прошлых цивилизаций. Повысить своё благосостояние в псевдо одностороннем порядке можно только за счёт воровства, понизив его у других. Вы пошли в лес, насобирали там ягод и вроде бы в одностороннем плане безо всяких диалектик улучшили своё благосостояние. Реально же вы отняли блага у безответной (до поры до времени) природы и сделали вид, что так и надо. А это далеко не так. Из второй фразы не ясен образ субъекта, носителя некой политической цели. Читатель знает, что политические и экономические цели. - это цели воровства и цели производства, они едины в обществе, но противостоят друг другу. А словосочетание: "экономическая политика" несёт не более смысла, чем такие: "покупающий продавец", или: "больной врач", или: "арендующий феодал", или: "учащийся педагог". Смысл в этих фразах, естественно, есть, но только для некоторых весьма экзотических ситуаций. А насчёт терминов распределения доходов и экономической справедливости у меня и у моего многострадального читателя уже набита оскомина. Если бы в мире было однополярное понятие справедливости, то о нём и говорить не имело бы смысла. Всё было бы только справедливым и, потому... просто вообще никаким. Справедливость противостоит насилию и она видна исключительно на фоне насилия, или той же объективной несправедливости. Это всё тривиально и в особых комментариях не нуждается. Справедливость по отношению к вам обязательно означает несправедливость по отношении к другим. Так требует бессмертная диалектика Гегеля. Интересно другое, как автор даёт нам определение понятия конкуренции.

Читаем откровение автора: "Конкурентный рынок определяет, сколько производится на основе того, сколько люди [1] готовы заплатить за покупку товара по сравнению с тем, сколько людям [2] должны заплатить за поставку указанного товара". Здесь по контексту люди [1] - это покупатели, а люди [2] - продавцы. Маркировка их в квадратных скобках моя. Как известно моему читателю, покупатель всегда готов заплатить цену не большую, чем потребительная стоимость для него этого товара. И эта потребительная стоимость у всех различна, ввиду справедливой неравномерности доходов у каждого. А для продавца желательно получить цену не менее себестоимости его товара и он: "всегда готов" попросить за него миллион. И покупатели ровно ничего продавцам не должны, и как пионеры: "всегда готовы"... ничего за товар не платить! Смысл этой фразы в том, что на рынок привозится (а не производится) столько товара, чтобы его полностью распродать. И цена и объём товара, при которых это осуществится, и есть равновесная, или эффективная по Парето экономическая ситуация: "любой объем выпуска ниже равновесного не может быть эффективным по Парето", и его глубокомысленнейший вывод со ссылкой на высокий авторитет г-на Парето: "конкурентный рынок приводит к производству объема выпуска, эффективного по Парето". А теперь предположим, что на рынке нет конкуренции и один монополист. Как я показал, для него тоже существует оптимальный объём продаж, и цена товара, при которых он извлекает максимальную для себя прибыль с рынка. Вопросы к читателю. Поскольку прибыль более древняя категория, чем "великий принцип г-на Парето", то, как существовал рынок до этого Великого Экономического открытия? Чем всё же рынок монополиста отличается от рынка конкурентного (по определению конкуренции автором монографии)? Если на рынке один монополист, и он нарушит великий экономический принцип, то кроме порицания со стороны покупателей, у которых будут нарушены непонятные их права, ему ничего не будет. Судя по контексту изложения, где о прибыли вообще нет даже упоминания, прибыль (и прибыль максимальная) монополисту гарантирована вне размера его поставок и... цен. А, точнее, прибыль и этот экономический принцип Парето вообще никак не связаны. Каждый кулик своё болото хвалит, и каждый экономист создаёт своё учение, или даже свою школу, но для подстраховки, ссылаясь на деяния, ушедших из жизни "святых", точнее, на их же пустые авторитеты. Есть в этой монографии и глава, полностью посвящённая максимизации прибыли, но в этой главе принцип г-на Парето вообще не упоминается... за ненадобностью.

А вот в той же монографии другое и определение конкурентного рынка: "рынок, на котором отдельные производители считают цены находящимися вне сферы своего контроля, экономисты называют конкурентным рынком". Или ещё такое: "Рынок, на котором каждый экономический агент считает рыночную цену находящейся за пределами своего контроля, называется конкурентным рынком". И там же есть пример такого рынка, когда на нём много производителей пшеницы (фермеры), и даже доля каждого никак не в состоянии повлиять на рыночную цену. Подтасовка фактов здесь уже в следующем. На рынке, обычно, на одного продавца приходятся сотни покупателей. А в этом фальшивом примере сотни, если не тысячи производителей зерна и... всего несколько оптовиков. Налицо рынок с монополией, но уже не со стороны продавца, а со стороны покупателя. Отсюда и (за пределами контроля) стабильно низкие эффективные монопольные закупочные цены и стабильно высокие тоже эффективные цены розницы. Отсюда и сверхприбыли оптовиков. И в гробу они видели и г-на Парето с его никому не потребными "принципами", и все экономические школы с их противоречиями, у которых прибыль никак из их принципов не вытекает. Кроме этого, как следует из этого определения, покупатели (не экономические агенты) никак на конкуренцию на рынке не влияют. Или они заходят за покупкой в первый попавшийся магазин и берут, не торгуясь, что там есть; или они целый день тратят на то, чтобы найти товар подешевле, - вне зависимости от такого их поведения конкурентные (а может только монопольные?) цены рынка: "стояли и стоять будут". Повторю ещё, и ещё раз. На монопольном рынке одного покупателя производители тоже не могут влиять на цены, но, по определению автора, это... вполне конкурентный рынок. Определение же конкурентного рынка по законам диалектики нужно давать по его отношению к рынку монополиста, и никак иначе. А здесь у автора получается, что на конкурентном рынке продавец по определению не влияет на цену, а на монопольном рынке... та же постоянная и независимая ни от чего, но просто уже иная, цена.

Кстати, в популярной экономической литературе, анализа рынка одного покупателя я не обнаружил. Естественно, что в любом обществе если и есть монопольный покупатель, то это только родимое государство и его метастазы в виде кучки трейдеров, купивших за взятки право на монополию. Все знают и все видят, что сельское хозяйство "убыточно" и нуждается в дотациях государства. Но странно получается. Имеется капитализм и его конкурентный рынок, из которого нормальные капиталисты вёдрами черпают прибыль и платят налоги. И имеется некий пасынок этого рынка, типа т.н. "убыточных отраслей", которые нуждаются в дотациях. У Маркса, кстати, в его теории тоже наблюдались "аномальные" капиталисты в золотодобывающей промышленности, которым прибыль вообще не нужна. И экономика по- детски наивно воспринимает это, как некий факт, строит свои умные теории рынка, а что в эти теории не ложится, то списывается на государство. Феномен убыточности отраслей не анализируется. А причина проста и очевидна - это монополия покупателя. И это есть тоже рынок, но с совершенно другими законами, рынок, где цена устанавливается покупателем и лежит уже в области себестоимости товара реального последнего продавца. Поясняю. Пусть на рынке предложение товара больше, чем может приобрести покупатель-монополист. Тогда первыми распродадут товары продавцы с низкой себестоимостью, ибо они могут чуть- чуть снизить цену для такого оптовика. Потом доходит очередь до продавцов с большей себестоимостью, которые держали более высокую цену и т.д.. Когда оптовик насытится, то остальные участники рынка продать ничего не смогут и, потому, разорятся. И государство, этот оптовик, милостиво даёт им подачку, чтобы несчастные не вымерли. Повторю, что рынок одного покупателя, где речь идёт не о прибыли, а о выживании и, где цена лежит в области себестоимости продукции производителей, такой рынок и его цены всячески замалчивается экономической наукой, ибо его изучение и означает прямое вторжение на территорию вора или "Хозяина", и есть абсолютное табу. Читаем из Википедии: "Монопсония... ситуация на рынке, когда имеется только один покупатель и множество продавцов. На рынках данного типа определяющее влияние на формирование цены оказывают покупатели. Примером монопсонии является рынок труда, на котором множество работников, и только одно предприятие - покупатель рабочей силы". Умный термин: монопсония придуман, и на этом вся наука закончена. А по каким параметрам формируется цена - экономистам не интересно. И какие покупатели могут влиять на цену, если при монопсонии - только один покупатель?

Но мы отвлеклись, ибо этот тип рынка был рассмотрен ранее. Автор монографии затронул и монополию, но всяческими правдами и неправдами старается всем доказать (отработать государственный заказ), что монополия это плохо, поскольку ведёт к повышению цен. Но далее он приходит к выводу, что повышение цен монополистом приводит к росту доходов и сотрудников монополии, а это уже хорошо. Но здесь мы видим, что автор впервые высказал сомнение в неэффективности монопольного рынка, а это уже - несомненный "прогресс".

Не смог я обойти вниманием и "исследование" автором монографии некоторого рыночного предложения и его знаменитых графиков, за которыми ничего нет: "кривая предложения просто показывала, сколько товара должен поставить на рынок потребитель при каждой возможной рыночной цене". То, что здесь попутаны термины потребителя и поставщика читатель догадался самостоятельно. А вот то, что продавец кому-то, или что-то должен, вызывает очень большое сомнение. Ну, привезёт он товара в два раза меньше, потому, что хочет уйти пораньше. Ну, завезёт он товара в два раза больше и не распродаст его, а остатки выбросит. Всё это его чисто внутренние проблемы, ибо ему нужна прибыль. Тем более, на конкурентном рынке у автора монографии количество товара одного товаропроизводителя ни на что рыночное не влияет, а, потому, он тоже никому ничего и не должен.

А вот две противоречивые аксиомы экономики автора, изложенные на одной странице: "индивидуальные покупатели и продавцы принимают цены заданными... и определяют свой наилучший ответ при этих заданных рыночных ценах", и там же далее: "поставщик... считает рыночную цену... независимой от своих действий". Если цена ни от кого не зависит и не зависит от любых действий, то, что следует понимать под наилучшим ответом (ответ я и понимаю, как некое действие) при таких постоянных рыночных ценах. Наилучшего ответа здесь вообще нет, а есть одна стратегия: если цена на рынке ниже твоей себестоимости, то на таком рынке никакие действия не спасут от разорения, а если цена выше себестоимости, то, чем больше товара ты привезёшь, тем больше валовой прибыли и получишь. И это не наилучший ответ, а ответ единственный. А вот эта фраза, должная притупить бдительность читателя, у которого могут зародиться вопросы, типа тех, которые задал здесь я.

Читаем ея, родимую: "Чтобы прояснить важные интуитивные подходы к решению многих задач, достаточно самого факта существования функциональной взаимосвязи между ценой и количеством товара, которые потребители хотят купить или предложить по этой цене". Обалдеть! Мы узнаём, что наука-экономика основана на интуиции, что её методика и состоит в важном (!) интуитивном подходе. У кого интуиция есть, тот и может делать эту науку, а у кого её нет, те лишь должны следовать идеям Великих Гуру. То же самое мы видели и у Маркса. Ему одному был открыт свет экономической истины, а остальные, увы, пребывали во тьме заблуждений. За полтора столетия интуитивная методика познания не изменилась. Далее, нам говорят о наличии функциональной связи между ценой и количеством товара, но заранее предупреждают, что уравнений этой связи у автора нет, и в книге не будет. И это вместо того, чтобы признаться в отсутствии у автора некой экономической модели рынка, или же простых математических знаний. И по детски наивное, рассчитанное на простачков заявление, что кривая спроса тождественна кривой потребления, ибо функция эта одна для потребителей, которые хотят купить или... предложить. C каких это пор потребитель на рынке нечто предлагает - ещё одно таинство уже современной нам экономической науки.

Тот факт, что автору неведом матанализ, подтверждает введение им нового термина: "предельный продукт", и даже нарисована формула его вычисления. Но в эту его формулу входят и его интуитивно существующие, но не имеющие конкретного выражения функции. Как с ними проводить операции, указанные в формуле, известно автору. При ближайшем анализе этой формулы, выясняется, что она - обычная частная производная по одной из переменных. Но вместо того, чтобы этот тривиал сообщить читателю, вводится новый термин (подобие "развития" у Маркса) и, потому, никаких частных производных (категории движения) уже нет, а есть очередное открытие автора. Вероятно, сделано это потому, что нормальная математика может дифференцировать функции, заданные определённым образом, а дифференцировать нечто интуитивное может только современная экономика, в частности и теория предельной полезности ("развитие" у Маркса имело тоже полный "боевой набор" необходимых свойств).

Я нигде не рассматривал в моей работе производственные процессы, а здесь именно тот момент, когда весьма уместно об оных побеседовать. Все экономисты признают наличие некоторой (интуитивной?) производственной функции, которая отражает зависимость объёма выпуска некоторого товара от количества некоторого ресурса для производства. Например, при ограниченном капитале существует оптимальное с точки зрения прибыли количество рабочей силы (ресурс) выше которого набирать рабочих уже бессмысленно, поскольку прирост объёма выпуска будет съедаться ростом фонда зарплаты. И так по каждому ресурсу. Утверждается, что при прочих постоянных условиях, производственная функция по одному ресурсу вначале возрастает, а потом достигает некоторого уровня насыщения, т.е. сколько этого ресурса дальше не прибавляй, прироста выпуска продукции не будет. Читаем: "на рисунке краткосрочная производственная функция становится все более и более пологой по мере возрастания количества фактора". Интуитивно всё, вроде бы. правильно (почему я подчеркнул слова "вроде бы" я поясню ниже). Действительно, если некоторого фактора нет, то нет и выпуска продукции (функция выходит из начала координат). По мере добавления количества этого фактора в производство, растёт и выпуск продукции, но если фактора очень много, то на выпуск он уже не влияет, поскольку при постоянстве остальных факторов, уже нет возможности для его эффективного и полного использования. Так нам подсказывает интуиция автора, и мы с ней, не думая, молча соглашаемся.

Общепринятым выражением для аппроксимации производственной функции принято уравнение Кобба-Дугласа: F(K, Ζ) ~ ΚΑ·ΖΒ, где: (А + В) « 1, где в качестве независимых переменных берут цены труда: (Z) и капитал: (К). Теоретических обоснований именно этой функции у авторов нет. Абсурдность и некий волюнтаризм этой т.н. "функции" состоит в трёх противоестественных моментах. Частная производная по каждой из переменных в начале координат обращается в бесконечность, что физически просто эквивалентно... бесконечной "мощности" минимального, а, точнее, нулевого ресурса. При безграничном увеличении любой переменной эта функция также неограниченно возрастает, что противоречит её интуитивному определению, о наличии в ней обязательного насыщения. Да и вообще, возведение денег в некую дробную степень, как-то не соответствует теории размерности. Давайте вместе попробуем построить модель "верного" уравнения этой функции, и покажем ошибочность интуитивного подхода, как такового, к "творению" экономических законов.

Начнём с простого примера. Пусть я, капиталист, и владею лесными угодьями площадью S. Начался грибной сезон, в лесу много грибочков, и я нанимаю людей для их сбора. Пусть один грибник может обойти за день площадь: s (s 1). Тогда за месяц наш рабочий даст капиталисту прибыли: m*(u - 1), половина которой (по моей теории) идёт рабочему в виде зарплаты. Если на предприятии работает η рабочих, то для всего фонда зарплаты справедливо соотношение: m*(u - 1)·η = 2·Ζ. Проведя аналогию с грибниками, ибо рабочие совместно обрабатывают ресурс: S = K-Z, при освоении в месяц каждым ресурса: s = т, получим: р = т/(К - Z). А что по "грибной" аналогии следует понимать под величиной: G? Формула Дугласа даёт нам некий выпуск продукции. А в каких единицах? При продаже товара на рынке продавец знает только количество своей продукции, и именно её он привносит на рынок. А количество месячной продукции пропорционально сумме всех оборотных средств, обработанных рабочими, а это: (К-Z). Итак, можем написать правильную структуру для формулы Кобба-Дугласа: F(K, Z) ~ (К - Z)*[1 -(1- р)п]. Где: n = 2*Z/m/(u - 1) и это есть количество рабочих; р = m/(K - Z), - это некоторый параметр в виде отношения потребительной стоимости одного рабочего к цене средств производства. Графики зависимостей F(... , Z) и F(K, ...) постройте самостоятельно и увидите, что первый график (зависимости от фонда зарплаты) имеет максимум, а второй (это рост капитала при постоянном фонде зарплаты) имеет насыщение. Значит, рост капитала при постоянном фонде зарплаты носит воровской характер, и при этом не капиталист эксплуатирует рабочего, а они оба к одностороннему своему благосостоянию грабят матушку- природу, а, точнее, так берут дармовые ресурсы от природы. В этой модели (в некотором первом приближении) мною вообще не учитывались т.н. постоянные издержки оборотных средств, которые тоже могут зависеть и от соотношений: Z/K, или же от: (К -Z)/K.

Из положительных моментов приводимой здесь монографии отмечу интуитивно верные выводы автора о безвозвратных экономических потерях общества при наличии налоговой системы на рынке и, наконец-то (!!!), введение им в обиход новых терминов: "Обратных функций спроса и предложения". Это те стандартные для всех экономических школ графики спроса и предложения, как у Пола, но при правильном, с т.з. математики, расположении осей аргумента и функции. Анализа графиков у автора пока нет, но первый шаг от интуиции в сторону разума и математики сделан. Не сглазить бы... Но и здесь не всё гладко, и у автора видим тоже перлы: "Если считать цену функцией количества, эта кривая говорит о том, что, как бы много товара вы ни продали, рыночная цена остается независимой от объема ваших продаж". Два исключающих утверждения, и в одном предложении. C одной стороны, цена зависит от количества (функция), а это имеет место на обычных графиках "предложения" у экономистов, с другой - видим и обратное утверждение, где цена уже не зависит от объёма продаж. Очевидно, количество и объём (как синонимы слова много) у автора имеют разный смысл, сокрытый от читателя. Можно найти у автора и фразу о том, что обратная функция предложения: "это уравнение... представляющее цену, как функцию выпуска". Насколько я знаком с экономической литературой, то только такими обратными графиками экономисты и пользуются. И наш автор называет их обратными, с чем я согласен, ибо они противоречат математике. Говорят, во времена Маркса не было Интернета. А чем объяснить, что я, роясь в экономических корзинах этой помойки, нашёл такое: "В результате рыночной трансформации транзитивных экономик возникают специфические институциональные структуры, не позволяющие использовать преимущества расширенного рыночного порядка, как наиболее эффективного способа хозяйственной координации". Строение фразы, и авторство Маркса, - это вне сомнений, а термины: трансформация и возникают, напоминает нам о беспричинном волшебстве развития изнутри у Маркса. И я бесплатно предлагаю читателям надёргать из Интернета таких цитат по конкретной теме, составить из них гегелевский опус и издать свою книгу: "Философию абсурда". Но даже без Интернета великий китаец Конфуций в высказался о "творческой элите": "Бывают, видимо, творящие без знаний". Политиканы всех мастей в виде: историков, философов, экономистов, лицедеев творят, что хотят. И наличия ума и знаний (дипломы покупают на рынке) для подобного творчества вовсе не обязательно. Пипла хавает всё. Маркс отмечал этот трогательный (но, увы, диалектически необходимый) симбиоз вора и его апологета-теоретика, как: "Капиталист и его идеолог, политико-эконом...". Я бы здесь вместо капиталиста поставил: "государство", но государства в экономике Маркса... нет.

2.10.