4. Из определений философии в зарубежной диатрибике

В конце XVIII и в XIX вв. всякий, кто приобретал европейское гуманитарное образование и стремился получить доступ к «диатрибическому архиву», сталкивался с тем, что большая часть его объема была заполнена авторами, писавшими на немецком языке, постепенно вытеснявшем латынь в ее роли международного языка философов.

Представление об определениях философии, содержа-вшихся в учебниках, изданных на латыни, можно соста-вить по «Метафизике» А.Г.

Наибольшее влияние на формирование немецкой философской диатрибики начала XIX в. оказал профессор Гет- тингенского и Кенигсбергского университетов И.Ф. Гер- барт. Его многочисленные учебные руководства составили многотомное собрание сочинений. В «Наброске плана фи-лософских лекций» Гербарт обосновывает мысль о том, что философия первоначально представляла собой всеоб- щий опыт мышления о мире и жизни без определенного предмета и без строго фиксированной формы (ohne Schulform) (268.364). Гербарт говорил о том, что потреб-ность в философии вытекает из необходимости упорядо-чить, объединить науки и их понятия, что все науки, «каж-дая для себя и все вместе, как свое дополнение, из внут-реннего побуждения должны продуцировать философию» (272.381). С его точки зрения, иметь метафизику так же необходимо, как шляпу (272.

Во «Введении в философию» Гербарт дает сводку кратких определений философии, принятых в немецких учебных руководствах: познание возможного (Вольф); познание рассудком из понятий (Кант); наука о том, что может быть понято посредством чистой способности представления (Рейнгольд); наукоучение (Фихте); наука о последних основаниях и законах природы и свободы и их связи друг с другом (Таннеманн); наука о необходимом и всеобщем, о способности познания априори (270.29). Несмотря на это разнообразие мнений, метафизика всеми признается неустранимой «старейшей философской наукой» (270. 33).

«Краткая философская энциклопедия, разработанная с практической точки зрения», составленная Гербартом, реализует принятое в его время представление о структуре философии, включавшей три разные науки: метафизику, которая толкует о человеке, о внешнем мире и высшей сущности; логику; этику, или практическую философию (269.7). В работе «Всеобщая метафизика вместе с начатками философского учения о природе» Гербарт расчленяет всеобщую метафизику на методологию, онтологию, сине- хологию (учение о материи), эйдологию (учение об идеях) (270.384). Заслуживает внимания определение онтологии: «Онтология есть всеобщая метафизика, или развитие все-общих понятий, которые используются при рассмотрении мира» (270.104). Различая внешние и внутренние задачи метафизики, Герберт разводит материю и сознание по раз-ным философским ведомствам: «Проблему материи мы ре-шаем в синехологии... проблему «Я» рассматриваем в эй-дологии» (260.386). В трактате «Руководство к начальному изучению принципов метафизики», написанном на латыни, Гербарт снова воспроизводит ту же структуру ме-тафизики как всеобщей теории бытиям: «Dividitur metaphisica in partes quatuor metaphisicam generalem (ontologia), psichologiam, philosophiam naturalem (cosmologiam), et teologiam naturalem»(271. 528)

Учебник И. И. Эшенбурга, гофрата, каноника и профес-сора из Брауншвейга, делил все человеческое познание на две области: познание единичного, разъединенного и по-знание объединенного, связного.

Г.В. Йеше, издавший в 1800 г. учебник логики, втолковывал студентам кантовское понимание логики и философии, относя их к числу вечных и неизменных наук. Здесь мы тоже находим разделение наук на два основных вида: 1) науки, основанные на познании из принципов (ех principiis); 2) науки, в основе которых лежат факты (ех datis). Первые относятся к философии, вторые называются историческими (275.22). Вслед за Кантом он говорит: «Философия есть... система философского познания или познание разумом из понятий. Это школьное понятие этой науки. В смысле мирового понятия (Weltbegriff) она есть наука о последних целях человеческого разума» (275.26). «В этом вселенском значении область философии очерчи-вается ответами на следующие вопросы: 1) Что я могу знать? 2) Что я должен делать? 3) На что я могу надеяться? 4) Что такое человек? На первый вопрос отвечает ме-тафизика, на второй - мораль, на третий - религия, на четвертый - антропология» (275.26). Философия завершает круг наук, устанавливает их порядок и взаимную связь; она есть абстрактное, спекулятивное познание. В этом смысле первыми начали философствовать греки: Фа- лес и прочие (275.30). «И все же метафизика - единственная философская наука», - завершает свои рассуждения Йеше (275. 36).

В руководствах и трактатах мюнхенского профессора И. Фрошаммера обосновывалась метафизика как объяснение генезиса человечества, религии, нравственности, языка посредством выведения их «из единого основного принципа». Для него таким принципом, из которого Фрошам- мер вывел свою «философскую шляпу», была «Фантазия», возведенная в ранг основного принципа мирового процесса

(die Phantasie als Grundprinzip des Weltprozebes) (260; 261).

Авторы указанных и неуказанных здесь учебных руководств опирались на многочисленные и многотомные диат- рибические экскурсы в историю философии, содержащие обширный эмпирический материал, интерпретированный на вольфианский или кантианский лад и потому создающий видимость обоснованности принятых в диатрибике толкований специфики философии.

Вот типичное диатрибическое исходное представление о философии, реализованное в историко-философском экскурсе Э. Целлера: «Философия начинается лишь там, где ощущается и удовлетворяется потребность объяснить яв-ления из естественных причин... Задача философии - ис-следовать последние основания познания и бытия и по-стигнуть все реальное в его связи с этим основанием» (220.1-4).

В указанных выше учебных руководствах еще не формулируется проблема отношения философии к новому научному естествознанию. Но развитие науки в Германии вынудило диатрибических философов поставить вопрос о статусе философской онтологии перед лицом новых реальностей духовного производства. Крен к позитивизму, как мы видели, был осуществлен уже Э. Целлером.

К семидесятым годам позитивизм неокантианского толка занял господствующее положение в диатрибической философской литературе Германии. Яркий тому пример - сочинение И. И. Бауманна «Философия как ориентировка в мире». Автор ратует за утверждение «научной философии» (die Wissenschaftliche Philosophie), уверяет, что еще Аристотель создал философию как науку, что философия посредством научного размышления ориентирует в мире (241.12). «Знание одно и то же в науке и философии; оно различается лишь по объему и форме изложения» (241.23). Уже Бауманн широко оперирует термином «частные на-уки» (einzelen Wissenschaft) (241. 23), противопоставляя таковым завершающую и всеохватывающую философию как сумму абстракций, основных положений и законов, получаемых на базе «частных наук» (241. 25). Он развивает и обосновывает представление о философиях различных наук, в том числе и о философии народного хозяйства (die Pihilosophie der Volkswirschaft) (241.25). По мнению Бау- манна, в собственном смысле слова философия возникает только как объединение всех наук, она исследует послед-ние принципы, лежащие в их основе (241.

Таким же позитивистским духом пронизано сочинение О. Флюгеля «Проблемы философии и их решение», в котором начало метафизической спекуляции возводится к учениям об элементах Фалеса и Анаксимандра. Именно Флюгелю принадлежит всестороннее обоснование тезиса: у философии нет вне нее существующего предмета; а есть лишь вечно существующие проблемы (259. 1-5, 165).

Профессор Берлинского университета Ф. Гармс в книге «Философия в ее истории» утверждал, что без философии нет науки, а без метафизики - истины. Для него философия - бесспорно «всеобщая наука» (die allgemeine Wissenschaft) (264.1). Констатируя как факт, что филосо-фия первоначально возникает не из частных наук, поскольку в то время их еще не было, а из всеобщего сознания, которое лежало в основе деятельности и жизни, он полагает, что философия переживает второе рождение из частных наук, объединению которых она служит (264.16). В отличие от Флюгеля, Гармс считает, что философия, делая своим предметом знание, не становится чисто формальной наукой, но есть реальная наука о предмете, существующем вне знания (264.19). То, что в числе проблем философии находится также понятие знания, делает ее одновременно логикой и метафизикой. «Философия, - утверждал Гармс, - не существует там, где она не является одновременно метафизикой и логикой» (264.20). Поэтому в этом своем тождестве она и выступает в качестве связующей основы частно-научных исследований, соединяющей их результаты в единое целое. Без системы основных понятий, разрабатываемых философией, наступил бы дикий хаос (wildes Chaos) представлений (264.24). Разбор «проблемы философии» Ф.

Из учебных руководств, подкрепленных солидной ис- торико-философской базой, наибольшим успехом пользовалось сочинение профессора Вюрцбургского, Боннского и Мюнхенского университетов О. Кюльпе «Введение в философию». Он известен тем, что вместе с В. Вундтом изобрел емкий термин «критический реализм», позволявший маскировать любые философские взгляды - от агностицизма до объективного идеализма. Кюльпе своим «Введением в философию» очень угодил русским либерально настроенным профессорам. В 1901 г. оно было переведено на русский язык и с тех пор служит образцом для написания отечественных «Введений в философию». Исходным для Кюльпе, как и для всей философской диатрибики, было убеждение в том, что философия - это область знаний, «логически более общая», чем остальные науки, для которых она служит основанием. Критический реалист Кюльпе, тяготевший к позитивизму, самым решительным образом настаивал на том, что специфика философии состоит в выработке научно обоснованного миросозерцания, в уяснении положения человека в мироздании. Он брал на себя смелость предсказать, что этим философия будет займать-ся и в будущем (83.335).

Среди кратких руководств по философии пользовалось известностью «Введение в философию» В. Иерузалема (277). В 1902 г. по рекомендации В. Вундта и Н.О. Лосского оно было переведено на русский язык. «Реакционнейший кан-тианец», как отозвался о нем Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» (68.93), профессор Венского универ-ситета В. Иерузалем начинает свое руководство по филосо-фии недвусмысленной декларацией: «Философия есть ра-бота мышления, предпринимаемая с тем, чтобы соединять повседневный жизненный опыт и результаты научного ис-следования в единое лишенное противоречий мировоззре-ние, и способная удовлетворить потребности понимания и требования духа» (61.1). Мысль, что «цель философии должна состоять в том, чтобы построить цельное гармони-ческое мировоззрение» (61.1), пронизывает всю книжку от первой до последней страницы. На вопрос: «Является ли сама философия наукой?» кантианец Иерузалем отвечает ничуть не хуже, чем современные популяризаторы фило-софских знаний. «Философия, - писал он, - все-таки наука, хотя и более, чем наука... Философия - наука, потому что она работает на научных основаниях и оперирует научными методами. Она - более, чем наука, потому что достижению ее цели - гармонического мировоззрения - дол- жны содействовать также фантазия и чувство» (61.11). Расширяя значение термина «наука» до таких пределов, когда «задачей всякой науки» оказывается исследование «законов божественной воли», Иерузалем горячо отстаи-вает необходимость онтологии (метафизики) как составной части философии, в которой дается ответ на вопрос о действительно сущем, или о сущности действительности (61.12, 4, 90). При этом мимоходом, на нескольких стра-ницах, им опровергается материализм как мировоззрение, которое якобы «не оправдывается опытом» (61. 93-99). Иерузалем провозглашает, что «понятие Бога имеет самое громадное гносеологическое значение» (61.116). Этим он заложил основания для вывода, к которому пришел в 1905 г.: «Принятие божественного первосущества не про-тиворечит никакому опыту» (276.222).

«История философии» неокантианца марбургской школы К. Форлендера являет собою пример представительства буржуазной философской диатрибики в идеологии немец-кой социал-демократии. Переведенное на русский язык и изданное в 1911 г., это сочинение содействовало закрепле-нию диатрибических представлений о философии в среде российской радикально настроенной интеллигенции. В предисловии автора к русскому изданию говорилось, что философия - наука, «которая всякому серьезно занимающемуся ею, может дать не только новое знание, но и мировоззрение, - путеводную звезду для мышления и поведения» (212 VII). Важно отметить, что Форлендер использует спасительный термин «философское мировоззрение», когда пытается разъяснить генезис философии в древности (212.XI). Он стремится доказать, что философия существует и в форме науки, и одновременно как «мировоззрение и жизнепонимание» (212.2). Ее научный характер выступает «в различных системах с неодинаковой силой, но решительнее всего у Канта» (212.2). В отличие от «художественного или религиозного мировоззрения», рассуждал Форлендер, «философию можно было бы до некоторой степени отожде-ствить с мировоззрением, построенным на основании разу-ма» (212.3). Он констатирует как факт, что уже в его время среди коллег имеются такие, кто стремится построить не только цельную философскую картину мира, но и философию права, истории, естествознания, языка, рели-гии, математики, техники (212.3). Философия, будучи «понятием о мире», задает вопрос о возникновении, о пер-вом начале всего сущего. «Но она ставит вопрос и отвечает на него не в форме мифа, а в форме рассудочного мышления. Она пытается определить не начало во времени и не божественных существ как его носителей, а материю, которая пребывает неизменной при всяком изменении вещей» (212. 17). К этим заключениям о специфике философии Форлендер пришел, как он сам признает, опираясь на Ф. Ибервега, В. Вун- дта, В. Виндельбанда, И. Эрдмана, Е. Дюринга. В'1969 г. дело К. Форлендера продолжил профессор академии народного хозяйства при Совете Министров СССР JI.H. Суворов, который толковал «материю» как «основу», «субстрат», «подкладку» мира и считал задачей философов не только познание этой «подкладки - материи», но и преобразова-ние ее (192.6-7).

Немецкая философская диатрибика провожала XIX век «Введением в философию» Ф. Паульсена, русский перевод которого был опубликован в 1914 г. Паульсен считал признаком философского прогресса то, что теперь уже не говорят о «философии до Потопа», как во времена Бруккера и Формея. В то же время он взывал к коллегам из грядущего XX века и заклинал их «достигнуть мира между религиозным мировоззрением и научным объяснением природы» (133.VI), «найти ключ к mysterium magnum бытия», ибо, по его убеждению, «стремления, издавна обозначавшиеся именем философии, шли всегда к одной цели - единому всеобщему миропознанию» (133.18).

При знакомстве с современными руководствами по философии, издаваемыми в различных странах, легко можно установить, что в толковании специфики философии они повторяют общие места из учебников столетней давности. Вот, например, «Введение в философию» П. Менцера, на-писанное еще в 1913 г. и вышедшее четвертым изданием в 1948 г. Рассуждая о сущности и ценности философии, счи-тая, что философия должна содержать в себе метафизику и быть мировоззрением, П. Менцер утверждает: «Философия есть наука о принципах всякого познания, а также объединение его результатов в мировоззрение» (287.10). В историко-философском руководстве по теории познания, написанном кантианцем А. Либертом в 1931 г., читателю также внушается, что в сущности своей философия пред-ставляет единство двух основных областей: теории позна-ния и онтологии (метафизики) (283.11).

В ФРГ студентам предлагается учебник по философии, написанный католическим философом, профессором из Кельна И. Гессеном. Приемля традиционно диатрибическое пони- мание философии как науки о «действительности в целом», как «науки об универсальном», Гессен вносит в это определение лишь некоторые поправки. Главная из них преследует цель уточнить понимание того «духовного акта, благодаря которому создается такая универсальная наука». Когда го-ворят об универсуме, отмечает Гессен, то «мыслят при этом прежде всего действительность, объемлющую нас... Но, кроме этого внешнего, есть еще и внутренний универсум. Этот внутренний универсум, разумеется, недоступен для понимания. Он есть сокровенный мир, очевидный только для внутреннего, а не для внешнего взора... Что именно в нем раскрывается внутреннее ядро реальности, что именно он изображает, в известной мере, внутреннее сердце действительности - это есть, в конечном счете, воззрение всякой истинно глубокой философии» (273.14). В этом религиозно-экзистенциалистском исполнении диатрибическое изображение философии Гессеном по существу ничем не отличается от того, с которым мы встречались в других учебных руководствах.

Толкование философии в англо-американской диатри- бике представляет интерес, главным образом, потому что практика философского образования здесь складывалась вне видимой связи с европейской диатрибической традицией, а иногда даже в противоречии с ней. Во всяком случае, авторы учебных пособий подчеркивают свой либерализм, свою свободу по отношению к европейским философским школам. Здесь мы не встретим того пиетизма по отношению к философии как школьному предмету, который характерен, например, для Гессена. Особенности современной американской философской диатрибики и те представления о философии, которые в ней культивируются, наглядно представлены в подборке высказываний 10 профессоров разных университетов, опубликованной в журнале «Америка» (10. 27-34). Во вводных замечаниях редакция журнала навязывает читателю представление, что фи-лософия каждой страны, в том числе и США, есть явление сугубо «национальное», отражающее самобытность и спе-цифические условия жизни каждой страны.

Открывающий подборку известный американский фило-соф Сидней Хук не скрывает, что в американской филосо-фии «века анализа», который пришел на смену «золотому веку» (представленному именами Пирса, Джемса, Ройса, Сантаяны, Дьюи), наблюдается «возрождение религиозной мысли», которое, по его мнению, «может быть отчасти объяснено страстным желанием людей получить более пол- ное представление о природе человека и его месте во Вселенной». Хук не устает толковать о «вечных философских вопросах», об усилиях американских философов «покончить раз и навсегда с величайшим парадоксом классической философии: зрелищем философов, которые полностью согласны друг с другом, что философское знание отличается от научного, но самым решительным образом расходятся во мнениях о том, что же такое философское знание». Выражая надежду, что в Америке тоже могут появиться «философские синтезы, созданные на основе научного мировоззрения», он в то же время глубоко убежден, что «диалектический материализм лишь одна из многих соперничающих философских школ». Сидней Хук признает, что в современной американской философии представлены все три традиционные подразделения философии: логический анализ (философия науки), метафизика (вместе с теологией), аксиология (философия жизни), которые соперничают друг с другом при обсуждении «вечных вопросов философии», включая «такие важные понятия, как Бог, свобода и бессмертие». Расписав в самых радужных тонах свободолюбие и свободомыслие своих коллег, Сидней Хук все же нечаянно проговаривается об истинной сути «свободы философствования»: «Интересно отметить, что ученики Дьюи и богословы, сражающиеся между собой на философском фронте, являются обычно союзниками в борьбе за проведение мирных социальных реформ ». Оказывается, что и «педагогическая философия» Дьюи, претендовавшая на то, чтобы ее рассматривали «прежде всего как силу, формирующую общество» и тем самым вносящую «свой скромный вклад в сокровищницу человеческой мудрости», и американские богословы, призывавшие представителей других философских течений не забывать о клейме «перво- родого греха» и не принимать на себя «роль Бога»,- все они одинаково причастны к осуществлению политики основных партий США, прикрываемой либеральными фразами о «борьбе за проведение мирных социальных реформ».

Следующие далее краткие интервью с девятью профес-сорами содержат «философские кредо» каждого из них по вопросу о специфике философии и одновременно выявляют доминанту их «мировоззрения».

Д.Д. Коллинс, профессор Сент-Луисского университета, видный представитель католического экзистенциализма (одно время он был председателем Американской католической философской ассоциации), претендуя на то, что- бы определить «путь философа наших дней», говорит о себе, что его «собственная деятельность развивается по линии... анализа вопросов о Боге, природе и человеке»; что философско-религиозное учение, «устремляя взор на вечное и всеобщее в человеке... оказывает неоценимую по-мощь нашим попыткам постигнуть смысл существования и деятельности человека в мире природы»; что всего этого можно достигнуть только, признавая законность всех ви-дов знания (включая религию) и право «свободного фило-софского ума» выходить «из рамок четырех господствую-щих в настоящее время мировоззрений: натурализма, ана-литического позитивизма, экзистенциальной феноменологии и диалектического материализма». Иудео-христианская философско-теологическая концепция устраивает Коллин- са более всего потому, что в своей всеобщности «она не знает географических, исторических экономических или каких-либо других ограничений».

К.Дж. Дюкасс, профессор университета имени Брауна, придерживается того взгляда, что «философия стремится быть наукой». Он, исходя из признания, что «наука есть поиски знания, точно сфомулированного, поддающегося проверке и систематизированного», понимает под философией доказательство следующего тезиса: «Человек состоит из души и тела, причинно взаимодействующих до известной степени, друг с другом, но вместе с тем функционирующих, тоже до известной степени, независимо друг от друга».

Профессор философии Гарвардского университета К.И. Льюис, создатель своей собственной крошечной «философии истории», считает, что «источником прогресса» является «свобода индивидуального мышления». В основе его понимания философии и ее функций положен принцип: «жизнь человека в истории определяется главным образом его социальной памятью, в которую входит наследование понятий, и свободой его действий». Бывший председатель Американской философской ассоциации Э. Морфи, профессор Техасского университета, понимает под философией «стремление к истине» и отстаивает убеждение, «что человек может совместить в себе веру и знание, что он нуждается и в том, и в другом». Профессор Колумбийского университета Э. Нагель разработал «мировоззрение», которое назвал «контекстуальным натурализмом». «Философия, - говорит Нагель, - должна играть роль интеллектуальной совести человечества и подвергать коренному пересмотру и критике все человеческие убеждения и ценности». Изобретение «синтетической философии», в которой «преодолевается» односторонность материализма и внима-ние направлено на «сущность реальности», принадлежит профессору Йельского университета У .Г. Шедлтону. В ней он постулирует «полярность» и «иерархичность» бытия и полагает, что высшей формой бытия является Бог.

У.Т. Стейтс, профессор Принстонского университета, последователь Г.Э. Мура и Б. Рассела, занимаясь логичес-ким анализом, открыл «путь к мистическому, в отличие от антроморфического, толкованию Бога», согласно которому, «он ни существует, ни не существует».

Профессор Мичиганского университета Ч. JI. Стивенсон рассматривает философию как средство сохранения един-ства мышления перед лицом противоречия между «детер-минизмом» и «свободой».

Профессор Гарвардского университета М. Уайт, рекомендуя себя представителем лингвистического анализа, выступает против «узкого понимания философии, на котором настаивают логические позитивисты, желающие свести философию к логике науки», и мечтает о том, чтобы возвратить философии «приобретенное ею в древности значение центральной научной дисциплины», дать «ей лишний шанс рас-пространить свое благотворное влияние на весь мир».

Все эти американские профессора философии, произнеся несчетное число раз слова «человек», «цивилизация», «свобода», «прогресс», «освобождениечеловека», «наука», «мировоззрение», «весь мир», все же не смогли скрыть того, что все они являются противниками материализма и защитниками идеи о союзе науки и религии в рамках «синтетического мировоззрения». Это лишний раз подтверждает правоту оценки Лениным буржуазной философской диатрибики как лицемерно прикрываемого свободолюбивыми фразами лакейства перед поповщиной.

В наибольшей степени репрезентирующей англо-американскую диатрибику является, на наш взгляд, книга профессора Колумбийского университета Д.Д. Бреннана «Смысл философии. Обзор проблем философии и мнений о философии». Отмечая, что нелегко определить философию таким образом, чтобы удовлетворить всех и что особенно сейчас среди профессиональных философов существует несогласие относительно смысла их предмета, Бреннан приходит все же к выводу, что, «несмотря на весьма различные и часто противоположные взгляды на смысл философии, почти все философы, старые и современные, соглашались в одном пункте: философия - это серьезное дело и ее предмет весьма серьезен» (246.10).

Разноголосица в понимании философии, считает Брен-нан, может быть устранена, если исходить из предположе-ния, что «существуют, по крайней мере, три различных пути, которыми приходят в философию, и мнение филосо-фа о предмете философии определяется тем кругом интересов и мотивов, которые привели его в философию. Эти три фундаментальных подхода к философии мы можем назвать аналитическим, метафизическим и моральным» (246.3). Указание на три пути, ведущие в философию, по сути дела, воспроизводит издавна принятое в европейской диатрибике деление философии на теорию познания (гносеологический аспект), учение о бытии (онтологический аспект), учение о человеке (этико-эстетический, или аксиологический, аспект). По мнению Бреннана, философия как метафизика находит свое завершение и наиболее полное выражение в онтологии. «Метафизику часто называют онтологией (буквально: изу-чение бытия), так как нет категории более исчерпывающей, чем бытие. Онтология - самое общее и абстрактное из всех интеллектуальных исследований» (246.205).

Американские ковбои в «философских шляпах», несмотря на свое показное стремление быть независимыми от традиций Старого Света, копируют прописные истины европейских учебников по философии. Насколько сильно давление диатрибических представлений, можно показать на примере далеко не диатрибического философа и притом бесспорного позитивиста Б. Рассела. Будучи во многих отношения оригинальным исследователем и самостоятельным мыслителем, он, вместе с тем, повторял общие места из диатрибической литературы, как только речь заходила о специфике философии: тут тебе и философия как «кон-цепция мира и жизни»; и соединение «теологии с наукой», и рассуждения «об ограниченности науки» Совсем в духе заурядной диатрибики толковал Рассел философию как размышление по поводу вопросов: «Разделен ли мир на дух и материю, а если да, то что такое дух и что такое материя? Подчинен ли дух материи или он обладает неза-висимыми способностями. Имеет ли вселенная какое-либо единство или цель? Развивается ли вселенная по направ-лению к некоторой цели? Действительно ли существуют законы природы или мы просто верим в них благодаря лишь присущей нам склонности к порядку? Является ли человек тем, чем он кажется астроному, - крошечным ком- ком смеси углерода и водорода, бессильно копошащимся на маленькой и второстепенной планете?» Расселу каза-лось, что исследовать эти вопросы и есть дело философии (164. 1, 2, 3, 4, 8, 9). С другой стороны, развитие и успехи научного познания вынуждали философскую диатриби- ку переодеваться в «научные» одежды. Как отмечал Г. Ражо, задача философа «свелась к выбору научного закона, спо-собного к всеобщему применению, способного вследствие этого стать универсальным принципом объяснения и создать действительную систему мира» (163.8). Сказанное Д. Брен- наном можно встретить у А. Бергсона (245), В. Вундта (312), А. Данто (240), У. Монтегю (288), А. Уайта (308), А. Хадли (263).