§ 4. Ролъ украинизации в создании нового «Пъемонта украинских трудящихся масс»: построения Н. Хвылевого и М. Волобуева

Большевистская политика коренизации носила «охранительный» характер, проявляющийся в протекционизме в отношении национальных языков и культуры, что означало изменение сложившейся ситуации в культурно-языковом пространстве Украины, в частности, соотношения сфер применения русского и украинского языков в пользу последнего.

Официальная поддержка украинского языка и культуры вызвало большой резонанс в обществе. После апрельского пленума ЦК КП(б)У 1925 г., на котором Л.М. Каганович продемонстрировал готовность принять меры к немедленной реализации принятых установок в области национальной политики, развернулась так называемая «литературная дискуссия». Следует заметить, что культурная жизнь в УССР (как, впрочем, и других республиках недавно созданного Советского Союза) в это время была весьма насыщенной. Существовало множество различного рода объединений - писателей, художников, музыкантов, существовало даже объединение «работников революционной кинематографии». Отношение интеллигенции к культурному наследию было также самым различным: от весьма популярного революционного нигилизма, решительно боровшегося с «культурным старьем», до весьма бережного отношения к культурным традициям «неоклассиков», стремившихся поднять украинскую литературу на мировой уровень и высказывавшихся против революционно-массовой литературы²⁶⁶.

Отношения между различными организациями нередко были весьма напряженными. Так, пролетарская литературная организация «Гарт» во главе с В. Эллан-Блакитным находилась в весьма натянутых отношениях с союзом украинских крестьянских писателей «Плуг» (руководитель - С.В. Пилипенко). Пилипенко, считая основной задачей «Плуга» воспитание крестьянства в большевистском духе, был сторонником привлечения к культурному строительству широких масс украинского населения. Он утверждал, что сами рабочие и крестьяне должны быть творцами своей культуры. Блакитный же занимал несколько иную позицию. В 1924 г. он пытался создать пролетарскую академию украинской литературы, куда бы вошли наиболее талантливые коммунистические литераторы, способные привлечь массы к участию в литературном процессе и, одновременно, представить высокие образцы художественного творчества - всесоюзного и даже мирового уровня. Различным было и отношение этих двух организаций к Всеукраинской ассоциации пролетарских писателей (ВУА1111). Блакитный выступил против ВУАПП, подчеркивая, что она является украинским филиалом Российской ассоциации пролетарских писателей, что нарушает принцип

суверенитета литературных организаций в разных республиках.

268

Пилипенко же, напротив, приветствовал федеративные связи с ВУАПП .

В бурной общественной и художественной жизни на Украине в 1920е существенную роль сыграл молодой литератор Н. Хвылевой (псевдоним Н.Г. Фитилева, 1893-1933). Первоначально вступив в «Гарт», он довольно скоро убедился, что его не совсем удовлетворяют позиции этого художественного объединения.

На таком фоне и развернулась в 1925 г. известная литературная дискуссия. Начало дискуссии положила статья писателя-плужанина Г. Яковенко «О критиках и критике в литературе», опубликованная 20 апреля 1925 г. в газете “Культура i побут”. В статье речь шла о маститых писателях²⁶⁹, мешающих утвердиться в литературе молодым дарованиям из крестьян. Яковенко весьма агрессивно изобличал Н. Хвылевого, О. Слисаренко, А. Дорошкевича, бывших членами жюри литературного конкурса, объявленного журналом «Червоний шлях», и отвергнувших присланный на конкурс рассказ Яковенко. Яковенко предложил учредить при редакциях «идеологически выдержанных» рабоче-крестьянских

270

контролеров, которые бы проверяли рецензии «олимпийцев» . Хвылевой не заставил себя ждать с ответом, и 30 апреля 1925 г. в «Культурі i побуті» появилась статья «О “сатане в бочке”, или про графоманов, спекулянтов и прочих “просвитян”» об опасности «массовизма» в культуре.

С этого времени литературно-художественная жизнь на Украине протекала особенно бурно. Разгоралась дискуссия. Противники упрекали Хвылевого за невнимание к рабоче-крестьянскому творчеству. Пелипенко утверждал, что теперь бюсты Ленина значат больше, нежели Венера

271

Милосская . По выражению канадского ученого М. Шкандрия, «литературная критика и дискуссии, политика и идеология неуверенно балансировали между почтенными и проверенными традициями прошлого (патриотизм, народничество, культурное развитие и социальные реформы) и поисками духовного содержания нового мира (интернационализм, отрицание прошлого, классовая расплата и социалистическая

979

революция)» .

Поднятые Хвылевым проблемы обсуждались на киевском диспуте 24 мая 1925 г., организованном по инициативе ВУАН.

273

побуті» появилось второе письмо Хвылевого к литературной молодежи ,

OI 274

а 21 июня - третье . ^[6] художественных организаций (прежде всего - «Гарта» и «Плуга»). Как истинный большевик, Хвылевой искал причины разногласия между ними не в сфере идеологии или политики, а в особенностях социально - экономической ситуации в УССР. Поскольку на Украине сохраняются еще элементы капитализма, писал Хвылевой, постольку возрождается и молодая буржуазия: в городе - нэпманы, в деревне - кулак (куркуль)²⁷⁶. При этом, по мнению Хвылевого, нарождающаяся сельская буржуазия представляет собой большую опасность, нежели городская, поскольку оказывает большее влияние на искусство. «В той невидимой борьбе за влияние на искусство, которая ведется между куркулем и нэпманом (поскольку их интересы не всегда совпадают), - говорится в памфлете, -

277

больше шансов на победу у первого» . Объяснял это Николай Григорьевич тем, что до революции украинская интеллигенция идеологически была связана с деревней, с пролетариатом же и городской буржуазией - весьма слабо. Сегодня, утверждал литератор, ситуация пока примерно та же, но вскоре может измениться, и причину такого изменения Хвылевой тоже называл - украинизация. «Украинизация, открывая нашей нации широкие двери в мир, ускоряя процесс классовой дифференциации на Украине, одновременно устанавливает для идеологии столыпинского

278

«отруба» радиорупор на одной из центральных улиц города» , - писал Николай Григорьевич.

Кто же в такой ситуации оказывался в большей опасности, спрашивал Хвылевой: мы, «олимпийцы», или же литературные «массовики»? «Олимпийцы», рассуждал Хвылевой, представляют собой численно небольшую группу, и эта группа уже не связана какими либо идеологическими связями с кулачеством, да и вообще с деревней, и потому не может быть проводником «куркульского» влияния на искусство. Быть же проводником идеологии нэпманов «олимпийцы» могут - теоретически - но при условии отрыва от партии.

279

группы .

Ситуация же в «Гарте» и «Плуге», считал Хвылевой, прямо противоположная. Рассматривая социальный состав этих организаций, Хвылевой обращал внимание, что позиционировать их как рабочекрестьянскую молодежь несколько ошибочно, поскольку, прежде всего,

«никакой рабочей массы в организациях «Гарт» и «Плуг» не было и еще

280

долго не будет» . Объясняется это довольно просто: рабочий класс на Украине до последнего времени был оторван от украинской культуры. Крестьянская же молодежь в «Плуге» действительно есть, в том числе и бедняцкая. Но идеологически руководящий аппарат обеих организаций весьма слаб, и не может противостоять натиску экономически и культурно сильного «куркуля». К тому же эти аппаратчики, претендуя на руководство культурой, занимаются в основном чиновничьей перепиской, являясь при этом людьми малообразованными (и в плане искусства, и в

плане знания марксизма). Поэтому, рассуждал Хвылевой, Пилипенко,

281

«хочет он того или нет, сдает куркулю позицию за позицией» .

Учитывая особенности этнокультурной ситуации в УССР, Хвылевой видел перспективу развития украинской культуры в ее национальной ориентации: «Поскольку украинская нация столько столетий искала своего освобождения, постольку мы расцениваем это как непреодолимое ее

желание выявитъ и исполъзоватъ свою национальную (не

282

националистическую) окраску»²⁸² (здесь и далее выделено Хвылевым - Е.Б.). Хотя эта точка зрения совпадает с чаяниями мелкой буржуазии, это совсем не означает, что такое мнение ошибочно, утверждает писатель, поскольку, по его словам, такая установка последовательно исходит из

283

политики партии в области национального вопроса . В данной связи Хвылевой, чей отец был русским рабочим, а мать - украинкой, поставил вопрос о влиянии на украинскую культуру культуры русской. Нация, по его мнению, только тогда может культурно проявить себя, если найдет собственный путь развития, а до последнего времени украинская интеллигенция (за исключением нескольких бунтарей) в культурном

284

отношении шла за русским дирижером .

Писатель уверял, что Украина в большевистском варианте является самостоятельным, независимым государством, которое входит «своим республиканским организмом» в Советский Союз: «А разве она не

285

самостийна? ...посмотрите в нашу конституцию» . Самостоятельность Украины обусловлена на субъективными, а объективными причинами: не

потому, что «этого хотим мы, коммунисты», а потому, что «этого требует

286

железная и непобедимая воля исторических законов» . Иначе говоря, Украине необходимо пройти то «природное состояние», которое «Западная Европа прошла в период оформления национальных государств»²⁸⁷. В противном случае, исходя из сложности современной ситуации, Украина будет оставаться плацдармом контрреволюции.

В то же время, продолжал Николай Григорьевич, «социальные процессы, вызванные нэпом, логично ведут к конфликту двух культур.

Украинское общество, усиливаясь, не смирится со своим, фактически, если

288

не de jure, декретированным гегемоном - русским конкурентом» . В этом конфликте Хвылевой предлагал «встать на сторону активного молодого украинского общества, которое представляет не только крестьянина, но уже и рабочего, и тем навсегда покончить с контрреволюционной (по сути)

289

мыслью насадить на Украине русскую культуру» .

Впрочем, Хвылевой отнюдь не ставил знак равенства между русской революцией и русской культурой. Он не отрицал, что советская власть сделала для Украины столько, сколько ни одна власть на свете²⁹⁰.

Ю.И. Ковалев, автор одной из первых постсоветских работ о литературной дискуссии, отмечал: Хвылевой выступал не против Москвы, а «против “имперского” стиля управления культурой», которое монополизировала

291

«новая бюрократия сталинского сорта» . Как считал Хвылевой, на Украине большевики «оторваны от национального возрождения», даже несмотря на существование «неслабеньких “хохлацких аппаратов”»²⁹².

В условиях «классовой дифференциации в национальном организме» партийные и советские работники (Хвылевой называл их «нашими головотяпами») окружают «революционные кадры, которые непосредственно строят украинскую советскую культуру», совершенно невозможной атмосферой. «Каждый мещанский шпингалет из русских кругов считает своей обязанностью смотреть на такого украинца

293

искоса» , - возмущался Хвылевой. По его мнению, такое отношение обусловлено тем, что украинцев не считают настоящими коммунистами («мол, работай, национал, может через 100 лет и будешь коммунистом»). А украинская советская молодежь, подчеркивал Хвылевой, хочет быть,

294

«прежде всего, коммунарами, а потом уже украинцами» .

Фактически Хвылевой вел речь о недооценке украинской советской интеллигенции, вследствие чего украинская молодежь не доверяет компартии. Происходит это потому, продолжал Хвылевой, что некоторые работники (в данном случае речь идет о члене украинского ЦК А.А. Хвыле) «замазывают» перед Москвой истинную картину размаха культурного строительства на Украине, вызванного национальным

295

возрождением . Между тем национальное возрождение - один из этапов, который должна пройти Украина на своем пути к социализму²⁹⁶.

В этой связи Хвылевой требовал серьезного подхода к украинизации пролетариата, на «прививке» ему украинской культуры, чтобы никто не отважился говорить, что «рабочий класс у нас русский». Именно таким образом он понимал руководящие установки партии - «потому что так наказывает нам наша партия» . Рассуждения литератора вполне соответствуют логике того времени. Мы должны, писал Хвылевой, так организовать «идеологию нашей прессы, наших литературных сил», чтобы фактическим идеологическим гегемоном был пролетариат. «Но каким же образом пролетариат будет играть первую скрипку, если для него

лдо

украинская культура до сих пор terra incognita?» Вывод Хвылевого достаточно жесткий: «Пока пролетариат не овладеет украинской культурой, до тех пор нет никакой уверенности, что культурная революция на Украине даст нам желаемые результаты»²⁹⁹. Следовательно, писал Николай Григорьевич, лозунг должен быть таков: «Даешь пролетариат!»³⁰⁰ К украинизации пролетариата нужно подходить крайне серьезно, подчеркивал Хвылевой, поскольку это является для пролетариата единственным способом овладеть украинской культурой, а украинизация -

301

это воля 30-миллионной нации .

Вторым «классовым» лозунгом Хвылевого был «Даешь интеллигенцию!» Необходимо, писал он, «зажечь нашу интеллигенцию огнем бессмертной идеи освобождения человечества, убить в ней

302

мелкобуржуазный скепсис»³⁰². Для этой цели, по Хвылевому, подходит не вся интеллигенция: он сомневается, что старая интеллигенция способна воспринять коммунистические идеи, поэтому можно использовать лишь лояльную ее часть. Надежды писатель возлагал на молодую, тесно связанную с пролетариатом интеллигенцию, которая должна быть

303

организована вокруг компартии .

Определив социальную базу развития украинской культуры, Хвылевой задался вопросом, какая культура должна быть образцом для Украины? На какую из литератур надо ориентироваться украинской литературе? «Во всяком случае, не на русскую», - считал Николай Григорьевич. «Не следует путать нашего политического союза с литературой. От русской литературы, от ее стилей украинская поэзия должна как можно быстрее убегать, - убеждал Хвылевой. - Поляки никогда бы не дали Мицкевича, если бы они не перестали ориентироваться на московское искусство. Дело в том, что русская литература тяготеет над нами в веках, как господин положения, который приучил нашу психику к рабскому подражанию. Следовательно, воспитывать на ней наше молодое искусство - это значит замедлять его развитие. Идеи пролетариата нам и без московского искусства известны... Наша ориентация - на западноевропейское искусство»³⁰⁴. То есть, «даешь свой собственный

^nc

разум!» .

«Если русское искусство - великое и могучее, то это буквально ничего не доказывает»³⁰⁶, - горячился автор. Он настаивал, что речь идет исключительно об основной стратегической линии, т.е. будущей ориентации украинской культуры. Причины резкого отношения Хвылевого к русской культуре двоякого рода. Первая весьма прозаична - борьба за книжный рынок, обусловленная «борьбой за гегемонию на культурном фронте двух братских культур на Украине - русской и

307

украинской» . Поскольку украинское возрождение признано необходимым и неизбежным этапом, делал вывод писатель, то необходимо развивать материальные рамки для выявления культурных возможностей молодой нации. Между тем, возможности украинской интеллигенции явно ограничены, поскольку на книжном рынке она будет расцениваться как «товар второго, третьего или четвертого сорта, хотя бы он был и первого». «Это закон психологии нашего читателя, по меньшей мере, на первые

308

десять лет» , - вздыхал Хвылевой.

Сказывался и традиционный пиетет («рабская природа», по выражению автора) по отношению к русской культуре, что не дает возможности Украине «проявить свой национальный гений»³⁰⁹. Хвылевой доказывал, что украинская советская культура должна сделаться «у себя, на Украине, гегемоном». При должном руководстве и должном отношении к ней со стороны «русского конкурента» украинская культура будет коммунистической. Если же «эту культуру не хотят понять», то последует

310

«отход ее в лагерь мелкой буржуазии» .

Вторая причина уничижительного отношения Хвылевого к русской культуре коренится в неприятии украинским писателем современной культурной ситуации в столице СССР. Для него «психологическая Москва» в период нэпа стала синонимом мещанства, регресса, контрреволюционных настроений. Правда, Хвылевой уточнял, что, говоря о русской литературе, он имеет в виду искусство («Ленин или Плеханов тут не при чем»): дело в художественном достоянии Москвы, не в русской революционной демократии, как это пытаются ему, т.е. Хвылевому, приписать³¹¹. «Коминтерн, - одно дело, а Сухаревка - совсем другое. И

312

будьте добры не путать эти два понятия» , - считал литератор. При этом Хвылевой говорил о «московском мещанстве» (и пролетарском, и сменовеховском), «этнографической болтовне» как бонтоне

«сегодняшнего московского Парнаса» («все эти Стеньки Разины, русские

313

мужики, Емельки Пугачевы») .

Для современной русской литературы украинский писатель выбирал исключительно отрицательные эпитеты. «Откуда эта арцибашевщина четвертого сорта пролетарских писателей Гладковых, чириканье поэтов соломенной Руси, посредственность Ивановых, ограниченность

Пильняков, бульварщина Эренбургов и т.д. и т.п. Откуда эта бесплотная, хотя иногда и остроумная (для провинциальных барышень) формалистика Шкловских? Откуда эта профанация литературных господ Алексеев Толстых?»³¹⁴ - восклицал Хвылевой. «Москва сегодня - центр

всесоюзного мещанства, - продолжал он, - и в нем, как мировой оазис - пролетарские заводы, Коминтерн и ВКП. Если на Украине и, особенно, в ее центре все только «товарищи», там все давно перешли с «гражданина» на «господина». Москва имеет сильные традиции, глубоко уходящие в

315

мещанство» .

Особенно досталось русскому интеллигенту: Хвылевой называл его не иначе как «жидкобородым московским интеллигентом», затосковавшим по «сухаревской купчихе, по тройке с бубенцами, и, главное... по Спасителю». Поиски Христа в изображении харьковского автора - самый тяжкий грех. Русская интеллигенция, рассуждал Николай Григорьевич, снова начала «богоискательствовать», и снова начинается «вакханалия теософии, порнографии, разочарований и самоубийств»³¹⁶.

Поэтому украинской литературе ориентироваться на «московское искусство» нельзя - «безграмотно», как писал Хвылевой. Напротив, стимул к развитию московская словесность может получить только под воздействием внешнего фактора: «Волею истории .русская литература для своего возрождения сможет найти волшебный бальзам только под буйным живым деревом возрождения молодых национальных республик, в атмосфере весны ранее угнетаемых народов. Но это случится тогда, когда национальные гении Украины, Белоруссии, Грузии и т.д. победным триумфальным шагом будут идти по Западной Европе под гром фанфар, которые прервут вековой сон жидкобородого «богоискателя», которые навеки придушат в нем чувство великодержавного шовинизма и заставят его уважать соседа. Клин выбивают клином, а не проповедью

317

христианского социализма» . Старая Россия не умерла, считал Хвылевой, и поэтому «великая русская литература не способна воспитать сильного и

318

здорового .человека» . В этой ситуации «старая западноевропейская ^{[7] [8] называемого «азиатского ренессанса». «Азиатский ренессанс» означает возрождение классической просвещенности, возрождение сильного и цельного человека, возрождение «нового типа отважных конкистадоров,}

321

по которым тоскует и европейское общество» . Азиатский ренессанс, писал Хвылевой, это великое духовное возрождение отсталых азиатских стран, где «бродят» идеи коммунизма: Азия понимает, что только коммунизм способен освободить ее от экономического рабства³²². Таким образом, азиатский ренессанс - это «кульминационная точка эпохи переходного периода», причем длительность этого периода Хвылевой

323

определял в несколько веков .

В этом «азиатском ренессансе» Украине уготовано особое место. Поскольку Евразия стоит «на рубеже двух великих территорий, двух энергий», постольку она станет «авангардом четвертого культурноисторического типа». Хвылевой связывал «азиатский ренессанс» с большевизмом и национальными республиками СССР: «Азиатское возрождение тесно связано с большевизмом», а «духовная культура большевизма может ясно проявиться только в молодых советских республиках... и в первую очередь под голубым небом юго-восточной республики коммун», которая воспитывала «в своих буйных степях тип

324

революционного конкистадора» . Впрочем, в будущем азиатском возрождении ведущую роль сыграют не только молодые республики СССР. Хвылевой обращал внимание читателя на Китай: Гоминьдан, утверждал Николай Григорьевич, теперь является фактором большего

325

революционного значения, нежели амстердамский Интернационал .

В своих надеждах Хвылевой был не одинок. Как известно, после провала революции в Германии на новые социальные потрясения в Западной Европе рассчитывать не приходилось. Взоры большевиков обратились на Восток, в Китай, где как раз началась революция. Памфлет Хвылевого «Украина или Малороссия?» был написан, как уже говорилось,

в 1926 г., т.е. в разгар «китайских» надежд. В то же время необходимо подчеркнуть, что Хвылевой, хотя и говорил об «азиатском ренессансе», однако быстрой победы мировой революции не ожидал. Напротив, уверенность в скором («за десяток-другой лет») падении власти буржуазии и установлении во всем мире «единой пролетарской семьи» он называл «казенным оптимизмом». «Для стабилизации нашей психики, - писал Хвылевой, - придется прихватить несколько веков, и только после этих веков мы сможем создать «общечеловеческую культуру»»³²⁶. При этом писатель был убежден, что теория «азиатского ренессанса» вполне соответствует «истинному марксизму», и в основе своей противоположна славянофильству (а такой упрек в отношении Хвылевого как раз звучал). Славянофильство оторвано от социально-исторических процессов, подчеркивал Николай Григорьевич, это философско-историческая теория национальной самобытности, являющаяся одной из вариаций

идеалистического интуитивизма. «Мы же, говоря о «самобытности» Азии,

327

исходим из принципа каузальности и Маркса», - утверждал харьковский литератор.

Фактически в своих памфлетах Хвылевой доказывал

исключительную роль Украины в текущих и грядущих событиях. Не удивительно, что писателя-большевика активно поддержала украинская эмиграция националистического толка. Д. Донцов писал: «Освобождение украинской культуры из-под убийственного влияния русской и введение ее в блестящую семью западных национальных литератур повлияет на весь образ мысли нашей интеллигенции и приведет многих к убеждению, что можно даже, оставаясь коммунистом, осознавать то, что «политический союз с Москвой» есть в действительности колониальная зависимость, и что в силу экономических, культурных причин Украина может быть или

328

московской колонией, или на самом деле самостоятельной нацией» . Украинской эмиграцией Хвылевой провозглашался носителем национально-освободительной идеи, как пример того, что даже коммунисты осознают противоположность интересов «Московщины и

329

Украины» .

Начавшаяся как чисто литературная, с апреля 1926 г. дискуссия приобретает уже иное звучание, она постепенно стала превращаться в политическую и, что было особенно опасно для центрального партийного руководства, в споры активно вовлекалась молодежь. Выдвинутый Хвылевым лозунг «Геть від Москви! (Прочь от Москвы!)» получил широкий резонанс. Один из современников писал: украинская молодежь («особенно мы, пролетарские студенты») внимательно читали темпераментные статьи Хвылевого. Однако «не все призывы и

330

утверждения принимали и одобряли» .

Взгляды молодого писателя подверглись критике со стороны республиканского партийного руководства. Вопрос о Хвылевом обсуждался сначала на расширенном заседании Политбюро ЦК КП(б)У 12

331

мая 1926 г., а потом - на Пленуме ЦК в июне . Заявления Николая

332

Г ригорьевича были названы «политически вредными» , и его дальнейшая карьера, столь удачно начавшаяся, пошла под откос. Периодически в партийной печати помещались разгромные статьи, посвященные Хвылевому. Например, в первом номере журнала «Більшовик України» за 1927 год были напечатаны две статьи, посвященные «неленинским» изысканиям украинского писателя. В статье наркома просвещения А.Я. Шумского говорилось о литературной дискуссии, обострившейся «по

333

линии национальной проблемы»³³³. Шумский утверждал, что Хвылевой «стал на сторону украинского националистического лагеря и своей

334

формулой “от Москвы к Европе” дал ему политический лозунг» и сошел

335

«с классовых пролетарских позиций» . Действующему наркому просвещения вторил нарком будущий (с марта 1927 г.) - Н.А. Скрыпник, который также утверждал, что Хвылевой «незаметно для самого себя сходит с классовой позиции», называя его уклон буржуазным³³⁶.

Новый роман Хввылевого «Вальдшнепы», отрывки из которого были опубликованы в 1927 г., подвергся резкой критике. В том же году Хвылевой был исключен (вместе с Яловым) из членов ВАПЛИТЕ. Давление на Хвылевого было довольно сильным, писатель в ответ на критику даже опубликовал в «Коммунисте» в феврале 1928 г. покаянное заявление с признанием ошибок. Какое-то время литератор еще «держался на плаву», даже работал (после ликвидации ВАПЛИТЕ) в украинских ежемесячных изданиях. Сначала это был журнал «Літературний ярмарок», а затем «Пролетфронт», после ликвидации которого в 1930 г. литературная карьера Хвылевого фактически прекратилась³³⁷. 13 мая 1933 г. 39-летний писатель покончил жизнь самоубийством.

Столь пристальное внимание к идеям Хвылевого со стороны партийного руководства было не случайным. Лозунг «европеизации культуры» нашел широкий отклик у украинской интеллигенции. Новые формы западноевропейской театральной культуры активно внедрял Лесь Курбас, возглавлявший художественное объединение «Березіль». Украинские исследователи считают его «творцом и реформатором украинского национального театра, который в 20-е годы прокладывал

338

новые пути в культурно-художественной жизни республики» . Курбас разделял позиции Хвылевого в плане борьбы с провинциализмом и «хохляцкой малоросийщиной». Его постановки пьес Н. Кулиша «Народний Малахій» (1928) и «Мина Мазайло» (1929) вызвали широкий общественный интерес из-за своей политической направленности. Герой пьесы Мазайло хочет изменить свою фамилию на Мазенин, но его сын Мокий, выступает против. В дискуссию между ними включается тетя Мотя, весьма настороженно относившаяся к украинизации. Беседа между этими персонажами представляет несомненный интерес. Тетя задает вопрос: «Тогда я не понимаю, что такое украинцы, кто они такие: евреи, татары, армяне?.. Пожалуйста, скажите мне, кого у вас называют украинцами?» Мазайло отвечает: «Украинцами зовутся те, кто учит несчастных служащих так называемому украинскому языку. Не малороссийскому и не Тарасошевченковскому, а украинскому - и это наша малорусская трагедия». Далее Мазайло разъясняет, что украинцы это частично «наши малороссы, то есть русские», а частично «галичане, то есть австрияки, с которыми мы воевали в 1914 году, подумайте только!». Мазайло не верит в украинизацию: «ничего из вашей украинизации не выйдет, это вам факт, а если и выйдет, то пшик с бульбочкой - это вам второй факт, потому что так говорит мое сердце»; «Сердцем чувствую, что украинизация - это способ делать из меня провинциала, второсортного служащего, и не давать мне ход на высшие должности». Другие персонажи ему возражают, говорят, что это политика партии. Весьма примечательна

339

реплика тети: «Вы серьезно или по-украински?»

В пьесе Кулиш представляет Мазайло как жертву русификации, не желающую понять и принять «сознательное украинство», сомневающегося в существовании украинской идентичности. Партийное руководство республики критически отнеслось к этим постановкам и использовало Всеукраинский театральный диспут в июне 1929 г. для наступления на «Березіль»: Курбас был обвинен в национальной контрреволюции³⁴⁰.

Поиск путей взаимодействия украинской и европейской культур шел и в изобразительном искусстве. Попытку соединить традиции византийского искусства с элементами украинского народного орнамента, мозаики и фрески периода XVII-XVIII в. сделал украинский художник- монументалист М.Л. Бойчук («бойчукизм» был заклеймен позже как формалистическое искусство)³⁴¹.

Между тем в украинском обществе слышались призывы покончить не только с «культурной», но и с «экономической колонизацией».

Впрочем, украинская элита, хотя и делала попытки расширить свои полномочия, однако функционировала в рамках советской системы. Требуя расширения прав Украины, она не противопоставляла себя Советскому Союзу: предметом спора было распределение ресурсов, фондов, кадров. Украинские руководители были заинтересованы в увеличении капиталовложений, тогда как центр выступал за минимальные их объемы при максимальных темпах производства.

В 1925 г. председатель СНК УССР В.Я. Чубарь написал письмо И.В. Сталину, в котором выразил недовольство работой аппаратов союзных наркоматов в УССР. По его словам, они пытаются «побольше забрать в непосредственное свое управление, урезая права и масштаб

342

работы союзных республик» . Чубарь выражал недовольство «изъятием из ведения Украины Южно-Рудного треста, стремлением изъять спиртотрест, подготовкой изъятия треста химической промышленности, разработкой проекта декрета о передаче всех телефонных сетей в ведение

343

созного наркомата» . Кроме того, председадтель украинского совнаркома считал, что нарком финансов СССР Г.Я. Сокольников «ведет линию на ослабление республиканских сельскохозяйственных банков», а «средства, отпускаемые на борьбу с безработицей, НКТруд распределяет самостоятельно, без участия НКТрудов республиканских»³⁴⁴. Наконец, по его словам, «участие правительств союзных республик в разработке общесоюзного бюджета сводится почти к нулю»³⁴⁵.

Чубарю вторил его заместитель (и одновременно председатель Госплана УССР) Г.Ф. Гринько, который в том же 1925 г. подготовил статью «На очередные темы экономического строительства» и отослал ее в ЦК КП(б)У. Гринько ставил вопрос: куда следует двигаться дальше - в сторону централизации или наоборот? По его мнению, необходимо укреплять «передовые республики» Союза: «Совершенно понятна исключительная забота союзного правительства по отношению к отсталым его частям, бывшим ранее на положении колоний или полуколоний. Поднять на уровень современной цивилизации эти окраины, обеспечить им выход на дорогу социалистического строительства, - это первостепенная историческая задача Советского Союза». Как считал Гринько, разрешение этой задачи «имеет гигантское значение» не только «для всей нашей позиции на колониальном Востоке»: «Однако Советский Союз смыкается не только с колониальным Востоком, но и с высоко развитым индустриальным Западом. И вопрос об этих пограничных с Западом республиках Советского Союза, об их специальном укреплении имеет не менее, если не более важное значение, чем наши задачи на Востоке. Под этим углом зрения в общесоюзном плане, в общесоюзном разрезе следовало бы просмотреть вопросы экономического строительства Украины»³⁴⁶. Статью ЦК КП(б)У решил не печатать и на полях статьи была наложена резолюция: «Напечатание этой статьи в прессе даст основание буржуазной прессе сравнить отношения отдельных республик к Союзу с отношениями Великобритании с доминионами, это не в наших

347

интересах» .

Борьба за инвестиции для украинского руководства имела особое

348

значение в связи с широкомасштабной индустриализацией страны . Так, проблемы бюджета и экономического развития обсуждался на объединенном пленума ЦК и ЦКК КП(б)У в конце февраля - в начале марта в 1927 г. Партийное руководство УССР, выражая недовольство действиями союзного центра, записало в резолюции: «Признавая неудовлетворительным существующий закон о бюджетных правах республик, считать необходимым последующее уточнение данного закона в направлении обеспечения выполнения директив ХІІ съезда о бюджетах национальных республик»³⁴⁹.

В данной ситуации весьма характерно появление работы молодого украинского экономиста М.С. Волобуева (1903-1972), недовольного

положением Украины в составе СССР. В его статье о проблемах украинской экономики, опубликованной во втором и третьем номере журнала «Більшовик України» за 1928 г., поднимался вопрос о целостности украинского национально-хозяйственного пространства и о характере руководства промышленностью УССР. Волобуев считал, что следует раз и навсегда признать целостность украинского национальнохозяйственного пространства. «Конечно, можно условно называть СССР «одной страной», если речь идет о противопоставлении СССР как целого всему капиталистическому миру, - писал Волобуев. - Если же речь идет о внутренней характеристике экономики СССР - называть ее экономикой одной страны было бы большой ошибкой. Ведь такая постановка вопроса выявила бы непонимание того, что после революции украинская экономика перестала быть «придатком» к русской, что эта экономика

350

теперь равноправна...»

Украинский экономист считал ошибочным подход Госплана СССР: этот высший хозяйственный орган рассматривал экономику Союза как единое целое, без деления на отдельные национальные народнохозяйственные комплексы. По мнению Волобуева, это было в корне неправильно, поскольку в этом случае Госплан забывал о перспективе. В будущем, как писал ученый, «национально-хозяйственные комплексы должны войти в состав мирового хозяйства» в соответствии с

351

мировым разделением труда . Вследствие такого неправильного подхода, писал Волобуев, общесоюзные органы рассматривали экономические организации национальных республик как «подведомственные им

~ 352

организации», а не как часть национального хозяйственного организма . Харьковский экономист считал также необоснованным распределение союзного бюджета, поскольку прибыль от украинской экономики шла на

353

союзные нужды, а не на развитие УССР .

Волобуев считал необходимым исправить отмеченные им ошибки хозяйствования. Прежде всего, предлагалось в статье, руководство народным хозяйством УССР должно принадлежать украинским экономическим центрам, а за союзным Госпланом необходимо оставить общедирективные функции. Последней инстанцией в утверждении украинского бюджета должен был стать ВУЦИК. Волобуев подчеркивал, что доходы от украинской экономики должны использоваться на нужды республики. Волобуев требовал также установления контроля за деятельностью союзных органов со стороны республиканских органов

354

власти .

Статья стала предметом дискуссии в харьковском Институте марксизма, а в шестом номере журнала «Більшовик України» появилась статья Скрыпника под говорящим названием «По поводу экономической платформы национализма». Скрыпник доказывал, что Волобуев «дает антиленинскую теорию, с которой можно бороться против КП(б)У, ВКП и Коминтерна и дальше проводить свою отравляющую работу среди рабочих

355

и крестьян Западной Украины» . Вывод Скрыпника очень категоричен: «Кто стоит на позиции противоположности интересов Украины и СССР, тот сторонник или русского, или украинского национализма»³⁵⁶. В том же духе была выдержана еще одна статья, помещенная - в порядке дальнейшего обсуждения статьи Волобуева - в том же номере журнала под названием «Новейшая «теория» советской экономики». По словам ее автора, Л. Перчика, «основное в теории советской экономики тов. Волобуева — это экономический национализм, который подкапывается

OC7

под единство экономики СССР» .

Взгляды, высказываемые Волобуевым и Хвылевым, нередко падали на благоприятную почву, особенно в среде молодой украинской интеллигенции. Так, в 1928 г. ОГПУ заинтересовалось деятельностью аспиранта Института марксизма С.В. Шудрика, который, «использовав

свое пребывание в институте марксизма, на кафедре национального

358

вопроса», снабжал сторонников Украинской коммунистической партии

359

«секретными партийными документами» . Шудрик считал, что никто, никогда и нигде не разрешит украинского вопроса, кроме самих украинцев, и поэтому необходимо создавать в КП(б)У «украинский базис», «чтобы иметь возможность впоследствии разрешить украинский вопрос не так, как его теперь разрешают в области языка, и то неудачно, а в плоскости государства, хозяйства, партий, союзов и т.д.».³⁶⁰ Основной целью кружка Шудрика была «прививка своих (укапистских) взглядов членам КП(б)У» под лозунгами «Хай живе Вільна Україна! Хай живе вільна українська культура, яку породила Жовтнева Революція!»³⁶¹. Действия Шудрика были расценены как антисоветская работа и «шовинистическая обработка своих земляков», а сам он был объявлен украинским националистом.

Взгляды Волобуева находили благодатную почву прежде всего среди интеллигенции: и профессуры, и студенчества. Например, доцент зернового института в Харькове Кривицкий, преподававший экономическую географию, попал в поле зрения властных структур как раз из-за того, что он разделял «волобуевскую точку зрения» и считал, что «УССР является сейчас российской колонией»³⁶². Приведем еще один пример, из высказываний студента из Днепропетровска Покотило: «На что нам союз, нам нужно, чтобы Украина была свободной также, как Англия, Франция, чтоб она имела право заключать торговые сделки без морального или другого влияния Москвы... Разве у нас житье на Украине? У нас зажим. Истинное возрождение украинской культуры на Западной Украине»³⁶³.

Среди украинских коммунистов находились и те, кто разделял мнение Волобуева о положении Украины в СССР. Одним из них был заместитель наркома просвещения П.К. Солодуб. 11 марта 1929 г.

состоялась его беседа с членом ЦК и Оргбюро ЦК КП(б)У А.А. Хвылей. В это время Центральная контрольная комиссия обсуждала положение на Украине в связи с проведением там украинизации. По словам Хвыли, Солодуб предлагал заявить на заседании комиссии о том, что, мол, «никакой правильной национальной политики у нас сейчас не проводится

364

и не проводилось» .

Хвыля так передает слова своего собеседника: «Имеет ли сейчас украинский народ свое государство? Не имеет! Представляет ли сейчас Украина собою какое бы то ни было единое политическое целое? Не представляет! Представляет ли собою Украина хозяйственное целое? Не представляет! Имеет ли Украина свой бюджет? Не имеет! Сейчас, мол, на Украине и в Советском Союзе проводится не ленинская национальная политика..., а программа еврейского «Бунда», программа культурнонациональной автономии»³⁶⁵.

Таким образом, изменение отношения к украинскому языку и украинцам вообще, существенная материальная поддержка украинской культуры поднимали престиж украинской интеллигенции. Украинские писатели, художники, артисты активно участвовали в общественной жизни и составляли едва ли не самую активную в национальном плане часть общества. Н. Хвылевой верно отразил господствовавшие в этой части общества настроения, их «самостийную» ориентацию, еще усиливавшуюся вследствие присутствия на Большой Украине множества галицийской интеллигенции.

Формирующиеся элиты (и партийно-государственная, и интеллектуальная) осознавали свою особость и рассматривали Украину как самостоятельную национальную республику, правда, входившую в состав СССР. Они были заинтересованы в сохранении и упрочении своего положения, а следовательно, всячески подчеркивали равноправие отдельных республик в Советском Союзе, пытались поставить вопрос о компетентности союзных органов в республиканских делах. В своем стремлении обособить Украинскую ССР в культурном и экономическом плане сторонники Хвылевого и Волобуева не принимали в расчет, что Советский Союз представлял собой целостный организм, вычленить какую-либо часть которого было затруднительно. Подвергая резкой критике русскую культуру, Хвылевой не желал принимать в расчет объективное существование общих исторических традиций, этнического и языкового родства, конфессионального единства, совместное создание общего культурного и научного пространства, что являлось основой для формирования и развития представлений о единстве восточных славян, несмотря на осознание существовавших серьезных отличий между Великой и Малой Россией³⁶⁶. Не удивительно, что подобные взгляды вызывали резкое отторжение со стороны русскоязычного общества.