§ 7. «Дело Шумского» и раскол партии украинских коммунистов в Польше

Активное проведение украинизации после назначения на пост генерального секретаря ЦК КП(б)У Л.М. Кагановича поставило на

541

повестку дня вопрос о роли пролетариата в этом процессе .

Действительно, пролетариат на Украине был русским по языку, а социальной базой для развития украинской культуры было крестьянство, в связи с чем республиканское руководство должно было решить, какую культурную основу избрать для «смычки» пролетариата с крестьянством? Большевики Украины оказались перед выбором: сохранить ли русский облик рабочего класса или постараться приблизить его к культуре «коренной национальности».

Если в начале 1920-х годов украинский язык ассоциировался с селом, а украинскую культуру большинство партийцев склонно было считать более «низкой» по сравнению с русской, то позже (Ю. Шевелев называет в качестве рубежа 1926 г.) стали избегать увязывания украинского языка и

-542 г-р

культуры с деревней . Тем не менее, оставался нерешенным вопрос, каким образом осуществить «смычку» русского пролетариата с украинским крестьянством. Все чаще стали раздаваться голоса о том, что пролетариат на Украине по этническому происхождению является украинским, однако подвергшимся русификации царского правительства.

Так, в 1925 г. свое мнение по поводу национального вопроса на Украине высказал секретарь ЦК КП(б)У В.П. Затонский. Затонский отмечал, что на Украине пролетариат («хотя и вышедший из украинского села в город»), «поддался влиянию русской культуры», что было «здоровой тягой к единству рабочего движения». При этом, когда «на севере победила революция, а на Украине Петлюра», в пролетарских районах «самый украинский язык считался контрреволюционным». Однако сейчас, подчеркивал Затонский, «было бы величайшей нелепостью предполагать, что национальный вопрос на Украине может быть окончательно разрешен при условии, если пролетариат и крестьянство будут и впредь национально обособлены».

В 1926 г. вышла книга заместителя заведующего агитпропотделом ЦК КП(б)У (1926-1928) А.А. Хвыли⁵⁴⁴ «Национальный вопрос на Украине», в которой прямо указывалось, что «большинство рабочего класса на Украине было подвергнуто русификаторской политике; меньше эта политика проникла в крестьянство»⁵⁴⁵. «В данный момент, по существу при разрешении национального вопроса на Украине борются между собою две тенденции, - писал Хвыля. - Первая - Украина прошлого, Украина Петлюры, и других националистических группировок и, с другой стороны, - Украина новая, Украина советская, Украина трудящихся»⁵⁴⁶. Автор подчеркивал, что «некоторые слои шовинистической украинской интеллигенции говорят, что Советская власть, Коммунистическая партия - преемники царской России, которая угнетала украинский народ, что такая политика будет продолжаться, и противопоставляет себя, как защитников

547

закономерного хозяйственного и культурного развития Украины» . Подобного рода идеи приводят, по мнению Хвыли, к противопоставлению «украинских рабочих и крестьян рабочим и крестьянам России и других национальностей», что ведет «не к союзу всех народов, а к продолжению

- 548

прежней вражды, к резне, угнетению одной национальности другой» . Как подчеркнул автор, во главе этой «группировки» «у нас на Украине находятся Ефремов и частично Грушевский»⁵⁴⁹.

Действительно, по данным переписи, произведенной ВУСПС в апреле 1926 г., национальный состав украинского пролетариата (за исключением безработных и батрачества) был следующим: украинцев - 49,9 %; русских -31,6 %; евреев - 12,8 %; прочих - 5,7 %⁵⁵⁰.

ССЛ

читали - 40,2 %; русском - 91,2 %; еврейском - 7,1 %; прочих - 6,2 % .

После того, как рабочие были признаны украинцами по происхождению, но подвергшимися русификации, вопрос об украинизации пролетариата уже не мог вызвать удивления. Одним из главных сторонников украинизации пролетариата был бывший боротьбист А.Я. Шумский, руководивший Народным комиссариатом просвещения УССР в 1924-1927 гг., сменивший на этом посту также бывшего боротьбиста Г.Ф. Гринько. Следует заметить, что в системе просвещения оказалось немало их бывших коллег по партии - А. Полоцкий,

CCO

А. Приходько, Т. Махно, С. Крига, Н. Калюжный и др. На апрельском пленуме ЦК КП(б)У 1925 г. Шумский, делая доклад «Об украинизации», отметил «уклон в сторону украинизации, главным образом, советского аппарата, соприкасающегося с селом, и низового сельского просвещения, оставляя почти незатронутыми украинизацией партийную жизнь, партийный аппарат и жизнь рабочих организаций»⁵⁵⁴. «Я считаю, - заявил Шумский, - что пролетариат может быть приобщен к украинской общественно-культурной жизни и может и должен занять в ней руководящую роль...»⁵⁵⁵.

Активный сторонник украинизации, Шумский был недоволен ее темпами. Он считал, что генеральный секретарь КП(б)У уделяет этому вопросу незаслуженно мало внимания, придает украинизации формальный характер. Особую озабоченность Шумского вызывала роль пролетариата УССР в решении национального вопроса. Он отстаивал необходимость украинизации пролетариата: «Имея полную возможность обеспечивать свои культурные запросы по-русски, русские рабочие должны в то же время принимать активное участие и в украинском общественнокультурном строительстве»⁵⁵⁶.

Весной 1926 г. вопрос об украинизации вновь обсуждался ЦК КП(б)У: срок украинизации госучреждений, намеченный на 1 января 1926 г., истек, но запланированных целей достичь не удалось, и необходимо было выработать план дальнейших действий. 19 марта в Харькове состоялось заседание Политбюро, обсуждавшее предварительные итоги

557

украинизации . Доклад делал Затонский. 2 апреля украинское Политбюро вновь обратилось к этой проблеме. Итогом стало решение «перевести «Коммунист» на украинский язык не позднее 1 июня, «Пролетарий» решено было «превратить в популярный рабочий орган ЦК и ВУСПС на русском языке», а секретариату ЦК к осени внести «практическое предложение об издании популярной рабочей газеты на украинском

558

языке» .

Эти заседания показали, что единого мнения по поводу дальнейшей украинизации нет. Каганович был против принудительной украинизации пролетариата, что вызывало яростные возражения Шумского⁵⁵⁹. На заседаниях шла острая дискуссия по поводу дальнейших путей украинизации. Каганович подчеркивал: «Мы не можем насильственно украинизировать русских рабочих». Украинское политбюро 2 апреля единогласно утвердило это положение. Шумский не соглашался: он считал, что эта формулировка окажет негативное воздействие на политику украинизации⁵⁶⁰.

Накал страстей был очень велик, сказывалась и личная неприязнь между Кагановичем и Шумским. 2 апреля отдельным пунктом повестки дня значилось «О заявлении тов. Шумского, в связи с речью тов.

Сталин решил сыграть роль «третейского судьи», и направил 26 апреля 1926 г. письмо «Л.М. Кагановичу и другим членам политбюро ЦК КП(б)У». Московскому генсеку не было резона тасовать политбюро, в роли главы украинской парторганизации ему был необходим именно лично преданный Каганович. Это обстоятельство сыграло решающую роль в судьбе Шумского.

Сталин подверг резкой критике его позицию, особенно требование украинизировать пролетариат. «Нельзя заставитъ русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком - украинский, - писал Сталин, - Это противоречит принципу свободного развития национальностей»⁵⁶⁶.

Заслуживает особого внимания сталинская оценка ситуации на Украине как состояние «все более и более реальной» опасности⁵⁶⁸. Сталин предупреждал членов политбюро ЦК КП(б)У, что увлекаться украинизацией нельзя и что она должна носить прежде всего большевистский, советский характер. «Прав т. Шумский, утверждая, что руководящая верхушка на Украине... должна стать украинской. Но он ошибается в темпе. ... Он забывает, что чисто украинских кадров не

569

хватает пока для этого дела» .

Говоря об опасности, Сталин имел в виду прежде всего творчество Хвылевого с его лозунгом «Геть від Москви». Приговор Шумскому и Хвылевому был вынесен Сталиным окончательно и бесповоротно. «Тов. Шумский не понимает, - писал он, - что овладеть новым движением на

Украине за украинскую культуру возможно лишь борясь с крайностями тов. Хвылевого в рядах коммунистов. Тов. Шумский не понимает, что только в борьбе с такими крайностями можно превратить подымающуюся украинскую культуру и украинскую общественность в культуру и

570

общественность советскую» .

Шумский счел необходимым разъяснить свою позицию на состоявшихся 12 и 15 мая 1926 г., через три недели после появления упомянутого письма, заседаниях Политбюро ЦК КП(б)У. Отстаивая свою точку зрения на необходимость углубления украинизации, нарком просвещения коснулся главным образом трех моментов: положение украинцев в компартии, вопрос об украинизации пролетариата и творчество Хвылевого. «У нас был недавно съезд партии, и там никто даже не говорил на украинском языке», - возмущался Шумский. «А почему они не выступали? - задавал он вопрос и тут же отвечал на него, - Потому, что они в партии забиты, загнаны и составляют меньшинство даже арифметическое, не говоря уже о влиянии. Потому, что в партии господствует русский коммунист, с подозрительностью и недружелюбием,

571

чтобы не сказать крепче, относящийся к коммунисту-украинцу» .

Горячность Шумского не могла не вызвать негодования его коллег по партийной верхушке, большинство из которых были русскими по происхождению или пользовались в быту исключительно русским языком. Причем последним досталось по первое число. «Господствует, - негодовал Шумский, - опираясь на презренный, шкурнический тип малоросса, который во все исторические эпохи был одинаково беспринципнолицемерен, рабски двоедушен и предательски подхалимен. Он сейчас щеголяет своим лже-интернационализмом, бравирует своим безразличным отношением ко всему украинскому и готов всегда оплевать его (может, иногда и по-украински), если это дает возможность выслужиться и

572

получить теплое местечко» .

Основной вывод Шумского был категоричен: «наша партия должна

573

стать украинской по языку и по культуре» . Возмущение оратора вызвало и отношение украинских большевиков к коммунистам - выходцам из других партий. Может ли «этот бывший боротьбист когда-нибудь избавиться от этого своего рода волчьего билета, каким является в настоящем его пребывание в прошлом в рядах украинской компартии (имеется в виду Украинская коммунистическая партия (боротьбистов). - Е.Б.), и что нужно для того, чтобы это - его революционное прошлое - не являлось какой-то каиновой печатью, мешающей ему быть полноправным

574

гражданином в партии ».

В ответ на это заявление Шумского Каганович признал, что «отдельные факты в отношении затирания “бывших” имеются, этого оспаривать нельзя. Партия с этими извращениями борется и будет бороться, но нельзя, как это делает тов. Шумский, доказывать, будто это у

575

нас такая общая система в партии» .

Невзирая на критику Сталина, Шумский продолжал отстаивать необходимость украинизиации пролетариата. «...У нас получается смычка интеллигенции с крестьянскими массами, а не пролетариата с крестьянством», - негодовал он, прекрасно отдавая себе отчет в том, какое положение может занять украинская интеллигенция благодаря проводимой компартией кампании по коренизации. Выход из создавшейся ситуации Шумский видел в приобщении пролетариата к украинскому языку и культуре: «Имея полную возможность обеспечивать свои культурные запросы по-русски, русские рабочие должны в то же время принимать активное участие и в украинском общественно-культурном строительстве»⁵⁷⁶.

Нарком просвещения принялся защищать и Хвылевого: «Нельзя же, говоря о Хвылевом, написавшем целые трактаты по вопросам литературы и искусства, выхватывать один отрывок из его произведений, одну лишь часть и по ней судить... Чем иначе объяснить, как не юношеским задором, такую логику, как “Росія самостійна? Самостійна. Ну, так i Україна

C₁₁

самостійна”» .

Шумский не учел, что в позиции Хвылевого отчетливо просматривались отголоски недавней дискуссии о роли национальных республик в Союзе ССР, когда многие украинские коммунисты отстаивали большую самостоятельность Украины. Сепаратистские же устремления ряда украинских партийных лидеров вызывали серьезную озабоченность Москвы. Еще свежи были воспоминания о «конфедерализме» Раковского.

Думается, высказывания Шумского в защиту Хвылевого принесли обоим больше вреда, нежели пользы. Каганович не мог не насторожиться, памятуя о жесткой позиции Сталина, стремившегося не допустить расширения полномочий республиканских органов власти. Каганович сформулировал три задачи национальной политики в УССР: 1) укрепление украинской государственности как составной части СССР, привлечения широких масс коренного населения к государственному и хозяйственному строительству, приближение государственного аппарата к массам; 2) развитие культурного строительства; 3) сохранение за партией руководства процессом украинизации. Все должны были понять, что национальное движение для коммунистов было не самоцелью. «Нужно добиться того, — отмечал Каганович, — чтобы каждый член партии подходил к национальной культуре с точки зрения классовой, а не с точки зрения единственной национальной культуры, которая является не

578

марксистским, не ленинским подходом» .

В конце заседания В. Чубарь подчеркнул необходимость единства сил в ЦК. Он считал, что генеральный секретарь ЦК КП(б)У должен остаться на своем месте: «Сталин недавно сказал мне и Григорию Ивановичу (Петровскому - Е.Б.), что из разговора с Шумским понял, что Каганович нас обижает. Я сказал, что я лично никаких полномочий

Шумскому не давал выступать перед Сталиным» . После заседания Политбюро украинские коммунисты составили ответ генеральному секретарю ЦК ВКП(б). Они писали: «...нельзя отрицать ... того, что несмотря на несомненный перелом в отношении широких партийных масс к украинизации, - мы еще далеко не изжили здесь настроений инерции и косности, в значительной мере связанных с остатками антагонизмов периода острой гражданской войны, принимавшей в отдельных случаях, в

580

силу специфических особенностей Украины, национальную окраску» . «Инерция» и «косность» Шумского выражались в том, как «понимать украинскую культуру». Шумский «солидаризировался» в этом вопросе с Хвылевым (впоследствии, когда разгорелась борьба с «хвылевизмом» и «национал-уклонизмом», эти фамилии очень часто соседствовали).

В письме подчеркивалось, что расхождения членов Политбюро с Шумским «имеются в том, как понимать украинскую культуру (он... солидаризируется фактически с тов. Хвылевым), как относиться к украинизации русской части пролетариата, и, наконец, кого считать украинским работником (иначе говоря, чьими руками должно строить

coi

КП(б)У и УССР)» . Члены Политбюро подчеркнули, что они высказываются «против насильственной украинизации русских

СОЛ

рабочих» .

Члены Политбюро ЦК КП(б)У прекрасно отдавали себе отчет в возможных последствиях «ошибок Шумского». В условиях ожесточенной внутрипартийной борьбы в центре, опасаясь обвинений в создании очередного «уклона» или оппозиции, они решительно отмежевались от «эсеровского прошлого» наркома просвещения: «...Наше расхождение с т. Шумским по вопросу о вовлечении украинских работников заключается в том, что тов. Шумский и его единомышленники часто склонны понимать под украинскими работниками только украинцев по национальности и то не всех, а фактически - людей, имеющих стаж пребывания в национал- социалистических партиях (так в тексте. - Е.Б.) в прошлом, да и то лишь в

583

том случае, если эти люди разделяют... ошибки тов. Шумского...»

Через несколько дней после вышеупомянутых заседаний политбюро, 22 мая 1926 г., Шумский решил лично встретиться и побеседовать с Кагановичем. Он передал свою просьбу через секретаря и настоял на

584

встрече, хотя Каганович и пытался избежать разговора . Шумский, видимо, понял, что сложившаяся ситуация может иметь для него неблагоприятные последствия: вмешался и внешнеполитический фактор - 12-14 мая 1926 г. к власти в Польше в результате государственного переворота пришел к власти Ю. Пилсудский. Шумский покаялся Кагановичу в том, что по отношению к нему «перегнул палку» и спросил, что нужно сделать для того, чтобы «исчерпать весь инцидент».

Как отметил Каганович в своей записке членам Политбюро по поводу состоявшейся беседы, «тов. Шумский тут же сослался на пример с т. Раковским, с которым он имел резкий инцидент и потом с ним сработался, сказал, что он может и со мной сработаться... Лично он против

585

меня ничего не имеет» . Каганович, в свою очередь, предъявил Шумскому ряд требований, в частности, настаивал на необходимости выступить «против позиции Хвылевого» и согласиться с недопустимостью насильственной украинизации русских рабочих. Шумский вынужден был согласиться с предъявленными ему требованиями⁵⁸⁶.

Ю.И. Шаповал справедливо отмечает, что именно письмо Сталина послужило толчком к развертыванию Кагановичем кампании против

587

«национал-уклонизма» , причем Шумский выставлялся главой целой «опасной группы». Каганович вспоминал: «В процессе борьбы со взглядами Хвылевого... вскрылось, что среди части бывших боротьбистов и других бывших социал-националистстких партий во главе с Шумским сложилась опасная группа национал-уклонизма, с которой парторганизация большевиков Украины во главе со своим ЦК КП(б)У

588

повела решительную борьбу» .

На состоявшемся в июне 1926 г. пленуме ЦК КП(б)У Каганович особо подчеркнул приоритет классового принципа. Хотя «Украина должна служить образцом и примером разрешения пролетариатом проблемы национального освобождения угнетенных масс», тем не менее «основной нашей задачей является строительство социализма и укрепление диктатуры рабочего класса...» Поэтому «само собой разумеется», что

589

национальный вопрос подчинен «этим двум основным задачам» . Глава украинских коммунистов брал пример со Сталина: отвечая на ХІІ съезде РКП(б) «одной группе товарищей», «слишком раздувшим национальный вопрос», последний также настаивал на приоритете социального вопроса перед национальным⁵⁹⁰.

В вопросе украинизации Каганович придерживался осторожной позиции, постоянно противопоставляя великорусскому шовинисту украинского националиста, а русскому коммунисту, не понимающему необходимости украинизации, - Хвылевого, которого «губит утеря классового подхода». При этом он предупреждал украинских большевиков об опасности «внутренней драки по национальному вопросу».

Так же осторожно глава КП(б)У решал вопрос о старых и новых большевистских кадрах. «Всякую возможность выдвигать свежих, здоровых, ведущих правильную линию украинских работников мы будем использовать... Но мы имеем и попытку выступить против действительно старых большевистских кадров, при помощи которых строилась большевистская партия, на которых зиждилась ленинская партия»⁵⁹¹. В этой позиции Кагановича отчетливо проглядывает манера его «друга и соратника» Сталина, предпочитавшего разыгрывать перед партией роль «золотой середины» в преддверии разгрома соперников.

Шумский пытался возражать, объяснить свою позицию. «Уже больше года идет горячая дискуссия о путях развития украинской литературы, а по сути, целого общественно-культурного процесса, - настаивал Шумский. - Молодежь борется за прояснение перспектив этого процесса... Партия, которая живет русской культурой и проводит свое внутреннюю жизнь на русском языке, стоит в стороне и не принимает активного творческого участия в этом процессе. ... Спросим себя честно и открыто: а много ли старых партийцев, кадровиков выучили за этот год украинский язык, познакомились с историей Украины, украинской

592

культурой? Я не одного имени не могу назвать» . Шумский пытался защитить и позицию Хвылевого, но делал это весьма своеобразно. С одной стороны, он признал выступление писателя «политически опасным», но в то же время выразил уверенность, что «Хвылевой хочет строить социализм», но «сделал много ошибок»⁵⁹³.

Позиция Шумского подверглась беспощадной критике. Особо ожесточенный спор вызвал вопрос о бывших боротьбистах. На закрытой части заседания пленума 6 июня 1926 г. Н.А. Скрыпник от лица большинства ЦК утверждал, что «бывшие боротьбисты - незалежники- укаписты - вошли в партию (большевиков. - Е.Б.), отказавшись от своих прежних ошибочных позиций», и настаивал на включение данного тезиса в резолюцию пленума. Шумский настаивал на том, что «ошибок в партии боротьбистов не было и что ее отличие от партии большевиков было лишь в постановке национального вопроса». Однако под давлением большинства ЦК он вынужден был согласиться, что «ошибки имели место», но безуспешно продолжал настаивать на нецелесообразности

594

упоминания о них в резолюции .

От Шумского требовали открытого признания ошибок, поскольку своими действиями тот поставил «под удар политбюро, центральный комитет, всю партийную организацию Украины». Нарком просвещения сначала пытался доказать, что ему было «чрезвычайно трудно работать», причем ответственность за это он возлагал на генерального секретаря КП(б)У. В конце концов Шумский был вынужден заявить, что его предложение снять Кагановича являлось ошибочным, и предложил выразить ему доверие⁵⁹⁵. В конце концов, пленум подтвердил полномочия политбюро и генерального секретаря ЦК КП(б)У Кагановича, выразив им

596

«полное политическое и товарищеское доверие» .

Таким образом, на пленуме был затронут вопрос и об отношении к действующему партийному руководству, и об отношении к украинским и русским кадрам. Кроме того, Скрыпник попытался сформулировать и позицию в отношении пролетариата: «Темп украинизации мы должны регулировать в зависимости от того, где мы ее проводим: среди той части рабочего класса, которая складывается из пролетариев-русских, или среди той части рабочего класса, что говорит на смешанном полуукраинском языке. Партия ставит себе вопрос об украинизации полурусифицированных рабочих. Вместе с тем мы обязаны твердо сказать, что не будет проводиться никакой принудительной украинизации в отношении русской части рабочего класса и вообще русских рабочих и крестьян. Тут стоит вопрос агитации, переубеждения рабочих, что им

обязательно нужно знать украинский язык..... Города, что были до этого

времени русскими, объективно придут к тому, что они станут

597

украинскими» .

Обсуждавшаяся партийным руководством УССР проблема национального облика рабочего класса не получила своего логического разрешения. От «административно-принудительных» методов «приобщения к украинской культуре» было решено перейти к методам «административно-добровольным», рассчитывая на то, что бурное экономическое развитие, ставшее возможным благодаря большевистской индустриализации, так или иначе приведет к изменению национального облика рабочего класса и городского населения Украины.

Конфликт с Шумским, которого поддерживали его бывшие товарищи

598

по партии боротьбистов - П.К. Солодуб и Г.Ф. Гринько , происходил в период обострения борьбы Сталина с оппозицией Троцкого, Зиновьева и Каменева. Сталин, поддерживая Кагановича, провел последнего в июле в 1926 г. кандидатом в члены политбюро ЦК ВКП(б). В ноябре в 1926 г. Гринько перевели в Москву на должность заместителя председателя Г осплана СССР, а Яловой и Хвылевой были освобождены от обязанностей редакторов журнала «Червоний шлях». Главным редактором журнала стал Затонский.

Одновременно началось давление на Шумского. 16 ноября в 1926 г. на стол Кагановичу легла справка секретаря парткома Наркомпроса Украины А. Кириченко, в которой говорилось о непосещении Шумским коллегий Наркомпроса и неуплате им партийных взносов⁵⁹⁹. Шумский стал отступать. 25 ноября, выступая перед коммунистами своего наркомата, он заявил, что Хвылевой встал на сторону украинского националистического лагеря. В декабре Шумский неоднократно посылал Кагановичу варианты своей критики Хвылевого⁶⁰⁰. Однако всякий раз партийный лидер Украины оставался недоволен, возвращал текст и требовал его доработки, настаивая на том, что нарком просвещения должен публично заявить о своих ошибках. Наконец, 18 декабря Шумский не выдержал: «Должен откровенно сказать, Лазарь Моисеевич, что в общем Ваши поправки произвели на меня гнетущее впечатление отношения ко мне, как к чужому и чуждому для ЦК человеку. Хотя я все сделал на июньском пленуме для того, чтобы покончить с трениями, какие имели место до этого пленума и ни в чем принципиально не расхожусь с ЦК»⁶⁰¹.

В первом номере журнала «Більшовик України» за 1927 год появилась статья Шумского «Идеологическая борьба в украинском культурном процессе», в которой речь шла о литературной дискуссии и позиции Хвылевого. Автор признал, что Хвылевой «в полемике и поиске путей развития украинской культуры неожиданно стал на сторону украинского националистического лагеря и своей формулой «от Москвы к Европе» дал ему политический лозунг»⁶⁰². После статьи Шумского была помещена статья Скрыпника «Хвылевизм или шумскизм» с примечанием: «редакция целиком согласна с критикой статьи т. Шумского, которую приводит т. Скрыпник»⁶⁰³. «Нет, тов. Шумский, вам не удастся прикрыть хвылевистские непартийные уклоны, которые даже сами ваплитовцы признали уклоном от классовой пролетарской линии, линии интернационализма»⁶⁰⁴, - негодовал Скрыпник . По сути Шумский целиком согласен с линией Хвылевого, утверждал Скрыпник, «он лишь против его утрированных заостренных формулировок»⁶⁰⁵.

Любопытно, что Каганович в полемике с Шумским занял осторожную позицию. Это не удивительно, принимая во внимание большой резонанс, который получили события на Украине. При этом следует учитывать не только выступления Ю. Ларина. Оппозиция внутри партии большевиков обращала особое внимание на перегибы украинизации в УССР. Критиковали национальную политику КП(б)У также известные оппозиционеры Г.Е. Зиновьев и В.А. Ваганян. Весьма характерно заявление Зиновьева о том, что украинизация «льет воду на мельницу петлюровцев», что вызвало взрыв негодования украинских сторонников Сталина⁶⁰⁶.

Ваганян же в 1927 г. издал работу «О национальной культуре», в которой дал ее оценку с точки зрения классового подхода. Он писал, что национальная культура «появилась только в момент появления буржуазии» и служит для того, «чтобы через ее посредство сделать идеи господствующего класса господствующей идеей народа, идеей всей нации»⁶⁰⁷. С точки зрения Ваганяна, основной особенностью национальной

культуры является национальное замыкание, самоограничение, самодовление. Следовательно, «борьба с национальной культурой... является одним из необходимых этапов борьбы с национализмом, с национальной замкнутостью и исключительностью, с заскорузлостью и национальным партикуляризмом»⁶⁰⁸. Национальная культура, по Ваганяну, противостоит интернациональной культуре на национальных языках, и отсюда следует «негативная задача» борьбы с национальной культурой и «позитивная» - создание интернациональной культуры на национальных языках⁶⁰⁹.

В своей работе Ваганян касался и ситуации на Украине. Особенно его беспокоила «нынешняя ориентация национальной украинской интеллигенции на галицийско-украинскую речь», что означает «самую несомненную попытку оторвать нарождающуюся интернациональную культуру украинского пролетариата от родственной по идеологии культуры великорусского рабочего класса»⁶¹⁰. Ваганян понимал, что причиной этой тенденции являлось «желание поскорее и решительнее отделить, обособить, выделить и специфизировать украинский язык от великорусского»⁶¹¹. Он выступал против повсеместного похода на русский язык («который ведется теперь с особым рвением во всех автономиях и республиках»⁶¹²), поскольку русский язык «есть межнациональный язык нашего Союза», и поход против него - это поход против «нашего общего хозяйства.., против нашей партийной политики»⁶¹³.

Учитывая сложность ситуации вокруг политики по национальному вопросу, Каганович действовал сообразно с рекомендациями Сталина и решил выбить почву у сторонников оппозиции. Резкой критике подверглась работа Наркомата просвещения УССР. Каганович фактически обвинял Шумского в ущемлении прав нацменьшинств. Например, в Одессе, «в которой из 9700 учеников, находящихся в школах, 3100 являются украинцами, 3156 русскими и 2926 евреями», все школы были украинизированы. Шумский попытался возразить: «Украинизированы с тем, чтобы перевести их потом в другие школы». На это Каганович резонно заметил: «Так вы бы раньше перевели в другие школы, а потом уже украинизировали школы. Нельзя же лишать детей возможности обучаться на своем языке»⁶¹⁴.

Весьма серьезным было обвинение Шумского в «утере классового подхода». В вину ему ставились некоторые учебные пособия, выпущенные украинским Наркомпросом. «Конечно, детям не следует преподавать глубокие научные анализы, но нужно, чтобы то, что преподается детям, было строго выдержано и соответствовало нашему коммунистическому миросозерцанию», - настаивал генеральный секретарь КП(б)У. Так, например, в пособии О. Курыло по начальной грамматике украинского языка «ни одного слова нет о деятелях партии, о Ленине, о советском правительстве»; в пособии по истории украинской литературы А.К. Дорошкевича «излагается содержание дискуссии, которая у нас была недавно по вопросам литературы», но совершенно не освещается позиция июньского пленума, осудившего творчество Хвылевого⁶¹⁵. Вывод из всего этого был очевиден: все достижения украинизации являются результатом «серьезнейшей работы всей нашей партии», и «меньше всего в этом заслуга Наркомпроса, который не сумел охватить и руководить этим процессом, шедшим мимо Наркомпроса»⁶¹⁶.

2 февраля 1927 г. состоялось заседание украинского Политбюро, заслушавшее доклад Шумского «Народное просвещение, политическое просвещение и культурно-просветительская работа в массах». Политбюро отметило « недостаточное руководство со стороны НКПроса процессом культурного роста страны», «неправильность линии НКПса в основных вопросах национальной политики и уклон от линии партии», «недостаточное и бессистемное руководство НКПсом украинизацией даже в количественном отношении, не говоря уже о качестве»⁶¹⁷. На этом же заседании Шумский был освобожден от обязанностей наркома просвещения.

По-видимому, заседание выдалось бурным. Как утверждал Шумский, он докладывал, «что пребывание украинца партийца под постоянным подозрением в национализме в атмосфере недоверия ... лишает его всякого авторитета перед беспартийными, парализует его боеспособность в борьбе с украинским национализмом делает его пассивным и приводит его к тому, что он забивается в угол и молчит. Либо порождает другое болезненное явление, создает тип коммуниста., который в погоне за завоеванием доверия в русотяпски настроенной части партии доходит до головотяпства и садизма в борьбе с украинским национализмом (что только увеличивает национализм), изолируется от общественнокультурного украинского процесса и не только губит возможности коммунистического влияния на этот процесс и таким образом перестает быть полезным для партии, а даже просто становится вредным»⁶¹⁸.

Пытаясь дискредитировать Шумского как главу Наркомпроса, Каганович на объединенном пленуме ЦК и ЦКК КП(б)У в феврале-марте 1927 г. заявил, что комиссариат просвещения «дошел до невероятного развала». Каганович особо отметил, что поддержка Шумским Хвылевого является недопустимой, поскольку последний - «выразитель мелкобуржуазного влияния» в партии. Впрочем, как всегда, лидер украинских коммунистов «уравновесил» это заявление выпадом в сторону «русского шовинизма Ларина»⁶¹⁹.

Каганович подчеркнул, что «тов. Шумский своим главным лозунгом выдвигает дерусификацию, а что это означает? Дерусификация означает забыть русский язык, перестать быть русским, перестать читать и заниматься русской культурой, а мы говорим - будь русским, занимайся этой культурой, читай книжки по-русски и т.д., и т.д., но украинизируйся»⁶²⁰. «Я думаю, что так могут поступать только люди, которые ставят интересы своей “парламентской” политики выше деловой работы по руководству крупнейшим и важнейшим наркоматом, только люди, для которых игра в дискуссию дороже крупнейших, важнейших задач нашего строительства», - с пафосом восклицал генсек. И продолжал, уже обращаясь к новому наркому просвещения: «Я думаю, что тов. Скрыпник наконец упорядочит работу Наркомпроса, там очень длительное время руководитель почти не работал»⁶²¹.

Решением пленума Шумский был отправлен в распоряжение ЦК ВКП(б) в Москву, что послужило причиной осложнения в отношениях между ВКП(б) и Коммунистической партии Западной Украины (КПЗУ). На мартовском пленуме ЦК КП(б)У 1927 г. член ЦК КПЗУ К.А. Саврич (Максимович) заявил, что не видит принципиального расхождения Шумского с линией ЦК КП(б)У и поэтому не согласен с решениями об отзыве Шумского с Украины. К тому же, подчеркнул Максимович, нельзя упускать из виду и то, что Шумский с первых дней революции был одним из активных руководителей борьбы против украинского национализма за власть рабочих и крестьян на Украине, что к нему приковано внимание не только партии, но и «целой страны по обеим сторонам границы». Отъезд Шумского с Украины, по мнению Максимовича, мог быть «использовано националистическими кругами с целью дезориентации» и вербовки «неустойчивых элементов под флаг фашизма УНДО - Пилсудского»⁶²².

Расширенный пленум ЦК КПЗУ, который состоялся в том же месяце, в своем постановлении хотя и признал последние постановления ЦК КП(б)У «в целом правильными», однако столь же правильным расценил и выступление на пленуме ЦК КП(б)У Максимовича, поскольку счел, что это выступление нельзя рассматривать как несогласующееся с линией КП(б)У в национальном вопросе: Максимович высказал только свою точку зрения на целесообразность отъезда Шумского из УССР⁶²³. Большинство западноукраинских коммунистов во главе с Васильковым, Турянским,

Максимовичем сочли действия ЦК КП(б)У отклонением от ленинской линии в национальном вопросе, которая была намечена XII съездом РКП(б). Эти «отклонения» выразились в торможении темпов украинизации, недооценке значения украинизации пролетариата, формализме, кампании против «бывших» (боротьбистов и укапистов), а также таких лучших представителей украинских коммунистов, как Шумский и Гринько. Все это расценивалось как ослабление украинизационной политики и усиление влияния великодержавного и националистического уклонов в партии⁶²⁴.

На этой почве в 1927 г. и произошел первый конфликт между руководством КПЗУ и КП(б)У, переросший в идеологическую кампанию и приведший к расколу в КПЗУ. 14 мая 1927 г. Политбюро ЦК КП(б)У обсудило сложившуюся ситуацию. Н.А. Скрыпник предложил обратиться в Коминтерн: «Коммунистический Интернационал обязан обратить внимание на то, что происходило на территории Коммунистической Украины»⁶²⁵. Скрыпника волновали появившиеся статьи в зарубежной печати (немецкой, польской, украинской) о том, что «ведется борьба Москвы против Украины, что откомандирование тов. Шумского с Украины означает поход Москвы против Украины»⁶²⁶. Г.И. Петровский также высказал опасение, что «дело, связанное с тов. Шумским, при том остром международном положении, которое грозит нам военной схваткой, нашими врагами в других странах могут быть использованы... против нас»: «.представьте себе положение на случай войны по всей польской границе в Галиции и других местах, коммунисты будут настроены против нас. это в высшей степени опасно для интересов мировой революции и для нашей страны»⁶²⁷.

16 мая 1927 г. ЦК КП(б)У приняло резолюцию «о позиции ЦК КПЗУ в национальном вопросе». В этом документе подчеркивалось, что «ЦК КП(б)У все время ставит себе целью давать товарищескую идейную и

гГЛ O

всяческую материальную помощь КПЗУ» . В том числе ЦК КП(б)У указывал на «крайнюю необходимость усилить работу среди рабочих для устранения возможного отрыва от пролетарской базы», указывал также на «угрозу обратного влияния ...мелкого мещанства на нестойкие и невыдержанные в идейном отношении элементы самой КПЗУ». Отказавшись отмежеваться «от мелкобуржуазного националистического уклона т. Максимовича», пленум ЦК КПЗУ тем самым «оказывает идейную помощь этим националистическим уклонам», «становится сам на путь того уклона, и таким путем образовывается единый фронт националистического уклона в области украинского национального вопроса»⁶²⁹. ЦК КП(б)У, говорилось в резолюции, сочло необходимым обратиться к Коминтерну.

3-8 июня 1927 г. состоялся пленум ЦК КП(б)У, на котором были рассмотрены проблемы национального строительства на Украине, позиция Шумского и линия ЦК КПЗУ. На пленуме Скрыпник заявил: «Даже в 1926 году.., когда Шумский резко противопоставил свои заявления линии партии, нам удалось совместной работой, долгой товарищеской работой в комиссиях прийти к такой резолюции, к которой мог присоединиться т. Шумский. Однако это не удалось. Были попытки найти пути группового противопоставления внутри партии КП(б)У со стороны т. Шумского. Они не нашла никаких последствий внутри нашей партии. . Не найти себе почвы на Украине в рядах нашей партии, т. Шумский попробовал найти себе почву за пределами нашей партии в рядах другой коммунистической организации, ища себе поддержку со стороны коммунистической партии Западной Украины»⁶³⁰. Пленумом ЦК КП(б)У был принят ряд документов: заявление ЦК КП(б)У в исполком Коминтерна, в котором речь шла об опасности украинского националистического уклона в рядах КП(б)У; резолюцию «О линии национальной политики КПЗУ; обращение к ЦК КПЗУ.

Нажим на западноукраинских коммунистов принес свои плоды. На состоявшемся этим же летом IV съезде Коммунистической партии Польши (КПП) делегация КПЗУ выступила с заявлением, в котором признало, что «выступление представителя ЦК КПЗУ, кандидата в члены ЦК КП(б)У тов. Максимовича на пленуме ЦК КП(б)У, выражавшее сомнение в целесообразности перемещения тов. Шумского за пределы Украины, по существу является прикрытием националистических уклонов тов. Шумского»⁶³¹. Делегация подчеркнула, что «самым решительным образом осуждает выступление т. Максимовича».

Давление, оказываемое на коммунистов Западной Украины, привело к конфликтам в КПЗУ и, в конечном счете, к ее расколу. Часть членов ЦК КПЗУ решила отмежеваться от так называемого «большинства». В КП(б)У были направлены письма от обеих сторон со взаимными обвинениями. 4 ноября 1927 г. в Политбюро ЦК КП(б)У поступило заявление «меньшинства» с разъяснением своей позиции по отношению к остальной части западноукраинских коммунистов: «Товарищи из большинства ...констатировали, что национальная «ошибка» не имела никакого влияния на партию. Как в действительности состояло дело, можно представить на нескольких примерах. Так, «член секретариата ЦК КПЗУ Гавзнер так агитировал своих товарищей: «Украинизация? Что за украинизация, где украинизация, какая может быть украинизация, если Президент Украины Петровский не знает украинского языка, если 20 ячеек в Одессе высказались за украинизацию оперы, а одна за русскую, . национальная политика КП(б)У такая же, как при царизме. Что за уклон? Какой уклон? Уклона не была и нет, а что поссорился еврей Каганович с украинцем Шумским, то украинцу обязаны были приписать уклон...»⁶³².

«Большинство» также решило высказаться. В Политбюро ЦК КПП и ЦК КП(б)У 16 ноября 1927 г. поступило письмо от Р.В. Турянского. Узнав, что «тт. Александер и Сухий клевещут на руководство КПЗУ в недопустимой для всякого честного коммуниста форме, и не имея возможности созвать по этому делу специальное заседание политбюро ЦК КПЗУ», Турянский заявил: «1. Считаю недопустимым явлением, чтобы за спиной политбюро ЦК КПЗУ меньшинство тенденциозно и фальшиво информировало КП(б)У о делах КПЗУ, собирая в свой арсенал «доказательства и аргументы» - всякие легенды вроде высказываний тов. Гевзнера об Одесской опере и еврея Кагановича, который вышвырнул украинца Шумского и т.д. - я с возмущением отвергаю, как обыкновенную клевету.

2. Утверждаю, что в письме меньшинства ЦК КПЗУ нет ни одного упрека, который опирался бы на факты, а сознательная фальсификация действительного положения вещей»⁶³³. Турянский просил «прекратить демагогию и поклепы меньшинства на ЦК КПЗУ»⁶³⁴.

Через несколько дней, 25 ноября, политбюро ЦК КП(б)У вновь решило обсудить ситуацию, сложившуюся в западноукраинской компартии. Скрыпник предлагал «выправить» ситуацию, исключив из КПЗУ Максимовича, Василькова и Турянского, «чтобы обеспечить действительное руководство» и «устранить нетвердые элементы»⁶³⁵. Политбюро в Харькове приняло решение «немедленно снять тов. Василькова совсем с работы в КПЗУ и даже в Коминтерне, а также снять с работы в КПЗУ тов. Турянского. Что касается тов. Максимовича - категорически запретить ему иметь какую-либо связь с ЦК КПЗУ, считая необходимым, чтобы ЦК КПЗУ исключило тов. Максимовича из состава ЦК»⁶³⁶. Состоявшийся в феврале 1928 года IX пленум ИККИ охарактеризовал группу Василькова - Турянского как выражающую «политические настроения верхушки мелкой буржуазии, кулачества и мелкобуржуазной националистической интеллигенции»⁶³⁷.

Тем временем кампания против «шумскизма» набирала обороты. На пленуме ЦК КП(б)У 12-16 марта 1928 г., обсудившим раскол КПЗУ,

Каганович заявил, что сила Шумского - «это сила куркульства и

638

мещанства, глубоко враждебных нам элементов» . 18 марта 1928 г. Шумский, вместе с Гринько и Максимовичем, подписал письмо в редакцию «Правды», в котором осуждался раскол КПЗУ. В письме говорилось: «У каждого из нас были и есть некоторые разногласия с ЦК КП(б)У в области практического проведения национальной политики на Украине. Но мы решительно отвергаем наличие таких разногласий, которые давали хотя бы малейшее оправдание расколу или поднятой теперь группой Василькова - Турянского недопустимой кампании против политической линии КП(б)У в национальном вопросе»⁶³⁹.

Однако это Шумскому не помогло, разоблачительная кампания продолжалась. Письмо от 18 марта не опубликовали. Началась долгая история с внесением «редакционных поправок»⁶⁴⁰. В июне 1928 г. Шумский даже обратился к Бухарину как главному редактору газеты «Правда» и попытался высказать свое несогласие с последними изменениями. Если я подпишусь под присланным текстом, писал Шумский, то это будет означать, что «я признаю правильным весь тот устный и письменный поток шельмования моего партийного имени, который с благословения ЦК КП(б)У ширится по Украине»⁶⁴¹. Однако «каяться» Шумскому пришлось не раз. Так, 19 декабря 1929 г. он направил заявление в ИККИ, ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б)У с признанием ошибочной его позиции в вопросе украинизации⁶⁴².

Однако прощать Шумского украинское руководство не собиралось. 21 апреля 1928 г. Каганович писал Сталину и Молотову о своем твердом убеждении в том, что «Шумский, Гринько, Максимович являются фактически их (т.е. «Васильковского, Турянского и К°» - Е.Б.) Политбюро, который руководит ими отсюда»⁶⁴³. Как бы не старался Шумский осудить раскол КПЗУ, его позиция в отношении темпов и направления политики украинизации стала причиной конфликтной ситуации. Раскол КПЗУ в 1927-1929 гг. ослабил ее влияние на Западной Украине. Следующий кризис КПЗУ произошел в 1933 г. и связан с разногласиями, возникшими в отношении коллективизации и свертывания украинизации. В 1938 г. КПЗУ по решению Коминтерна прекратила свое существование.

Как мы видим, А.Я. Шумский предпринял попытку активизировать процессы украинизации в республике в благоприятный для этого период: назначенный на пост генерального секретаря ЦК КП(б)У Л.М. Каганович не склонен был продолжать выжидательную политику Э.И. Квиринга и сразу же продемонстрировал свою готовность жестко выполнять указания XII съезда. Однако Каганович хорошо понимал, что административный нажим можно применять далеко не ко всем слоям общества: принуждение чиновников не могло иметь столь неблагоприятных для власти последствий, как это могло быть при принудительной украинизации социальной опоры партии - рабочего класса. Шумский же в своем стремлении ускорить процессы украинизации не только критиковал темпы коренизации партийного и советского аппаратов, но и желал распространить их на русские пролетарские слои населения, не считаясь с тем, что активные действия украинизаторов вызывали у них недовольство. Сталинское же руководство при определении темпов политики украинизации вынуждено было учитывать и реакцию населения самой УССР, и реакцию своих оппонентов внутри партии, и реакцию различных политических сил вне Советского Союза, прежде всего в Восточной Г алиции.