3. «Семантические перфективы» НСВ
Непрототипическими можно считать глаголы НСВ, не способные обозначать актуальный процесс и не сочетающиеся с показателями незамкнутой длительности типа долго, два часа, а также с фазовыми глаголами.
Эти функциональные свойства рассматриваемых глаголов НСВ (в полном объеме или частично) могут определяться их лексической семантикой, отражающей характер обозначаемого действия. Ю. С. Маслов показал, что такая неполнота функций глаголов НСВ связана с выражением действий, совершаемых в один прием и неразложимых на составные части (например, разбиваться), а также с выражением «скачкообразного», «точечного перехода к новому качеству» (ср. находить, нельзя сказать *долго находил книгу, *начал находить книгу) [Маслов 1948]. Ю. Д. Апресян расширил класс «моментальных» глаголов, выделив в нем десять групп [Апресян 1995: 219-237]. Моментальные глаголы выражают скачкообразный «переход к результирующему положению вещей», мгновенное возникновение результата, который не накапливается постепенно. Хотя в семантике глагола может отражаться подготовительная фаза действия, она не равна самому действию, поэтому, являясь слабым элементом значения, при толковании представлена не в основной, ассертивной, его части, а в периферийной, в экспозиции. Например, подготовительной фазой действия найти – находить является искать, аналогично носить – подготовительная фаза действия износить – изнашивать [Апресян 1995: 233-237].
В русском языке имеется еще одна относительно небольшая группа глаголов НСВ, которые отвечают основным функциональным критериям выделения моментальных глаголов, при этом сам характер обозначаемых действий в реальности не создает предпосылок для языковых проявлений моментальности. Это вторичные имперфективы, входящие в видовые тройки, типа съедать, прочитывать, вырастать. С. Иванчев такие производные глаголы НСВ назвал «семантическими перфективами» – по семантическим и сочетаемостным свойствам они ближе к СВ, чем НСВ, так как не имеют конкретно-процессного и процессно-длитель-ного значения и не сочетаются с показателями незамкнутой длительности, с фазовыми глаголами [Иванчев 1971: 48; 1973].
Кроме того, конкретно-процессное значение в русском языке не могут иметь и другие глаголы НСВ, образуемые с различной сте'пенью регулярности от целого ряда префиксальных глаголов СВ. Это глаголы, выражающие (а) достижение конечной пространственной границы движения, ср. прийти – приходить, добежать – добегать (до сада); (б) нежелательный результат, связанный, как правило, с продолжительностью и интенсивностью действия, ср. отсидеть (ногу) – отсиживать; (в) оценку результата действия при его соотнесении с определенной нормой: пережарить – пережаривать, недоварить – недоваривать и др. Глаголы НСВ типа добегать, приходить, отсиживать (ногу), недоваривать, пережаривать, не имеющие конкретно-процессного значения, употребляются в основном в неограниченно-кратном значении и в настоящем историческом. Будучи по семантике очень близкими мотивирующим глаголам СВ, данные глаголы НСВ тем не менее функционально практически никогда не пересекаются с ними: вторичные имперфективы выступают именно в тех типах контекста, где СВ невозможен.
Особенно много «семантических перфективов» НСВ в болгарском языке, для которого характерна регулярность вторичной имперфективации независимо от значения приставки, ср. направим, написвам, поседявам, заплаквам (вторичные имперфективы от глаголов сделать, написать, поседеть, заплакать). Данные глаголы НСВ не сочетаются с фазовыми глаголами и показателями незамкнутой длительности [Иванчев 1971: 49]. Широкое распространение «семантических перфективов» НСВ в болгарском языке – это своего рода «плата» за высокую степень грамматикализации категории вида и регулярности видообразования, когда вторичный глагол НСВ образуется независимо от лексического и словообразовательного значения исходного глагола СВ. В чешском языке в этой области «лексика сильнее грамматики»: образование имперфектива в большой степени зависит от лексического значения приставки, в частности, от глаголов СВ с чисто результативными или временными приставками дальнейшая аспектуальная деривация, как правило, невозможна.
Русский язык в этой области занимает промежуточное положение между болгарским и чешским языками: имперфективация не столь регулярна, как в болгарском, но значительно продуктивнее, чем в чешском и словацком языках. Образование и семантика вторичных имперфективов системно связаны со степенью функциональной активности СВ и НСВ. Функциональные границы НСВ в русском языке шире, чем в ряде других славянских языков, в силу большей аспектуальной немаркированности русского НСВ. В чешском, словацком, сербском, словенском языках большей функциональной активностью характеризуется СВ, широко употребляющийся, наряду с НСВ, в тех типах контекста, где в русском и болгарском господствует НСВ: в настоящем историческом, при обозначении кратных действий, в конструкциях с отрицанием. Так, в чешском языке в этих типах контекста возможно употребление обоих видов, т. е. нейтрализация видового противопоставления, в отличие от русского языка, носит не обязательный, а факультативный характер. Поэтому в чешском языке нет необходимости в регулярном образовании вторичных имперфективов. При этом на фоне возможного СВ глаголы НСВ в чешском языке в названных типах контекста во многих случаях выражают длительно-процессное восприятие действия [Петрухина 1998]. Кроме того, в чешском языке нет непроцессных вторичных имперфективов: они либо вообще не образуются (jist – snist – 0, есть – съесть – съедать; učit se – naučit se – 0, учить [стихи] – выучить -выучивать; lečit – vylečit – 0, лечить – вылечить – вылечивать), либо имеют полный набор частных значений, включая конкретно-процессное (например, глаголы движения с приставками při-, do-).