§ 37. Перфект и результатив
В русском языке имеется несколько форм, способных выполнять функцию перфекта, т. е. совмещения «двух временных планов – предшествующего и последующего» и выражения «наличного результата» [Маслов 1987: 195].
Это сложное аспектуально-временное значение, помимо форм прошедшего времени СВ (и, реже, НСВ), может быть выражено также аналитической конструкцией с кратким страдательным причастием (типа окно открыто). Обе формы используются для выражения результирующего состояния, служащего характеристикой субъекта, ср.: Взглянул Петр Степаныч и едва узнал свою ненаглядную – похудела, побледнела, глаза до красноты наплаканы (П. И. Мельников-Печерский).А. А. Шахматов (1864-1920) рассматривал конструкции типа окно открыто как перфект [Шахматов 2001: 489]. Ю. С. Маслов подчеркивал двойственность семантики данной формы, которая может выступать в двух вариантах – как акциональный перфект пассива и как статальный перфект, или результатив [Маслов 2004: 54]. Первый выражает в аналитической форме страдательного залога результативное событие, второй – результирующее состояние. Семантические различия между акциональным перфектом и результативом могут быть объективированы при помощи сочетаемости. Результатив, в отличие от акциональ-ного пассива, может сочетаться с показателями незамкнутой длительности (типа долго, надолго, два часа, неделю), несмотря на то что результа-тивы образуются в основном от глаголов СВ (поэтому Ю. С. Маслов рассматривал результатив «как особый перфектный вид») [ТРК 1983: 44]. Ср. сочетаемость результатива с показателями длительности действия: Недавно поймали мирного черкеса, выстрелившего в солдата. Он оправдывался тем, что ружье его слишком долго было заряжено (А. С. Пушкин). Всего сорок пять минут был включен телескоп, а подготовка к эксперименту потребовала восьми часов (примеры Ю. П. Князева [ТРК 1983: 152]).
Результатив в художественных произведениях употребляется в описаниях статических ситуаций, на фоне которых разворачивается сюжет, как, например, во вводных ремарках пьесы А.
П. Чехова «Иванов»: Сад в имении Иванова. Слева фасад дома с террасой. Одно окно открыто. Перед террасой широкая полукруглая площадка, от которой в сад, прямо и вправо, идут аллеи. На правой стороне садовые диванчики и столики. На одном из последних горит лампа. Вечереет.Таким образом, в русском языке краткое страдательное причастие в зависимости от контекста может участвовать в образовании нескольких аналитических перфектных форм, совпадающих по форме, но различающихся значением и сочетаемостью, – форм страдательного залога (пассива) и результатива. Но в реальных текстах (в основном научных и публицистических) различие между пассивным перфектом и результативом (статальным перфектом) выражено не так четко. В следующем отрывке (из рецензии Е. Ермолина на повесть О. Славниковой «Бессмертный. Повесть о настоящем человеке») данные формы в условиях повторной дескрипции (пересказе и анализе содержания повести) благодаря своей аспектуально-временной неоднозначности передают и событийную линию (перфект пассива), и наличное состояние семьи, о которой идет речь в повести (результатив). Общим же эффектом от употребления данных перфектных неличных форм глагола выступает ощущение актуальности описываемых событий и состояний для читателя. Ср.: Но главный секрет этой прозы в том, что написана (перфект пассива) она в общем-то ради другого. Описание общественных процессов, ритуалов политической жизни, в том числе пред- и послевыборной кухни, для Славниковой -только средство. А цель ее, если угодно, – человек. Цель ее – повествование о странствиях заблудших и изнемогающих душ. Читателю предложены (перфект пассива) нетривиальные наблюдения антропологического свойства. ... Полностью разорваны (результатив) внутрисемейные связи. Семья застигнута (перфект пассива) в момент тяжелой внутренней патологии и едва ли не полного духовного распада. Все обречены (результатив) на фальшь. Не врет только Алексей Афанасьевич. Это он -"настоящий человек" из подзаголовка, полного грустноватой иронии. Хотя не только, наверное, иронии. Да, Алексей Афанасьевич в романе просто лишен (результатив) способности продуцировать обманы. Однако автором он представлен (перфект пассива) как уникальный экземпляр человеческого рода: он и прежде никогда не испытывал необходимости в самообмане («Новый мир». №11. 2001).