3.2. Текстообразующая роль порядка слов в синтаксической сегментации

Долгое время рассмотрение синтаксической проблематики концен­трировалось преимущественно вокруг такой единицы, как изолированное

предложение и его части. Однако задачи синтаксиса не исчерпываются про­блематикой изолированных предложений, а выходят за ее пределы.

Разделяя это мнение, Золотова Г. А. отмечает, что такой подход отнюдь не снижает роли предложения, которое является основной единицей речи. Но именно в составе сложного синтаксического целого предложение получает определенное экспрессивное и логическое значение и интонационно-мелодическое звучание [Золотова 1954: 88]. Предложение необходимо рас­сматривать в качестве части целого текста, его звена, его композиционно-синтаксической ячейки. По мнению автора, без анализа текстового аспекта функционирования предложения композиционно-синтаксические представ­ления о порядке слов были бы суженными и односторонними.

При стилистическом анализе текста Найда Ю.А. также выходит за рам­ки отдельных предложений. Автор отмечает, что компетентный переводчик должен обладать пониманием более объемистых речевых структур [Найда 1970: 11].

Солганик Г.Я. не сужает определение предложения только как к пре­дельной целостной единице речевого общения: «Если исходить из такого по­нимания предложения, то, например, порядок слов в русском предложении представляется свободным.

Следовательно, если рассматривать предложение не только как едини­цу речевого общения, но и как элемент контекста, то становится очевидной диалектическая природа предложения. Оно одновременно является и само­стоятельным независимым синтаксическим элементом, и компонентом сложного речевого единства. На наш взгляд, помимо семантического фактора в вопросе о связи между самостоятельными предложениями приобретает структурный фактор, то есть соотнесенность структур, объединяющих в микроконтекст предложения. При исследовании проблемы места и роли са­мостоятельного предложения в развернутой речи наряду с такими моментами изучения предложения как вопрос о его структуре, коммуникативной нагруз­ке его членов, законченности и незаконченности прежде всего необходимо рассматривать вопрос о связях этого предложения с внешней средой, т.е. с окружающими его предложениями и о влиянии этих внешних связей на внутреннюю структуру предложения.

Предложение может выполнять функции проспективной и ретроспек­тивной связи. Под проспективной связью мы понимаем связь данного пред­ложения с последующими предложениями текста, под ретроспективной свя­зью - связь с предыдущими предложениями текста:

И тут-то для всех троих начинается драма (А.Иванов. Повесть о не­сбывшейся любви).

Но все это было лишь началом великой борьбы, развертыванием сил перед главными событиями девятнадцатого года (А.Толстой. Хождение по мукам).

Кроме того, для изучения порядка следования сегментов важен учет характера тех пропозиций и пресуппозиций, которые они эксплицируют или имплицируют на различных ярусах синтаксиса с целью полноценной реали­зации иллокутивной функции. В формальной и смысловой организации тек­ста особую роль играют конструкции со значениями обусловленности [Леде­нев 2001: 57].

Людей не было. Птиц не слышно. [..Ничто не тревожило пустынной тишины] (В.Астафьев. Пастух и пастушка).

Ночь. Темь. Ни огонька, ни звезды. [Группами по пятнадцать-двадцать человек мы стоим ...на краю аэродрома в ожидании сигнала уле­тать] (А.Кожевников. Воздушный десант).

На западе полыхало зарево, беспрерывно ухала земля, по облакам ша­рили тугие столбы света прожекторов, вдали беззвучно раскрашивали чер­ное небо трассирующие строчки пулеметных очередей (М.Колосов. Три кру­га войны).

Как известно, любое высказывание должно нести в себе информацию, которая является новой по отношению к уже известной. Причем «эта «новиз­на» не абсолютна - может быть высказано давно всем известное, однако «но­визна» такого высказывания может заключаться в формировании основы коммуникации, привлечении внимания собеседников к определенному тема­тическому пласту, задании основы для «выравнивания» языковой компетен­ции собеседников и т.п.» [там же: 144]. Следовательно, даже в номинативных высказываниях имплицитно или эксплицитно содержится информация, кото­рой должен обладать рецепиент для восприятия нового. При рассмотрении изолированного предложения исследователи не принимают во внимание те конструкции в тексте, которые содержат необходимый пресуппозициональ-ный фон, без которого информация не будет являться адекватной.

Таким образом, если рассматривать вышеприведенные высказывания в качестве составляющего элемента текстовой структуры, то становится оче­видным факт их структурно-семантической связанности и обусловленности с контекстом. Они могут выступать в роли факторов, обусловливающих собы­тие части текста. Так, первый пример мы можем преобразовать в конгруэнт­ную детерминантную конструкцию, развернув его либо в сложноподчинен­ное предложение: Ничто не тревожило пустынной тишины, так как людей не было, птиц не слышно, либо в бессоюзное предложение: Ничто не тре­вожило пустынной тишины: людей не было, птиц не слышно.

Подобные высказывания могут рассматриваться и как компоненты структуры, способствующие формированию у адресата необходимых пред­ставлений о ситуации. Таким образом, словопорядок, функционирующий в последних двух фрагментах, определяет должное, с точки зрения говоряще­го, восприятие участником коммуникации событий или явлений. Рассматри­ваемые высказывания несут отдельную пропозицию, но вследствие тенден­ции к интонационному и грамматическому обособлению, они обособляются в простое предложение или компонент сложного. Другими словами, порядок следования синтаксических сегментов может создавать пресуппозициональ-ный фон.

Наличие инверсии в ряде последовательных предложений может не служить ремовыделению, а определяться задачами ритмичности звучания. Актуальное членение подобных предложений не зависит от взаимного рас­положения сегментов предикативного ядра, поскольку предикативное ядро либо целиком входит либо в состав темы, либо в состав ремы. Улучшение ритма в подобных высказываниях сопровождается оттенком привычности и постоянства, живости действия:

В середине лета по Десне закипали сенокосы. Перед тем стояла ясная недокучливая теплынь, небо высокое, емкое, и тянули по нему вразброд, не застя солнца, белые округлые облака. Раза два или три над материковым обрывистым убережьем сходились облака в плотную синеву, и оттуда, с хлебных высот, от полужских тесовых деревень неспешно наплывала на луга туча в серебряных окоемках (Е.Носов. Шумит луговая овсяница).

Таким образом, инверсированное расположение синтаксических сег­ментов не влияет на смысл предложений, а способствует большей ритмично­сти звучания (Ср.: ухудшение ритма предложения и отсутствие оттенка при­вычности и постоянства с прямым словорасположением - В середине лета сенокосы закипали по Десне. Перед тем ясная недокучливая теплынь стоя­ла,. ). Приведем аналогичный пример:

Под Маргаритой плыли крыши троллейбусов, автобусов и легковых машин, а по тротуарам, как казалось сверху Маргарите, плыли реки кепок.

Необходимо подчеркнуть, что в последнем предложении вынесение обстоятельства От этих рек в начальную позицию определяется не целью особого выделения, актуализации, а задачей достижения контактной связи (когезии) с соотносимым сегментом предшествующего предложения.

Связь между самостоятельными предложениями определяется как свя­зью между суждениями, так и природой предложения как самостоятельной законченной синтаксической единицы. Порядок синтаксических сегментов может выполнять функцию средства синтаксической связи в сочетании с лексическим, синонимическим и местоименным повторами. По определению Е. А. Покровской, «повтором - экспрессивной синтаксической конструкцией принято называть неоднократное появление в определенном отрезке речи языковой единицы на соответствующем лингвистическом уровне» [Покров­ская 2001: 144]. Это экспрессивное средство уже подвергалось неоднократ­ному описанию в работах В.В. Виноградова, Г.Я. Солганика, А.М. Пешков-ского и других. При этом следует отметить, что порядок следования синтак­сических сегментов, повторяющихся в тексте или выступающих в одинако­вой синтаксической функции, обнаруживает склонность к однообразию. Проиллюстрируем это явление следующими примерами:

Там учили писать, но, думал Алеша, не учили мыслить.

Там учили прекрасной натуре, но студенты со своим жизненным опытом еще не были готовы к открытию прекрасного в этой натуре (там же).

Я освобожу тебя... Я разорву на тебе цепи невинности... Я дам тебе все, что ты придумаешь... (А.Толстой. Хождение по мукам).

И были пироги у нас с капустой, и сидел парикмахер и друг мой, Кирилл Саверьянович, который был в очень веселом расположении... И потом гово­рил про природу жизни и про политику. Он только по праздникам и гово­рил.

И когда заговорил про религию и веру в Вышнего творца... И сказал это от горечи души. И сказал, что очень горько давать образование де­тям...

Тогда и жить легко. Тогда и в дождь солнце светит. Тогда и в мороз розы цветут (Л.Фролов. Сватовство).

Рядом мама. Рядом друзья по академии. Рядом незнакомые члены ко­манды (С.Баруздин. Само собой).

В приведенных фрагментах текста представлена параллельная связь между предложениями, выраженная анафорическим повтором, т.е. повторе­нием одного и того же слова в начале последовательно расположенных пред­ложений. Последующие же примеры характеризуются цепной связью, кото­рая, по словам Г.Я. Солганика, «заключается в повторении, развертывании части структуры, какого-либо члена предыдущего предложения в последую­щем» [Солганик 1991: 42]:

Тот повернулся и подал старику руку. Рука у секретаря маленькая, су­хая, горячая (А.Блинов. Счастья не ищут в одиночку).

Поживали мы тихо и незаметно, и потом вдруг пошло и пошло. Та­ким ужасным ходом пошло, как завертелось. (И.Шмелев. Человек из рес­торана).

А вообще в нашей работе много было приятного. Приятно крошить молотом бетонные фундаменты под станками в цехе... (В.Семин. Плотина).

Исходя из позиций теории изофункциональности, если рассматривать развертываемую часть предшествующего предложения в качестве детерми-ната, а предыдущее предложение в роли детерминанта, то цепная связь до­пускает возможность ретроспективы простого предложения посредством его свертывания. Проиллюстрируем это явление следующими примерами:

Из круговерти снега возникла и покатилась на траншею темная масса людей. С кашлем, криками и визгом ринулась она в траншею, провалилась, завязла, закопошилась в ней (В.Астафьев. Пастух и пастушка).

В данном высказывании связь между простыми предложениями - цеп­ная: содержание первого предложения воспроизводится в следующем при помощи местоимения она. Во втором предложении посредством инверсии актуализируются обстоятельства образа действия (с кашлем, криками и виз­гом), вынесенные в препозицию по отношению к сказуемому.

Если мы свернем второе предложение, то получим следующее выска­зывание:

Из круговерти снега возникла и покатилась на траншею темная масса людей, которая с кашлем, криками и визгом ринулась в траншею, провали­лась, завязла, закопошилась в ней.

Смысл предложения не изменился. Однако авторский вариант характе­ризуется большей выразительностью высказывания в целом. Это определяет­ся, на наш взгляд, начальной позицией актуализированного обстоятельства, семантико-стилистическое акцентирование которого скрадывается во втором примере (при том же инверсированном словопорядке в придаточном пред­ложении). Приведем для иллюстрации еще один пример:

Две недели кипела в лугах жаркая неуемная работа. Начиналась она с рассветом (Е.Носов. Шумит луговая овсяница).

Словопорядок второго предложения инверсирован, компоненты акту­ального членения расположены дистантно: ремой предложения является на­чиналась с рассветом, а темой - она. Такой порядок следования компонентов актуального членения определяет особую выразительность высказывания и актуализацию обстоятельства времени с рассветом. Свернув второе предло­жение, получим следующее высказывание:

Две недели кипела в лугах жаркая неуемная работа, которая начина­лась с рассветом.

Смысл этой конструкции остался прежним. Тем не менее, иллокутив­ная функция этих двух высказываний различна: цель первого высказывания заключается в акцентировании момента начала работы; второй же предло­женный вариант воспринимается как стилистически нейтральный, сообщает­ся о событии как таковом уже без прежней актуализации.

Роль порядка синтаксических сегментов как выразителя связанности текста во многих случаях может быть выявлена только в макроконтексте. В языке существуют различные способы для выражения различных синтакси­ческих связей и отношений, которые образуются между предложениями связного текста: 1) лексический повтор, когда одно и то же слово повторяет­ся в предшествующем и в последующем предложениях; 2) синонимический повтор, при котором в последующем предложении употребляется слово, си­нонимичное слову предшествующего предложения; 3) местоименный повтор, когда в последующем предложении употребляется местоимение вместо слова из предыдущего предложения:

Лишь над заречными лугами лежала белая рыхлая полоса - след летя­щего в неведомой высоте самолета. Полоса тянулась от самого горизонта. Там она была широкой и редкой, а ближе к городу суживалась, густела. И на самом ее острие розово блестела игла - самолет (А.Блинов. Счастья не ищут в одиночку).

Жизнь мудра. Она лечит и вылечивает (там же).

Деловито жужжа, вспыхивая крыльями на солнце, полосами тянули пчелы, оседая на распустившиеся деревья. Ивы гудели и шевелились от пчел. (В.Астафьев. Пастух и пастушка).

В данной работе мы остановимся на художественно-стилистических функциях повтора, характерных для прозы последней половины XX века. Так, у многих авторов этого периода проявляется тенденция развертывания текста, основанного на ассоциативном принципе мышления, где повтор явля­ется ярким экспрессивным синтаксическим средством реализации этого принципа. Посредством повтора одного и того же слова в различном синтаг­матическом окружении создаются ассоциации, связанные разными значе­ниями слова. Вследствие этого особо акцентируются, актуализируются раз­ные семы значения одного слова. Очень показателен в этом отношении фрагмент романа В.Астафьева:

Ракеты, много ракет взмывало в небо. В коротком, полощущем свете проблесками возникали лоскутья боя, и в столпотворении этом то сближа­лись, то проваливались во тьму, зияющую за огнем, тени людей, табуны лю­дей, кучи людей, закрученных водоворотом боя.

Вдруг возникало на миг черное лицо с ощеренными белыми зубами, и снеговая пороша в свете делалась черной, пахла порохом. Ею секло лицо, за­бивало горло, и черная злоба, черная ненависть, черная кровь задушили, зали­ли все вокруг: ночь, снег, землю, время и пространство (В.Астафьев. Пастух и пастушка).

Этот фрагмент изобилует повторами нескольких словоформ (ракеты, возникали, люди, черный), которые становятся ключевыми, привлекают вни­мание адресата и обусловливают явную экспрессию фрагмента текста. Важно подчеркнуть, что в некоторых повторяющихся словах выступают на первый план имплицируемые ранее значения, т. е. актуализируются разные семы од­ного и то же значения слова. Так, словоформа черный, функционируя в раз­ном синтагматическом окружении, реализует разные семы значения. Доми­нирующее значение этого слова «цвет окраски» представлен в конструкции снеговая пороша в свете делалась черной. Пресуппозицией же этого значе­ния выступают различные семы, которые в дальнейшем контексте актуали­зируются: черное лицо - «грязное», черная злоба, черная ненависть - «силь­ная», черная кровь - «темная, багровая».

Иллокутивной функцией подобных высказываний является семантиче­ское акцентирование повторяющегося слова, вовлечение адресата в атмосфе­ру описываемой ситуации:

Девушка исполняла свою работу. И всем надо было ее исполнять, пре­одолевая себя и ту расслабленность, которую давала передышка, расслаб­ленность, особенно опасную в ночном бою, на разорванном и ломаном уча­стке фронта (В.Астафьев. Пастух и пастушка).

И, выговорив эти жестокие слова, он вдруг испытал злорадное чувст­во, как будто он отомстил - отомстил прежде всего своей судьбе - бог весть за что, быть может за то, что она перестала его радовать (Г. Березко. Вечер воспоминаний).

Над большаком висело тугое, душное облако пыли: пыль тянулась за каждой встречной машиной, пыль, несмотря на поднятые стекла, забива­лась внутрь (Г.Брянцев. Конец осиного гнезда).

Молчали партизаны. Молчали белые. Все молчали (С.Залыгин. Соленая Падь).

- Эх, да не про то я... - Семен отвернулся. - Вот то-то, что не про то, а я про то самое (А.Толстой. Хождение по мукам).

Довольно часто нарушение словорасположения определяется необхо­димостью экономии языковых средств в стилистически и коммуникативно усеченных высказываниях:

- Куда собралась?

- В театр. Не могу я в театр? (И.Шмелев. Человек из ресторана).

В первой реплике диалога имплицировано подлежащее ты. Тем са­мым внимание собеседника акцентируется на эксплицитно выраженном ком­поненте. Во второй реплике диалога эксплицитно реализована только актуа­лизированная синтаксема в театр, тогда как предикативная часть, репрезен­тирующая пресуппозицию я собралась имплицирована. Во втором предло­жении этой реплики также имплицирован компонент - пойти. Следователь­но, порядок расположения элементов зависит от оценки коммуникантом па­раметров ситуации общения, что находит выражение в предоставленной со­беседнику возможности самостоятельного восстановления всех компонентов высказывания. Такое имплицирование информации возможно в случае зна­ния адресатом возможностей рецепиента к восстановлению необходимого и достаточного для успешности коммуникации объема информации. При от­сутствии такой возможности, говорящий прибегает к экспликации фоновых сведений: - Куда ты собралась? - Я собралась в театр. Разве я не могу пойти в театр?

Порядок расположения слов и элементов высказывания может быть также обусловлен стилистической оформленностью и уровнем межличност­ных отношений собеседников. Показательны в этом отношении примеры на русском и английском языках, приведенные Ю.Ю. Леденевым [Леденев 2001: 93]:

1) «Would you be pleased to go to the theatre tonight with me?» - «No, I am awfully sorry, because I am busy tonight».

2) «D'you wanna go to the theatre?» - «Sorry, I'm busy tonight».

3) «What about the theatre tonight?» - «See, I'm busy».

1) «Вы пойдете сегодня с нами в театр?» - «Нет, к сожалению, я не мо- гу. У меня дела».

2) «В театр пойдешь?» - «Нет, дела».

3) «В театр?» - «Дела!»

Исследователь подчеркивает, что «импликация здесь зависит от степе­ни обратной связи и уровня осведомленности собеседников о компетенции друг друга. В этих примерах заметна взаимоадаптация в процессе коммуни­кации - диалог типа «Ну чего, может, в театр?» - «К сожалению, не могу себе позволить, так как у меня сегодня много дел» на первый взгляд, являет собой пример стилистического несоответствия, однако является фактом не­распознавания коммуникантом лингвистической компетенции собеседника» [там же: 93].

Можно сделать вывод, что порядок синтаксических сегментов служит средством реализации коммуникативного задания на основании двух факто­ров. Первым фактором является ситуация исходного смыслового фона, т.е. пресуппозиция, формальная выраженность которой необязательна; вторым -ситуация актуальной информации.

По справедливому замечанию И.Ю. Ступиной, текст «представляет со­бой упорядоченную совокупность высказываний, объединенных общим коммуникативным заданием, отражающую фрагмент внеязыковой действи­тельности» [Ступина 1988: 97-98]. Актуальное членение является одним из факторов, обеспечивающих упорядочение высказываний в тексте путем рас­пределения в тексте исходной информации, составляющей его информаци­онный фон, а также при введении новых сведений о неизвестных адресату элементах действительности или при сообщении новых сведении об извест­ных. Общепризнанно, что актуальное членение обусловлено разницей в сте­пени информационного наполнения компонентов высказывания: менее на­сыщенные, тематические компоненты несут основную коммуникативную на­грузку, обеспечивая связность текста; рематические компоненты, представ­ляющие собой информационные центры высказываний, рассматриваются как коммуникативно инертные. Доказательством информативной ненасыщенно­сти тем является обеспечение связности текста посредством ряда их экспли­цитно выраженных замещений.

Тем не менее, в последнее время складывается иная точка зрения по данному вопросу. В частности, Г.А. Золотова признает, что организация и упорядочение высказываний в тексте происходит не только посредством их тематического сцепления, но и в силу того, что они объединяются общно­стью смысла, общностью информации отдельных высказываний [Золотова

1981: 37].

Взаимодействие рем в тексте объясняется тем, что организация фраг­ментов текста зависит от потребности автора выразить некую ситуацию, ко­торая при передаче ее языковыми средствами приобретает две характеристи­ки: цельность и расчлененность [Арутюнова 1976: 284-285]. Цельность пред­ставления ситуации обусловлена эмоционально-психической способностью человека передавать и воспринимать как единое целое лишь некоторую часть субстантно-признаковых отношений реальной действительности. Расчленен­ность выражается в выделении информационных центров - субъективно-релевантных предметов, их характеристик и отношений - и носит коммуни­кативный характер.

Следовательно, каждое высказывание вносит в текст некоторую рема­тическую информацию, которая в совокупности превалирует над фоновой, тематической информацией. Однако в конкретном фрагменте текста или в целом тексте реализуется далеко не вся рематическая информация; в них происходят определенные информационные преобразования.

Наиболее ярко текстообразующая функция рематических компонентов представлена в тех фрагментах текста, когда в последовательности высказы­ваний отсутствует эксплицитно выраженная тематическая связь. В этом слу­чае тематические компоненты взаимодействуют посредством логических вы­водов (импликаций), которые содержат рематическую информацию и обра­зуют подтекст, выступающий фоном эксплицитного текста:

В это утро не было ни переклички, ни барабана, ни желудевого кофе. Около полудня в барак вошли солдаты с носилками и вынесли тело Виско-бойникова. Дверь опять была заперта. Заключенные разбрелись по нарам, многие легли. В бараке стало совсем тихо, - дело было ясное: бунт, покуше­ние и - военный суд (А.Толстой. Хождение по мукам).

Сопоставление импликаций всех высказываний данного фрагмента текста дает возможность выявить следующий подтекст, содержащий ремати­ческую информацию: Смерть Вискобойникова привела к нарушению привыч­ного распорядка утра. Всеобщее уныние заключенных было вызвано фактом приближения военного суда.

В приведенном фрагменте наблюдается объединение коммуникатив­ных функций тематических и рематических компонентов; коммуникативная нагрузка распределяется относительно равномерно между этими компонен­тами.

Мы считаем, что текстообразующая функция словопорядка тесно свя­зана со стилистической функцией. Данное утверждение подтверждает тот факт, что, являясь элементом сложного речевого целого, предложение испы­тывает на себе влияние этого сложного речевого единства. Следствием не­подчинения общему замыслу автора может быть выпадение предложения из сложного речевого целого, нарушение стиля. Однако подобное неподчинение может носить умышленный характер с целью выражения функциональных и семантико-экспрессивных оттенков высказывания.