Заключительные замечания

1. Историческая ситуация, сложившаяся в конце XX — начале XXI века, оказывает влияние на язык русского зарубежья. Социальный состав выходцев из России значительно изменился.
   Четвертая волна эмиграции, которую называют экономической, включает большое число лиц, не знающих или почти не знающих язык новой страны. Многие из новоприезжих не берегут русский язык, что было свойственно 1-й волне эмиграции. Не зная достаточно хорошо язык страны обитания, стремясь как можно скорее овладеть им, они включают в русскую речь большое число заимствований, порождая макаронический дискурс («языковую чересполосицу»). Подчеркну, что это касается не всех эмигрантов 4-й волны. В начале этой главы уже было сказано, что среди эмигрантов 4-й волны много людей высокообразованных, они увозят свои библиотеки на русском языке, сохраняют квартиры в России и берегут русский язык.
2. Такое разрушение русской грамматики, как, например, это показано в [Polinsky 1998], у лиц, проживших вне России менее 20 лет, уехавших взрослыми и получивших образование на русском языке, я не встречала. Так, лишь один из моих информантов отличается тем, что вставляет в русскую речь не только имена существительные и реплики-реакции, но и высокочастотные предикатные слова, порождая фразы типа: Я не хочу, чтобы тебе было bad. Я хочу, чтобы тебе было nice. Возможно, что это в его речи род шутки.
3. Отсутствие заботы о чистоте русского языка обнаруживается в том факте, что 4-я волна эмиграции порождает глаголы на -ить, -ать от неукоренившихся заимствований. Выше было отмечено, что старые эмигранты таких глаголов не создавали. Наличие подобных глаголов (драйватъ, юзатъ, инджоить, бил- лать, шпрехатъ, шрайбать и под.), с одной стороны, есть свидетельство порчи русского языка, нарушения его норм, с другой, — однако, оно показывает силу русской грамматической системы, которая интегрирует не только существительные и прилагательные, вовлекая их в систему склонения, но и глаголы, преобразуя иноязычные корни в глагольные основы, пригодные для русского спряжения.
   Показательно, что эмигранты свободно, без ошибок склоняют и спрягают такие слова, как если бы это были исконно русские единицы.
4. Современный период истории не только способствовал возрождению у эмигрантов интереса к русскому языку, но и дал реальные возможности для его укрепления и расширенного применения (встречи с людьми, приезжающими из России, возобновление насильственно прерванных связей с родственниками, друзьями, коллегами по работе, поездки в Россию — служебного характера, в гости, в туристические путешествия, на паломничество и др.). Этот этап истории старая эмиграция называет возвращением к России и русскому языку. Важно подчеркнуть, что происходит не только укрепление русского языка эмигрантов разных волн и поколений, но и некоторое обновление, «осовременивание» речи эмигрантов 1-й волны. Старые эмигранты принимают новое в свой русский, но очень осторожно и вдумчиво.

Приведу для примера реакцию двух эмигранток 1-й волны (второе поколение) на новые для них формулы речевого этикета. Прихожанка русской церкви в Риме замечает: Мы говорим: Здравствуйте! До свидания. Мы не говорили Добрый день! или Добрый вечер! Но это хорошо. Это мне нравится (1997 г.).

М. Р. Гизетти, вдова настоятеля собора в Лос-Анджелесе, которую прихожане именуют матушкой, пишет мне в письме: Всего Вам доброго и хорошего. Я не знаю, почему, но мы всегда желали друзьям всего самого хорошего или наилучшего, а доброго — пришло недавно из России, и я думаю — так лучше (17.12.1999).

5. В конце XX века поток переселенцев из России в некоторые страны (например, в США, Германию, Финляндию) так увеличился, что там образовались большие колонии русских, которые общаются между собой на русском языке. Этим людям язык страны обитания не столь необходим. Это обстоятельство несомненно укрепляет позиции русского языка диаспоры.
6. Интерес к русскому языку живет и среди молодых эмигрантов четвертой волны, попавших в эмиграцию детьми и находящихся вне России немало лет.
   В некоторых странах, например, в США и Скандинавии, считают важным помогать эмигрантам сохранить их родной язык. Организуются специальные занятия для молодежи — практические уроки русского языка, курсы лекций по русской литературе. Так, занятия «Russian for Russian» проводятся в Лос- Анджелесе, в университете UCLA. И что знаменательно: их посещают студенты разных специальностей, не только филологи (см. об этом подробнее: [Kagan, Akishina, Robin 2002; Земская 20026]; ср. также: [Русский +... 2000]).
7. Имеется важная особенность американизмов, заимствуемых эмигрантами. Как правило, многозначные слова используются лишь в одном узком значении, а именно в том, которое требуется для наименования чего-то необходимого для жизни в США. Такие многозначные слова, как transfer (перенос, передача...) в речи эмигрантов употребляются только в значении ‘пересадочный талон на городском транспорте’, traffic (движение, транспорт...) — ‘уличная пробка’, faculty — (способность, дар) — ‘профессора и преподаватели университета’, mall — ‘торговые ряды’.

Таким образом, происходит сужение значения иноязычного слова и его специализация по требованию актуальной социально-экономической ситуации. Можно думать, что значительному числу эмигрантов основное, широкое, общее значение слова даже и неизвестно. Это обстоятельство нуждается в проверке и дальнейшем изучении. По моим наблюдениям, многие русские, живущие в США, знают слово faculty в значении профессора и преподаватели, но им неизвестно, что оно обозначает ‘способность’.

8. Сопоставление заимствований, функционирующих в речи диаспоры и метрополии, демонстрирует большое различие между ними, которое не свидетельствует о различии причин, вызывающих сам процесс заимствования. Сравнение причин заимствования, действующих в метрополии и выявленных Л. П. Крысиным [Крысин 1996], и причин заимствований, действующих в диаспоре и охарактеризованных мной (см. выше), показывает их большое сходство. В языке эмиграции не действует только одна из причин, названных Л. П.
   Крысиным: «наличие в заимствующем языке сложившихся систем терминов» [Там же: 147], под влиянием которых заимствуется необходимое наименование.

Различие в составе заимствуемых слов объясняется резким различием в социально-культурных и материальных условиях жизни в эмиграции и метрополии, что порождает необходимость жителю России адаптироваться к этим новым условиям. Недаром многие, пишущие об эмиграции, используют термин «эмигрантский шок». Я не пользуюсь этим термином, потому что убеждена: далеко не все люди, оказавшиеся в эмиграции, испытывают это состояние. Однако приспосабливаться к новой жизни необходимо всем. Это обстоятельство и объясняет, почему именно такие сферы жизни охватывает заимствованная лексика: это прежде всего финансы, деньги, социальные институты и некоторые другие области; см. также рассмотренные выше тематические группы заимствованных существительных. Но среди заимствований почти не представлена лексика, связанная с явлениями природы или наименованием живот- ного и растительного мира, ибо подавляющее число эмигрантов живет в городах, а не в сельской местности.

9. Необходимо выделить один фактор, благоприятствующий процессу заимствования: наличие в русском языке укоренившегося заимствования, совпадающего по форме с английским словом, имеющим иное значение, важное для эмигрантов. Такие слова не затрудняют эмигранта: они хорошо известны, легко запоминаются и произносятся. Несколько примеров: рента в русском языке «доход от ценных бумаг, недвижимости и т. п.»; англ. rent — «арендная плата», используется как существительное м. р.; госпиталь — русск. «большая больница, преимущественно для военных», англ. hospital -— «больница»; волонтер — «поступивший на военную службу по своему желанию, доброволец»; в английском языке слово volonteer имеет кроме того значение «работающий бесплатно»; резюме — русск. «краткие выводы», в английском языке имеет среди прочих значение «краткие анкетные данные». Отличаются по значению также слова камера, фильм, блок, мол, о чем говорилось выше.

Вот иллюстрации из писем: Хозяйка не имеет права сильно повысить рент Мише, так как он снимает у нее квартиру уже много лет; Формально рент остался на нем...; Она устроилась волонтером, т.

Таким образом, омонимия не препятствует заимствованию, но облегчает его. Аналогичное действие омонимии по отношению к повторной реализации словообразовательной модели отмечено в [Земская 1990; Ермакова 2005].

10. Среди заимствований последних лет имеются американизмы, общие для языка диаспоры и метрополии. К ним относится и конкретная предметная лексика разных тематических групп (джакузи, блейзер, баксы, контейнер с широким значением ‘вместилище’) и лексика, связанная с работой на компьютере (файл, дискета, сервер, провайдер и мн. др.), и слова иной семантики, не представляющей единства (например: бойфренд, weekend, мюсли); см.: [Rathmayr 2002; ср. Pfandl 2002]. Нередко бывает трудно решить, употребляется ли тот или иной американизм в языке метрополии или он живет только в диаспоре. Процесс перехода заимствованной лексики в русский язык идет быстро и охватывает разные слои населения с разной скоростью.

Немалое количество заимствований имеет одинаковое значение в диаспоре и метрополии (например: гамбургер, парковать машину). Однако далеко не все заимствования, существующие в языке диаспоры и метрополии, совпадают по значениям и употреблению. В ряде случаев разница в значении велика и очевидна. Так, в России словом госпиталь называют больницу для военных, а за рубежом (в разных странах: США, Германия, Италия, Франция) — любую больницу. И такое словоупотребление перенимают эмигранты.

Немецкий глагол studieren — обозначает учить, изучать (без обозначения интенсивности процесса); в русском языке штудировать имеет компонент ‘тщательно’, ‘углубленно’; штудируют ученые и те, кто намеревается что-то изучить с научной или другой важной целью. Про школьников говорят, что они учат (реже: изучают) какой-либо предмет, а не штудируют его. Такие слова, как сиви (cv из лат. curriculum vitae), резюме, дэдлайн (последний срок), употребляет чаще молодежь, чем пожилые люди.

Наименование нового для России вида пищи (мюсли), удобного для использования, известно во многих семьях, но, конечно, не всем жителям России. Это скорее пища больших городов, чем деревень.

Важно подчеркнуть следующее: в языке диаспоры используется огромное количество непереводимых заимствований, не употребительных в языке метрополии: train — поезд метро, truck, bus, cash, bill, tax, travel-pass, token, metro- card, и много-много других, важных для повседневной жизни в США, но не являющихся необходимыми для жизни в России, так как у этих слов имеются русские эквиваленты (грузовик, автобус, счет, налог и т. д.).

11. Сопоставление моих материалов с данными, приводимыми в исследовании [Andrews 1998], свидетельствует о том, что наши наблюдения отражают с большой достоверностью не единичные явления, но распространенные факты, присущие речи многих эмигрантов. Расхождения в материалах не многочисленны и объясняются двумя причинами: 1) индивидуальными различиями в способах отбора материала; 2) состав эмигрантов 4-й волны широк и разнообразен в социальном, имущественном и культурном отношении. Можно предположить, что мои информанты менее состоятельные люди. Так, в моих материалах отсутствует слово tip (чаевые), вероятно, потому что мои герои меньше ходят в рестораны и менее знакомы с соответствующей лексикой. По данным лексики видно, что эти люди живут в квартирах, а не в отдельных домах. Они рентуют квартиры, а не покупают дома. Именно поэтому в моих материалах не встретилось слово bid (предложение высокой цены), употребляемое при покупке дома на аукционе.