ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Важность и одновременно трудность установления норм ли- тературнрго языка очевидны. Их значение особенно возросло в наше время, когда русский язык, по предсказанию А. Н. Толстого, стали изучать «по всем меридианам земного шара».
Нет сомнения, что повышение речевой культуры, воспитание истинного языкового вкуса состоит не в слепом следовании затверженным догмам, а в осмыслении объективных закономерностей литературного языка.Объективный характер языковых норм вовсе не означает их фатальной непреложности и невозможности воздействия на общественно-речевую деятельность. Сейчас недостаточно быть хранителем культурной языковой традиции. Необходимо тем или иным образом участвовать в борьбе за совершенствование языка. Ведущая роль в ней, конечно, принадлежит школе, учителям-сло- весникам, закладывающим фундамент правильной литературной речи. Но вмешательство в речевую практику не должно носить характера высокомерного поучительства и произвольного администрирования. Нельзя забывать о том, что по словам Пушкина, «грамматика не предписывает законов языку, но изъясняет и утверждает его обычаи». Между тем, как еще писал Белинский, некоторые грамматисты «хотят сочинять, выдумывать законы языка, а не открывать их, не выводить из духа оного». Следует помнить справедливое высказывание известного русского лингвиста И. А. Бодуэна де Куртенэ: «Быть законодателем, хотя бы только в области языка, очень приятно, и поэтому-то каждый (или, по крайней мере, почти каждый) грамматик практического направления считает себя вправе командовать по этой части. Освободиться от желания издавать подобного рода указы — очень трудно, так что даже у многих из самых светлых и чисто объективных умов сохраняется наклонность перестраивать и поправлять родной язык» (Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию.— М., 1963.— Т. I. — С. 51).
Научно-организованная и результативная языковая политика не должна строиться на основе обманчивого декретирования и самоуверенного наклеивания ярлыков, вроде: «правильно» или «неправильно».
Ее суть состоит в спокойном, обстоятельном и203
благожелательном рассмотрении спорных языковых фактов, в планомерном «подталкивании» речевой практики в направлении общей эволюции литературного языка. Тактика нормализаторской работы в наши дни опирается не столько на дидактические поучения, сколько на аргументированное объяснение происходящих в языке процессов. Объяснить, а не командовать, учить, а не поучать — вот основная линия поведения тех, кто так или иначе связан с установлением и пропагандой норм русского литературного языка. Успех этой работы в значительной мере зависит от повышения общей” культуры, увеличения суммы гуманитарных знаний и расширения лингвистического кругозора.
Современная лингвистическая наука еще не в силах дать долговременный прогноз языковых изменений. Мы не можем с абсолютной достоверностью сформулировать предсказание о поведении каждой конкретной языковой единицы в будущем, поскольку слишком велико количество разнородных факторов, могущих влиять на ее судьбу. Однако некоторые общие и относительные предположения на сравнительно близкий, обозримый период все-таки могут быть сделаны. В сущности, и сейчас научно обоснованная оценка речевых фактов заключает в себе момент предвосхищения, «заглядывания» в их будущее. Изучение истории языка не является самоцелью, оно способствует выявлению основных направлений его эволюции и позволяет в какой-то степени заглянуть в языковое завтра.
Известно, что одна и та же причина при одних и тех же условиях приводит к одинаковым или, во всяком случае, сходным результатам. Поэтому познание устремлений языка невозможно без выяснения причин, породивших его современное состояние. Не случайно историк русского языка А. А. Потебня как-то заметил: «Основной вопрос всякого знания: откуда и, поскольку можно судить по этому, куда мы идем...» (Из записок по русской грамматике.— М., 1968.— Т. III.— С. 5).
Конечно, прогнозирование языкового будущего — дело необычайно трудное и рискованное, а результаты его весьма относительны. Языкознание делает пока еще первые шаги на этом тернистом пути. Но только при таком условии оно перестанет быть лишь исторической и описательной наукой и подобно другим наукам сможет увидеть то, что «временем сокрыто». Только такой подход позволит отличить руду от пустой породы, обеспечить благоразумное отношение к современной речи и даст повод надеяться на то, что потомки не обвинят нас в близорукости и безответственности.