ВВЕДЕНИЕ
Современный этап развития языкознания характеризуется сдвигом научной парадигмы, который заключается в более или менее отчетливом отходе от «системоцентричного» подхода к языковым явлениям, доминировавшего на протяжении последних десятилетий [Рахилина 1989; Алпатов 1993:15—26; Живов, Тимберлейк 1997: 3— 14].
Это влечет за собой существенное переосмысление оснований и целей лингвистического описания. Используя метафорическое выражение Е. В. Рахилиной, можно сказать, что если ранее в лингвистике преобладали «разделительная» постановка задач и стремление к «проведению границ» [Рахилина 1998: 276—277], то теперь безусловно доминирует обратная тенденция.Применительно к проблематике, затрагиваемой в данном исследовании, наиболее существенны в этой связи следующие два аспекта.
Во-первых, это отказ от проведения резких границ между грамматикой и лексикой, что характерно для многих — очень несходных в других отношениях — направлений современной лингвистики. В качестве иллюстрации достаточно упомянуть среди них: разрабатываемую А. В. Бондарко функциональную грамматику, основанную на понятии функционально-семантического поля — «системы разноуровневых средств данного языка (морфологических, синтаксических, словообразовательных, лексических, а также комбинированных — лексико-синтаксических и т. п.), объединенных на основе общности и взаимодействия их функций» [Бондарко 1985: 27]; предложенную Ю. Д. Апресяном идею создания толкового словаря на базе интегрального описания языка, в котором «словарь и грамматика (в широком смысле, т. е. любые типы достаточно общих правил, включая семантические и прагматические) согласованы друг с другом» [Апресян Ю. 1995: 178]; крайне разнообразные по привлекаемому языковому материалу исследования А. Вежбицкой, строящиеся на базе общего для словаря и грамматики языка «семантических примитивов» [Wierzbicka 1980а; 1988; Вежбицкая 1996; 1999]; когнитивный подход Дж.
Лакоф- фа и Р. Лэнгекера и их последователей, одним из основных постулатов которого является признание существования единого механизма, регулирующего функционирование и преобразование языковых единиц разных типов и уровней [Лакофф 1987/2004; Langacker 1987: 9— 96; Леман В. 1992: 127—132; Скребцова 2000: 110; Кустова 2004].Во-вторых, в той или иной мере стирается грань между описательной и типологической лингвистикой, а также между диахронией и синхронией, причем примат последней уже не столь очевиден, как раньше. Так, например, если еще относительно недавно Р. О. Якобсон считал «общеизвестным», что «интерпретация изменений языка предварительно требует точного описания его строя в каждый данный момент развития» [Якобсон 1958/1985: 176; см. также Якобсон 1958/1963: 102—103], то сейчас высказываются и противоположные мнения. Ср. следующее характерное высказывание: «Синхронное описание некоторого этапа в развитии языка (если таковое вообще возможно без обращения к предшествующим этапам) должно предложить такое объяснение существующей на этом этапе многозначности, которое вписывалось бы в типологически достоверный сценарий ее возникновения» [Сибатани 1999: 275].
Следует, однако, заметить, что в подобных суждениях, при всей их справедливости и безусловной привлекательности, содержится некий логический круг, поскольку сами типологические обобщения (кроме совершенно тривиальных) не имеют никакого другого источника, кроме синхронных описаний отдельных языков. Другая проблема состоит в том, что «размывание границ» может привести к фактическому отказу от стремления к точности и проверяемости лингвистических описаний, что, по совершенно справедливому мнению Е. В. Падучевой, должно составлять «непререкаемое кредо» лингвистики [Падучева 2004: 538].
Исходя из сказанного, в данной работе ставится следующая цель: совместить в описании фрагмента русской грамматики эксплицитность основных положений и понятий с типологической достоверностью выводов и требуемым лексической семантикой (и когнитивной, и традиционной) установлением связей между отдельными значениями языковых единиц.
Основным предметом исследования являются степени сравнения, возвратность и взаимность, вид и время, пассив, результатне и перфект. Рассматриваются также значения, выражаемые формами лица, наклонения и — в меньшей степени — числа и падежа.В соответствии с поставленной целью, в работе решались следующие задачи: описать значения отдельных граммем и конструкций различной степени грамматикализации; установить и охарактеризовать типы грамматической многозначности и разновидности семантических связей между отдельными значениями, представленные в проанализированном языковом материале; представить семантический анализ некоторых метаязыковых понятий (результат, статальность, реальность/ирреальность и др.) используемых при описании функционирования грамматических единиц.
Основным материалом для данного исследования послужила выборка примеров из произведений различных жанров XIX — начала XXI века, а также из современных газет и журналов. При написании некоторых разделов использовались также электронные корпусы текстов: Национальный корпус русского языка (www.ruscorpora.ru) и Библиотека Максима Мошкова (www.Lib.Ru).
Исследование построено следующим образом.
В Главе 1 анализируются такие теоретические проблемы, как соотношение грамматических и лексических значений, принципы описания грамматических значений и разновидности семантической деривации граммем. В связи с этим обсуждаются такие вопросы, как принцип обязательности выражения грамматических значений, полисемия и омонимия в лексике и грамматике, соотношение инвариантов и частных значений, сильные и слабые позиции в грамматике, а также рассматриваются отдельные примеры грамматической многозначности, иллюстрирующие ее основные разновидности.
Глава 2 посвящена категории степеней сравнения. Степени сравнения относятся к числу тех категорий, относительно которых нет единства мнений. Предметом дискуссий являются почти все вопросы, касающиеся степеней сравнения в русском языке: объем этой категории и место в ней положительной и превосходной степеней сравнения, семантические соотношения между степенями сравнения и выражаемые ими значения, состав форм каждой из степеней сравнения.
Поэтому в данной главе в той или иной мере затрагиваются все эти проблемы, однако основное внимание уделяется семантическому анализу форм степеней сравнения.В Главе 3 затрагиваются основные вопросы, связанные со значениями возвратности и взаимности и средствами их выражения. В центре внимания находятся следующие проблемы: описание значений, выражаемых возвратными глаголами в русском языке (на фоне аналогичных форм и конструкций в других славянских языках), а также выявление семантических связей между ними; средства выражения взаимного значения в русском языке; возможности использования показателей возвратности в функции показателей взаимности в языках мира.
В Главе 4 рассматриваются отдельные проблемы из обширной проблематики, затрагивающей вид и время: вопросы типологии вида и места, которое занимает русский вид среди видовых систем других европейских языков; значения, выражаемые формами наст, вр.; понятие результата действия и связь с ним конструкций с глаголами, обозначающими речевые действия, и с частицей было\ понятие ста- тальности и основания для классификации статических ситуаций; семантические особенности многоактных глаголов; этапы усвоения видо-временных значений в онтогенезе и особенности употребления видо-временных форм в художественном повествовании.
В Главе 5 основное внимание уделяется конструкциям с причастиями на -н, -т, в связи с чем рассмативаются особенности проявления категории вида в причастиях и деепричастиях; связи между пассивом, перфектом и результативом, видо-временные значения, выражаемые конструкциями русского пассивного перфекта; отношение конструкций с причастиями на -«, -т к переходности/непереходности глагола, аналогичные конструкции в других славянских языках.
В Заключении подводятся итоги исследования и намечаются перспективы дальнейшей работы.
Представленные в данном исследовании взгляды на грамматическую семантику складывались в течение многих лет, поэтому невозможно назвать всех, кто в той или иной мере повлиял на их формирование (отчасти об этом можно судить по количеству ссылок в именном указателе).
Поэтому ограничусь здесь лишь двумя именами. Это, во-первых, Лев Львович Буланин, который и на своих занятиях, и в личных беседах учил критически относиться к тому, что написано в книгах, стремился увлечь своих студентов проблемами языкознания, показывая, как много еще остается нерешенных проблем в грамматике, и при этом участвовал в решении их жизненных вопросов. Во-вторых, это Юрий Сергеевич Маслов, который был руководителем моего диплома под характерным названием «Типология локативных конструкций». Некоторые из возникших при его написании идей нашли отражение и в этой работе.Очень большое значение для меня имела также совместная работа в коллективных исследовательских проектах Института лингвистических исследований РАН (ранее — Ленинградском отделении Института языкознания АН СССР) по типологии результативных, итеративных и реципрокальных конструкций и теории функциональной грамматики. Хочу поблагодарить также моих коллег по филологическому факультету Санкт-Петербургского университета и прежде всего сотрудников кафедры общего языкознания, без поддержки которых эта работа не была бы написана. Другой не менее важный фактор — участие в научных конференциях, которое дало мне возможность познакомиться с многими выдающимися учеными и обсуждать с ними некоторые из предложенных в книге решений. Не могу не упомянуть среди них Школу молодых востоковедов, Зимнюю школу по лингвистической типологии, аспектологический семинар филологического факультета МГУ, а также (the last but not the least) конференции no логическому анализу языка и детской речи.
Хочу также выразить признательность Российскому гуманитарному научному фонду за финансовую поддержку на различных этапах исследования (гранты РГНФ № 00-04-15003 и 01-04-85002 и 07-04- 00232).