Возникновение многозначности
Следующий этап характеризуется существенным расширением референциальных возможностей используемых ребенком форм времени и вида, вследствие чего они перестают соотноситься только с одним определенным типом ситуации.
Таким образом, видо-времен- ные формы претерпевают сдвиг от монофункциональности к полифункциональности. Наиболее важными среди этих инноваций представляются следующие.- Формы наст. вр. НСВ приобретают способность обозначать эмоциональные отношения, предрасположения, привычки и другие устойчивые и постоянные с в о й с т в а, а также многократные ситуации, абстрагированные от непосредственного протекания во времени:
- Миша К.: Я зр ослый и пью к Ъфия; Ялюбл ю всер адии (радио и телевизор) — 2, 3;
- Женя Г.: Этъ 'аху с ипют (Это то, чем щиплют сахар); Д ядя.
Он т Ъза к нам прих 'одит (отвечая на вопрос Кто это? о новом хозяине, приходившем раза 3—4) — 2, 5,25 [Гвоздев 1981: 91];
- Оля М.: Ял юблю в ётей и д ождик л юблю (ветер) — 2, 5, 1; Нам так уюве адике да ют (о гречневой каше) — 2,5,21 [Цейтлин, Елисеева 1998: 120—123].
Существенно при этом, что на этом этапе в речи ребенка один и тот же глагол может использоваться и в актуальном, и в неактуальном значении; ср. глагол плакать в следующих двух примерах:
(164) а. Оля М.: Кто там п ачет? Вот он п акаит (услышав детский плач и увидев потом коляску с младенцем) — 2, 5, 3;
б. С Ка иной дуж у (С Кариной дружу). А с М ишей не дуж у, он всё п ачет — 2, 4,20 [Цейтлин, Елисеева 1998: 122, 121].
- Формы прош. вр. СВ, обозначающие действия с устойчивым фиксированным результатом, начинают использоваться в ситуациях, когда ребенок видит только наличный результат действия, имевшего место когда-то ранее. Такого рода собственно перфектные употребления прош. вр. СВ отличаются от рассматривавшегося выше «репортажного прошедшего» тем, что в этом случае между точкой референции, относящейся к результату действия, и самим действием теперь существует совершенно четкая временная дистанция:
- Миша К.: Б аба у 'е (бабушка уехала) — 1,5\П ana у ё пап о аб оту (Папа уехал на поезде на работу) — 1,6; Миша К.: Где б аба? Мама: Отдыхает. Миша К.: Она ут ала (Она устала) — 1,7;
- Аня С.: Па 'эсил п апа (Повесил папа — говорит, глядя на часы) — 2,1,0; О, бул яфки т о-то цеп иф (Ой, кто-то булавки прицепил — говорит, увидев прикрепленные к бумаге скрепки) — 2, 1,2 [Цейтлин, Елисеева 1998: 8, 9];
- Оля М.: М ама, мае и: cm ёны 'язьные. Кто cm ёну исп аськал? (войдя в подъезд, стены которого имели неприглядный вид) — 2,
2, 3; М ама, у теб я пл атье повал ось (порвалось — о мамином платье с разрезами по бокам) — 2,3,26; Кт о-то азб 'ил бут ыл- ку. Уан 'ил и азб 'ил (говорит, увидев на улице осколки бутылки) — 2, 4, 23 [Цейтлин, Елисеева 1998: 114, 119, 121].
- Другой инновацией, затрагивающей глаголы СВ в целом, является широкое использование различных форм делимитативных глаголов СВ типа попить, поспать, покушать, поиграть, обозначающих действия, не имеющие фиксированного результата. Это свидетельствует о том, что глаголы СВ перестают однозначно ассоциироваться с достижением непосредственного результата действия, приобретая способность выражать помимо этого и более абстрактное значение ограниченности действия внешним пределом:
- Аня С.: Хот ю поп ить (раньше в таких случаях использовала только несовершенный вид) — 2, 3, 20; Егор А.: Папа, мало покушал, макароны хочу покушать[378] — 2, 2, 27; Оля М.: Дав ай
ис е пот аемся (Давай еще покатаемся) — 2, 3, 4; М ожно я в с адике пог аю? (поиграю) — 2, 6, 11 [Цейтлин, Елисеева 1998:
24; 90; 115; 127].
- Последнее, но, возможно, самое важное из рассматриваемых в этом разделе новшеств — появление форм прош. вр. НСВ. Первоначально они образуются от непредельных глаголов и используются, по-видимому, только в различных вариантах непроцессных ретроспективных значений. По данным Н. В. Гагариной, «в подавляющем большинстве» имевшихся в ее распоряжении примеров первые формы прош. вр. употребляются в сочетаний с наречием никогда и служат для выражения «обобщенного отрицания факта» [Гагарина 19976: 121—122]:
- Антон Г.: Я такой чай никогда не пил — 2,7 [Гагарина 1997а: 14]; Женя Г.:ЯсР уицъкъй никад а ни ход ил нъ гар от (Я с Рунечкой никогда не ходил на огород) — 2, 5,20 [Гвоздев 1981: 91].
Впрочем, судя по записям речи Жени Гвоздева, еще раньше формы прош. вр. НСВ начинают использоваться в детской речи для ретроспективного обозначения единичной ситуации. При этом в одних случаях в момент произнесения высказывания сохраняют значимость косвенные эффекты действия, ср. примеры в (171), а других — выражается, судя по всему, только ретроспекция, что в классификациях общефактических значений НСВ относят к «нерезультативным» и «двунаправленным» разновидностям этого значения, ср. примеры в (172):
- Женя Г.: Хад ил вад 'е (Ходил в воде или по воде — отвечая на вопрос Ты где испачкал ноги?) — 2,1,1 [Гвоздев 1981:60]; Мама: Аня, у тебя сопельки? Аня С.: То утъто пл акиля я (потому что плакала я) — 2,2,26 [Цейтлин, Елисеева 1998: 20]; Миша К.: Я ел (а значит есть сейчас не буду); Я спал (а значит укладывать спать не надо) — 2, 3.
- Аня С.: Мама, я хотю бас 'юю бумагу, ты мне давала (играет скомканной бумажкой и просит другую, побольше) — 2, 4, 22; Полоз и, где она лиз яла (осмотрела новую щетку и отдала маме) — 2, 4, 27; Где моя ляля, котоой на дачку ездила? (спрашивает о кукле, с которой ездила на дачу) — 2, 5, 6 [Цейтлин, Елисеева 1998: 26, 27, 123].
С появлением в детской речи первых форм прош. вр. НСВ возникает принципиально новая ситуация: перестает существовать имевшая место до этого однозначная взаимозависимость между временем и видом, когда в прош. вр. употреблялись только формы СВ, а в наст, вр. — только формы НСВ.
Тем не менее, как показывают приведенные выше примеры, меж- ду формами наст и прош. вр. НСВ первоначально нет семантического параллелизма: в наст. вр. глаголы НСВ обозначают длящиеся, а потом и регулярно воспроизводимые ситуации в их серединной фазе, ср. (157), (158), (162)—(164), а в прош. вр. — только непроцессные завершенные ситуации, ср. (170)—(172). Это аспектуальное различие вполне объяснимо. Наст. вр. само по себе предполагает интратерминальное представление обозначаемой ситуации; (см. § 4.2.4), тогда как прош. вр. в единственно возможном в этот период диалогическом режиме, когда оно соотнесено только с моментом речи, допускает лишь ретроспективную интерпретацию: обозначаемое действие или состояние должно предшествовать моменту речи и уже в силу этого должно быть завершенным.