«Внутренняя» комплетивность в сочетании с «внешней» инкомплетивностью
Примером противоположной комбинации признаков может служить употребление форм с комплетивным значением для обозначения неограниченно повторяющихся действий (итеративности).
В этом отношении русский язык отличается от других славянских языков относительно малым использованием в этой функции глаголов СВ. Они выражают итеративность преимущественно в кратно-соотносительных конструкциях, когда повторяющаяся ситуация состоит из нескольких последовательных или чередующихся действий [Бондарко 1971а: 141,215—216; Гловинская 1989: 121—128]. В них — независимо от реальной временной отнесенности описываемой ситуации — могут выступать глаголы СВ и в форме прош. вр., и в форме буд. вр.:- На самой заре встанешь и топчешься-топчеьиъся по избе: и воды надо причесть, и печь растопить (...). И все я одна. А он, как скинул ноги с кровати, выхлебал баночку молока — только я его и видела (К. Паустовский. Кордон «273»).
Вне этих конструкций встречаются только формы буд. вр. СВ, способные сочетаться с адвербиальными показателями неограниченной повторяемости, утрачивая при этом конкретную временную отнесенность:
- Вечно он что-нибудь перепутает;
- А иногда он проснется ночью безо всякого подпития — просто так, неизвестно отчего (Ю. Трифонов. Долгое прощание).
Таким образом, в русском языке и формы прош. вр. СВ, и формы буд. вр. СВ в этой функции ахроничны; конкретная временная отнесенность при необходимости привносится извне [Kfi2kov? 1958:194— 198; Гловинская 19836: 120]:
- Мне там сейчас (было / будет) лучше всех: пришел (придешь), кнопку нажал (нажмешь) и загорай до обеда.
Что же касается других славянских языков, то в большинстве из них — всех западнославянских, а среди южнославянских — в словенском и сербохорватском — способность глаголов СВ выражать неограниченную повторяемость не зависит от временной формы; при этом формы прош.
вр. СВ обозначают повторяемость ситуации именно в прошлом [Galton 1976: 86; Князев 19896:140—141; Knjazev 1997: 261—262].Видимо, можно сказать, что в русском языке — в отличие от других упомянутых здесь славянских языков — идея «целостности» распространяется и на обозначение такого рода множественных действий: глаголы СВ употребляются в том случае, если множество действий может быть переосмыслено собирательно как свойство субъекта [Stunovd 1986: 497; Акимова Т., Козинцева 1996: 88—89][312]. Если же такого рода «суммирование» невозможно, оказывается необходимым употребление НСВ. Примечательно, однако, что в русском языке это ограничение касается только личных форм СВ и не распространяется на деепричастия СВ (см. об этом также ниже § 5.1):
- Если она не заставала (НСВ) его в мастерской, то оставляла ему письмо, в котором клялась, что, если он сегодня не придет к ней, то она непременно отравится. (...) Думая, что еще можно поправить дело, она умывалась, пудрила заплаканное лицо и летела к знакомой даме. Не застав (СВ) у нее Рябовского, она ехала к другой, потом к третьей (А. Чехов. Попрыгунья).
Глаголы НСВ, обозначая ситуацию, приуроченную к конкретному единичному моменту, представляют ее как процесс, протекающий в данный момент (или длящееся состояние). При наличии указаний на то, что ситуация достигла внутреннего предела, поставленной цели или какой-то иной количественной границы, положение меняется. Как отмечалось выше, «внешнее» ограничение, предполагающее ретроспективную точку отсчета, обычно влечет за собой целостное, «суммарное» рассмотрение ситуации. Если же синхронная точка зрения сохраняется, то обозначаемая ситуация переосмысляется как неограниченно-кратная (итеративная) и в целом остается инкомплетивной, а комплетивными оказываются только составляющие ее отдельные действия[313].
Итеративному пониманию предложения с глаголом НСВ способствуют следующие факторы [Князев1989б: 138—139; Knjazev 1997: 255—257]:
- Присутствие обстоятельств, выражающих «степень охвата субъекта или объекта действием» [Гловинская 1982: 139—140], обозначающих время, требующееся для выполнения отдельного действия типа в день, за день [Comrie 1976: 113], а также других внешних количественно-временных ограничителей действия:
- Он и Рита заплывали далеко за буйки, а Ольга Васильевна с Владом полоскались у берега (Ю. Трифонов. Другая жизнь);
- Она решала такие задачи за пять минут;
- Подняв плечи и широко расставив пальцы, Коростелев брал несколько аккордов и начинал петь тенором (А. Чехов. Попрыгунья).
- Обозначение с помощью птаголов НСВ такой совокупности каузально связанных действий, которые в силу естественной упорядоченности осуществляются только последовательно, одно по завершении другого:
- Как только его (самовар. — Ю. К.) вносили в комнату, в ней сразу становилось уютно —может быть оттого, что стекла запотевали (К. Паустовский. Прощание с летом);
- Васюта входил в дом, шел в любую комнату, садился на стул и молча сидел (В. Шефнер. Освещенные окна).
- Тенденция к сохранению значения достигнутости предела глаголами НСВ, образованными от следующих групп глаголов СВ: а) моментальных глаголов, когда конечному состоянию не предшествует процесс постепенного накопления определенного качества и переход к нему происходит мгновенно; б) многих вторичных глаголов НСВ с чистовидовыми приставками, сохраняющих значения достигнутости внутреннего предела; в) глаголов тех способов действия, которые выражают отношение результата действия к норме, достижение им некоторой количественной или временной границы: недоспать — недосыпать, пересолить — пересаливать, зачитаться — зачитываться, просидеть — просиживать, исходить — исхаживать:
- Петр Леонтьич дрожащей рукой наливал из графинчика и выпивал быстро, с жадностью, с отвращением (А. Чехов. Анна на шее);
- Ольга Ивановна ревновала Рябовского к картине и ненавидела ее, но из вежливости простаивала перед картиной молча минут пять (А. Чехов. Попрыгунья);
- За этими делами и засиживался Виктор Андреевич на кафедре позже всех (И. Грекова. Кафедра).
Наиболее ограничено образование таких имперфективных глаголов в чешском, словацком и словенском языках — как раз тех языках, в которых СВ наиболее свободно используется для обозначения многократности [Деянова 1967: 57; Секанинова 1972: 84; ГІетрухина 1991: 34].
Таким образом, «экспансия» НСВ в сферу выражения завершенных действий [Иванчев 1971:198],представляющая собой одну из специфических черт славянского глагольного вида и в той или иной мере свойственная всем славянским языкам, наибольшего развития достигла именно в русском языке.