Упражнение 486
В выделенных речевых отрезках определите приметы несобственно-прямой речи, включенной в авторское повествование (I. Вопросительные предложения без особой эмоциональной окраски; II.
Эмоциональная окраска всего (не междометного) предложения в целом; III. Слова или обороты литературного языка, содержащие ярко выраженную эмоциональную окраску (междометия, восклицательные частицы, слова с суффиксами оценки и пр.); IV. Слова или обороты, стоящие за гранью литературной нормы (просторечные, жаргонные, вульгарные и т. д.); V. Слова, заключающие оценку какого-нибудь лица или явления с точки зрения того, чья речь передается; VI. Незаконченные, прерванные предложения; VII. Слова автора как единствённый показатель несобственно-прямой речи).- 1. Лизавета Ивановна выслушала его с ужасом. Итак, эти страстные письма, эти пламенные требования, это дерзкое, упорное преследование, все это было не любовь! Деньги — вот чего алкала его душа! Не она могла утолить его желания и осчастливить его.
- Она дрожит и жаром пышет.
и ждет: нейдет ли? Но не слышит,
- ...Приехал ротный командир;
Вошел... Ах, новость, да какая1 Музыка будет полковая!
Полковник сам ее послал.
Какая радость: будет бал!
Девчонки прыгают заране...
- Да Ольга слово уж дала Онегину. О боже, боже!
Что слышит он? Она могла...
Возлюоюно ль? Чуть лишь из пеленок,
Кокетка, ветреный ребенок!
- ...Он обвинял себя во многом:
Во-первых, он уж был неправ,
Что над любовью робкой, нежной,
Так пошутил вечор небрежно.
А во-вторых: пускай поэт Дурачится; в осьмнадцать лет Оно простительно. Евгений,
Всем сердцем юношу любя,
Был должен оказать себя Не мячиком предрассуждений,
Не пылким мальчиком, бойцом,
Но мужем с честью и с умом. (Из произв.
А. Пушкина.)и старался прочесть в нем, знает ли она что-нибудь. Да, она несомненно знала: ее надломленные углом тонкие брови — признак лживого характера, как думал нередко Бобров,— недовольно сдвинулись, а губы приняли надменное выражение.
- Ромашов поразительно живо увидел себя ученым офицером генерального штаба, подающим громадные надежды... А там война... Нет, до войны лучше Ромашов поедет военным шпионом в Германию. Изучит немецкий язык до совершенства и поедет. Какая упоительная отвага! Один, совсем один, с немецким паспортом в кармане, с шарманкой за плечами. Обязательно с шарманкой. Ходит из города в город, вертит ручку шарманки, собирает пфенниги, притворяется дураком и в то же время потихоньку снимает планы укреплений, складов, казарм, лагерей. (Из произв. А. Куприна.)
- 1. Стрехов думал о том, что обычный Иванов, самоуверенный и хвастливый, нравится ему больше, чем Иванов растерянный и жалующийся. Чудной он человек! Далекий и близкий одновременно. Попробуй разберись в нем! А разобраться надо.
- Вообще Жадову нравилась жизнь в Наноканно. Нравилось, что он вернулся в бригаду. После ссоры Михаил был уверен, что кто-нибудь придет за ним. Уж Варя-то наверняка придет! Шли дни, недели, но никто не приходил. Недоумение сменилось обидой: неужели он такой уж никчемный? 3. Михаил не бросал топор. Дурак он, Збарский! Ничего не понимает! Жадову было приятно думать так... 4. Но Варю-то он никогда не потеряет—* это Жадов знал твердо. Но что же случилось сегодня? Он припомнил обидные словечки Збарского. 5. Жадов тут же бросился в магазин: как не обмыть такую рыбалку, не гульнуть последний раз в Наноканно! Ведь завтра, уже завтра оттолкнут шестами от берега их плоты, поплывут, запляшут на волнах ловкие бревна... и песня полетит над Чарой. Ах, хорошо будет! (А. Полухин.)