8.1. Универсальный принцип «тема gt; рема»

Ещё одна проблема, имеющая непосредственное отношение к безличным конструкциям в английском языке, уже была упомянута в связи с немногочисленностью форм типа It seems to me в современном английском - это несовпадение подлежащего с темой высказывания.

Как известно, наиболее важной функцией порядка слов в русском языке является отделение темы (известной информации) от ремы (новой информации), причём тема предшествует реме и тяготеет к началу предложения[56] (Фаулер, 2002, с. 390-391; Comrie, 1983, р. 72; “Languages and their Status”, 1987, р. 96-98), ср. Маша [тема] помогает Саше [рема]; Саше [тема] помогает Маша [рема]; Мне [тема] кажется, что... [рема]. Как отмечается в “The Cambridge Encyclopedia of the English Language”, носители английского также начинают высказывания с темы (Crystal, 1995, р. 220, 232). Выше мы уже, однако, обращали внимание на то, что в аналитических языках тематическое членение несколько затруднено из-за жёсткого порядка слов и малочисленности безличных конструкций, поэтому, например, по данным Б. Комри, в английском рема в конце предложения встречается не так часто, как в русском (“Languages and their Status”, 1987, р. 99).

Обычно тема выражается подлежащим, но может выражаться и другими членами предложения (в безличных конструкциях - часто дополнением (cp. Green, 1980, р. 231)). Тема чаще относится к одушевлённым денотатам, рема - к неодушевлённым (Dixon, 1994, р.

Согласно Т.Б. Алисовой, языки со свободным порядком слов, позволяющим чётко разграничивать тему и рему, развивают и сохраняют больше безличных конструкций, чем языки с жёстким порядком слов: “...in languages with relatively free word order, the high frequency of a syntactic subject which becomes part of the rheme creates a favorable climate for the preservation and development of impersonal and 3rd-person-only structures” (цит. по: Green, 1980, р. 192). Это относится как к индоевропейскому, так и к современному русскому языку. Добавим также, что эргативный падеж в языках соответствующего типа обычно стоит в начале предложения (Тромбетти, 1950, с. 161) и редко вводит новую информацию (Степанов, 1989, с. 136). Правда, Г. Шу- хардт и А. Тромбетти утверждали, что член предложения в эргативном падеже несёт особое логическое ударение, но данная точка зрения была довольно скоро опровергнута (ср.

Б. Бикель пишет, что в языках с развитой падежной системой экспе- риенцеры часто оформляются подобно объектам (то есть не падежом подлежащего) и ставятся в начале высказываний, так как обычно принадлежат к теме (Bickel, 2004). В качестве экспериенцеров могут обычно выступать только одушевлённые денотаты. Например, по данным Бикеля, в непальском (индоиранская ветвь индоевропейских языков) 100 % экспериенцеров в проанализированных текстах были одушевлены, 93,3 % относились к теме высказывания и, соответственно, стояли в начале высказывания на месте подлежащего, оформляясь дативом. Стимулы (семантическая роль существительных, обозначающих те денотаты, которые вызывают какие-то эмоции и чувства у экспериенцеров, напр. Мне нравится стол) обычно ставятся после экспериенцеров, так как несут новую информацию. В этом отношении непальский не является исключением среди мировых языков, а иллюстрирует правило. Русский язык, имеющий развитую падежную систему, также не является чем-то особенным в этом отношении: экспериен- церы чаще выражаются дативом, одушевлены, принадлежат к теме и ставятся в начале предложения, а стимулы ставятся после них.

После распада праязыка развитие индоевропейской языковой семьи идёт от сериализации «тема gt; глагол» к сериализации «подлежащее gt; глагол» (Toyota, 2004, р. 11; cp. “The Nordic Languages”, 2002, р. 195), что обусловлено аналитизацией и закреплением порядка слов SVO. Когнитивный принцип «тема gt; рема» всё чаще нарушается из-за изменившейся языковой структуры, что особенно хорошо видно в безличных конструкциях с формальным подлежащим. Англичанин в конструкциях типа It seems to me больше не может выражать тему дополнением, стоящим на первом месте (ср. рус. Мне кажется, укр. Мені здається (Мне кажется)); вместо этого он вынужден прибегать к сериализации, эквивалентной рус. [Это] кажется мне, где тема оказывается на месте ремы. Поэтому можно считать вполне естественным тот факт, что в процессе аналитизации большинство безличных оборотов превратилось в английском (как и в других языках) не в конструкции с формальным подлежащим, а в личные конструкции: предложения типа It seems to me следуют одному правилу логики (SVO[57]), нарушая другое (тема на первом месте), в то время как предложения типа I think следуют обоим правилам.

крепления английского порядка слов в процессе аналитизации будет подробно рассмотрен ниже.

Для языков, строго придерживающихся принципа «тема gt; рема», наличие подлежащего в поверхностной структуре не является необходимостью, поэтому формальных подлежащих в них обычно нет. В них также редок пассив: “The more topic-prominent a language, the fewer subject- creating constructions it will have. [...] Subject-creating constructions include relation-changing constructions like passives, various raising to subject sentences... and have constructions...” (“The Universals Archive”, 2007). К таким языкам принадлежат китайский, японский, венгерский, корейский, вьетнамский и даже некоторые диалекты английского (в Сингапуре и Малайзии), подпавшие под влияние азиатских языков. Их общими характеристиками являются неразвитость рефлексивизации, эллипсис подлежащего и «двойные подлежащие», компенсирующие отсутствие флексий в изолирующих языках, ср. яп. Sono yashi wa happa ga ookii (Эта пальма (1-е подлежащее) листья (2-е подлежащее) большие, то есть У этой пальмы / Этой пальмы листья большие); Sakana-wa tai-ga oishi-i (Рыба (1-е подлежащее или тема, уже известная информация) красный луциан (2-е подлежащее) вкусная); кит. Zhang San wo yijmg jiangud le (Жанг Сан (1-е подлежащее) я (2-е подлежащее) видел сегодня, то есть Жанг Сана я видел сегодня); ко- рейск. Chelswu-ka (ном.) Mia-ka (ном.) mwusep-ta ([Именно] Челсву боится Миа); Waikhikhi-ka (ном.) kyongchi-ka (ном.) coh-ta ([Именно] у Ваикхикхи хороший ландшафт) (Rudnitskaja, 2004).

Примечательно, что У. Леман относит доиндоевропейский именно к языкам с выдвижением топика (topic-prominent language) в противовес современным индоевропейским языкам с выдвижением субъекта (subject- prominent language). В качестве примера topic-prominent language он приводит предложение из современного языка лаху сино-тибетской семьи: Ho 5na-qh5 yi ve yi (У слонов длинные хоботы, или Что касается слонов, то у них длинные хоботы, дословно: Слон хобот длинный), где частица о указывает на то, что слово ho (слон) является темой высказывания (Lehmann, 2002, р. 100-101). Именно по такому принципу должны были, по его мнению, строиться высказывания в доиндоевропейском.

Английский, несомненно, является subject-prominent language (cp. Дьячков, 1987, с. 83). Топик в нём реже стоит в начале предложения по сравнению с русским (Comrie, 1983, р. 72). Подлежащее обязательно даже тогда, когда истинного производителя действия или носителя признака нет. Этим объясняется появление маркированного формального субъекта, а также использование всевозможных альтернативных стратегий оформления структуры высказывания типа грамматической персонификации. Маркированность формального подлежащего распространяется не на все виды предложений, а только на те, где можно наблюдать деление информации на тему и рему. В тех случаях, когда в высказывании присутствует только

новая информация (It’s raining (дословно: Дождит)), наличие “it” не противоречит никаким законам логики. Об этом свидетельствует хорошая сохранность «метеорологических» глаголов, требующих безличных конструкций, во всех германских языках (cp. Ogura, 1986, р. 25, 28, 40; Bauer, 2000, р. 132), как и в индоевропейских языках вообще (Bauer, 2000, р. 97). То же относится к всевозможным неглагольным конструкциям типа It’s warm (Тепло), где также нет темы, а есть только рема (“to be” здесь - это только глагол-связка).

Закрепление жёсткого порядка слов SVO в результате стремления к унификации языковых средств является, по мнению авторов книги “The Nordic Languages: An International Handbook of the History of the North Germanic Languages”, причиной исчезновения имперсонала в германских языках, поскольку жёсткий порядок слов способствовал интерпретации первого элемента в качестве субъекта (“The Nordic Languages”, 2002, р.

Рассмотрим несколько примеров, иллюстрирующих различия между аналитическими и синтетическими языками в плане разграничения темы и ремы. В предложении Гости так и не пришли имеются в виду какие-то конкретные гости, уже обозначенные выше в контексте, то есть речь идёт о теме предложения (в английском слово guests употреблялось бы с определённым артиклем); в предложении Гостей не было, напротив, речь идёт о гостях вообще, не обозначенных выше, то есть речь идёт о реме, причём о второстепенной информации, когда больший акцент делается на глаголе (в английском определённый артикль в таких случаях не употребляется).

А. Вежбицкая приводит такие примеры: Иван не читал ещё эту книгу (акк.; подчёркивается определённость объекта) = Ivan hasn’t read this book yet vs. Иван не читает книг (ген.; подчёркивается неопределённость объекта) = Ivan doesn’t read books (Wierzbicka, 1981, р. 56).

Таким образом, там, где в английском используются служебные части речи, в русском для выражения того же значения определённости / неопре- делённости используется падежное оформление. Для выражения определённости / неопределённости служит в русском и порядок слов, что соответствует 298-й универсалии из «Архива универсалий» университета Констанц: “In all languages: if there is no category definiteness/indefiniteness, then the change of the word order is used as a way of distinguishing the given (closer to the beginning of the sentence) and the new (closer to its end)” (“The Univer- sals Archive”, 2007): англ. The boy entered the room (Мальчик вошёл в комнату); A boy entered the room (В комнату вошёл мальчик) (Комиссаров, 2000, с. 131); нем. Der Schuljunge holte eine Zeitung (тема gt; рема) (Школьник принёс газету); Ein Schuljunge holte die Zeitung (рема gt; тема) (Газету принёс школьник); Der Schuljunge holte die Zeitung (тема gt; рема gt; тема) (Школьник газету принёс [а не унёс]) (Зеленецкий, Монахов, 1983, с. 229). Акцентирование информации возможно и с помощью интонации: Ты не знаешь, кто принёс видеокассету с «Щелкунчиком»? / Do you know who brought this video of “The Nutcracker”? - Чайковского любит Джон. Скорее всего, это он / John loves Tchaikovsky. It must be him. Топикализация слова “Tchaikovsky” в английском варианте невозможна из-за жёсткого порядка слов (ср. Tchaikovsky loves John), поэтому носителям английского приходится в таких случаях делать акцент на определённом слове интонацией (Кондрашова, 2002, с. 132-133; cp. “Languages and their Status”, 1987, р. 99).

В отдельных случаях топикализацию с помощью порядка слов можно, однако, встретить и в более или менее аналитических языках, для этого используется формальное подлежащее: англ. There was once a king, нем. Es war einmal ein Konig (Жил-был король) (ср. Hirt, 1937. Bd. 7, S. 252). В исландском при неопределённости субъекта можно более точно передавать тематическое членение формальным подлежащим pad: Pad sau margir pes- sa mynd или Pad hafa margir sed pessa mynd (Многие видели этот фильм, дословно: [Это] видели многие этот фильм); Pad hefur einhverjum pott Olafur leidinlegur (Кому-то Олаф показался надоедливым, дословно: [Это] кому-то показался Олаф надоедливым); Pad hefur einhver kottur etid mysnar (Какой-то кот съел мышь, дословно: [Это] какой-то кот съел мышь) (Andrews, 2001, р. 87, 89, 105).

В предложениях типа Мне больно, Меня знобит акцент делается не на говорящем, а на самом действии / состоянии; ср. «во всех случаях, когда выбор падает на безличные конструкции при наличии синонимичных личных, он объясняется необходимостью по тем или иным причинам устранить из речи обозначение производителя действия и носителя признака»;

«...безличные предложения незаменимы при необходимости выделить само действие и его результат» (Валгина, 2000). Местоимение здесь стоит на месте темы, а глагол или другая часть речи, несущая основную смысловую нагрузку, - на месте ремы, как тому и следует быть по правилам логики. Тот факт, что вместо именительного падежа используется дательный или винительный, дополнительно усиливает эффект акцентирования второго элемента, поскольку именительный падеж слишком «выпячивает» личность говорящего. Русский язык в этом отношении позволяет выделять различные оттенки смысла, которые при переводе на английский часто исчезают. Я чувствую боль звучит более лично, чем Мне больно, а Мне больно - более лично, чем Больно. При максимальном акценте на личности говорящего можно сказать Боль чувствую я (а не Пётр Иванович). То же касается предложений типа Его смыло волной: ни «его», ни «волной» не несут здесь главной нагрузки. М. Грин на основе анализа глубинной структуры этой конструкции пришёл к выводу о том, что элемент в творительном падеже («волной») не является «скрытым» подлежащим, а выполняет скорее наречную функцию и принадлежит к реме высказывания. Соответственно, значение предложения Его смыло волной по смыслу отличается от Волна смыла его: в первом случае «волна» является новой информацией, во втором - старой, то есть темой; волна была упомянута выше в контексте или является второстепенной информацией (Leinonen, 1985, р. 84). «Его» в Его смыло волной является, по Грину, семантическим субъектом, под которым подразумевается участник обозначаемой ситуации, информация о котором отнесена к теме высказывания (Green, 1980, р. 41).

Некоторые учёные, в частности А. Мартинэ, при анализе эргативных конструкций пришли к выводу о том, что их центром является предикат (то есть переходный или непереходный глагол), а субъект и объект оказываются лишь уточнителями процесса, то есть вторичной информацией; в номинативных языках, напротив, акцентируются субъектно-объектные отношения (Гухман, 1967, с. 62; cp. Панфилов, 2002). Результаты более поздних исследований позволяют заключить, что в ещё большей мере это относится к активным языкам. По данным языковой статистики, с большим акцентом на действии в активных языках позитивно коррелируют большая развитость категории вида в ущерб категории времени (вторая больше развита в номинативных и эргативных языках), чувствительность валентности глагола к его значению, слабая развитость или отсутствие пассива (Wich- mann, 2005). По всем трём параметрам русский больше похож на языки активного строя, чем английский, что свидетельствует о его относительной структурной близости к индоевропейскому языку, если тот был языком активного строя. Речь в данном случае идёт не о том, действительно ли им- персонал использовался для тематического членения на стадии дономина- тивности в индоевропейском языке, было ли слово «волной» субъектом или наречием (скорее всего, оно было всё-таки субъектом с дополнительно подчёркнутой агентивностью); для нас важно то, как воспринимают носители языков номинативного строя дономинативную конструкцию сегодня и в каком контексте они могут её использовать. Если Его смыло волной - пережиток эргативного или активного строя, то современный носитель языка, независимо от изначальных функций «его» и «волной», видит в ней, в первую очередь, возможность сделать акцент на самом действии и именно для этого её использует, то есть эргативная / активная конструкция была, возможно, переосмыслена в соответствии с грамматическими категориями нового строя и наполнена новым значением.

Рассмотрим несколько примеров другого плана. На Интернет- странице «Рыбалка - он-лайн» (www.fion.ru) в разделе фотографий на одном из снимков изображена огромная рыба, выскочившая из бассейна и схватившая человека за кисть руки. Подпись: «Укусило». В предложении нет ни субъекта, ни объекта, поскольку они и так видны на снимке. Описывать их дополнительно нет нужды, акцент делается только на действии. Таким образом, можно сказать, что опущенные подлежащее и дополнение здесь являются старой информацией, то есть темой, не нуждающейся в упоминании, а действие - ремой. Глагол стоит в безличной форме, хотя деятель известен. Ещё одна фотография, на которой изображён рыбак у реки, подписана «Клевало». Понятно, что клевала рыба, поэтому употребляется безличная форма, делающая акцент на самом действии, а не его производителе. Любопытен следующий случай: на одном из фото виден светящийся объект странной формы на чёрном фоне, подпись: «На лесной дороге, летело параллельно машине». Употребление безличной конструкции здесь можно объяснить двояко: во-первых, объект и так виден на фото (старая информация часто опускается); во-вторых, автор снимка не знает, что именно он увидел, а при неопределённости / неизвестности субъекта также употребляется имперсонал. Кроме того, в русском часто опускают подлежащее нечто (или что-то), и потому грань между личными и безличными предложениями довольно прозрачна.

В примерах такого рода мы обычно имеем дело с большей гибкостью русского в акцентировании сказуемого, по сравнению с английским. Особенно примечательно, что форма 3 л. ед. ч. употребляется в русском иногда и в тех случаях, когда производитель действия явно одушевлён и известен говорящему (Клевало). Если существует какое-то более или менее обоснованное доказательство эллиптичности безличных конструкций типа Его зашатало, то искать его следует именно в этой особенности русского синтаксиса. В этом контексте можно также вспомнить один отрывок из рассказа А.П. Чехова «Беспокойный гость», где безличная форма наверняка относится к человеку, но человеку неизвестному, неопределённому, из- за чего место подлежащего пустует: «Но рванул ветер по крыше, застучал по бумаге на окне и донёс явственный крик: "Караул!" [...] Охотник бесцельно поглядел в окно и прошёлся по избе. - Ночь-то, ночь какая! - пробормотал он. - Зги не видать! Время самое такое, чтоб грабить. Слышь? Опять крикнуло!»

Глаголов, охватывающих безличными формами действия одушевлённых агенсов, однако, крайне мало, поэтому можно сказать Клевало, но нельзя - Строило; Ехало; Пробивало стену; Готовило ужин; Поругалось за завтраком с тёщей и т.д. В этом контексте можно вспомнить приводившуюся выше цепочку прототипичности деятеля, где человек занимал более высокую позицию, чем животные, а животные - чем всё неживое. Очевидно, имперсональ- ные формы наиболее характерны для неживого, ещё могут употребляться в определённом контексте для описания действий животных, но практически никогда - для описания действий людей. Нечистая сила мыслилась, очевидно, ближе к животному миру. Формы типа Крикнуло в предыдущем примере выражают некоторое сомнение в том, что кричит человек, и отражают веру в существование злых сил, завлекающих людей. Таким образом, иногда безличные конструкции используются для удаления темы (производителя действия) из высказывания, если он и так известен или, наоборот, неизвестен, не- определён, если речь идёт не о людях. Вместо агенса акцентируется действие / состояние. Хотя такие конструкции можно употреблять и для описания действий потусторонних сил, данный контекст не является доминирующим; напротив, он практически не встречается. Как уже говорилось в предыдущих главах, английский склонен в таких случаях прибегать к пассиву. Чтобы найти пример Крикнуло, в котором форма 3 л. ед. ч. ср. р. относится (с высокой долей вероятности) к человеку, мы просмотрели огромный массив художественной литературы, поэтому такое употребление безличной формы можно отнести к периферийному.

Чтобы подтвердить, что «потусторонний» контекст для наиболее распространённых типов имперсонала нельзя назвать доминирующим, рассмотрим несколько примеров типа Его смыло волной. Все примеры взяты из описанных выше корпусов русской художественной литературы методом сплошной выборки. Во всех случаях дополнение, на которое обращено действие, является старой информацией (стоящей на первом месте), действие - центром высказывания (новой информацией), а производитель действия - второстепенной информацией (часто опускающейся). По нашему мнению, данная конструкция наиболее часто употребляется для акцентирования действия в тех случаях, когда деятель неизвестен, не важен, отсутствует или легко восстанавливается по контексту (чаще всего). Крайне редко в художественной литературе можно встретить примеры, когда под деятелем / причиной действия подразумевается некая роковая сила, предопределяющая судьбу человека.

Тяжело упала волна впереди. Прокатилась с грохотом сзади. Ещё, и ещё, и ещё... Серёжка упал на живот, и - его понесло (В.С. Пикуль. Океанский патруль).

Деятель восстанавливается по контексту (течение).

После еды дезертир присел на лавку, его разморило от избяного тепла и сытости (В.С. Пикуль. Океанский патруль).

В центре высказывания стоит процесс, выраженный глаголом; причины процесса высказываются тут же (тепло и сытость).

В узком кормовом коридоре его зашатало, как в шторм, бросая плечами от одной переборки к другой (В.С. Пикуль. Океанский патруль).

В центре высказывания - процесс, каузатор ситуации восстанавливается по контексту (плохое самочувствие).

Труднее всего было идти Василию Хмырову. Сорвавшимся во время взрыва дальномером его ударило в спину, когда он висел на штурвале, и теперь у него часто шла горлом кровь (В.С. Пикуль. Океанский патруль).

Деятель / причина действия / каузатор ситуации восстанавливается по контексту (взрывная волна, удар дальномером).

Кормовая пушка разбита снарядом: её развалило на две ровные половинки, словно раскрыли футляр от скрипки (В.С. Пикуль. Океанский патруль).

Деятель / причина действия / каузатор ситуации восстанавливается по контексту (взрыв).

Гапон ворвался в комнаты, крикнул: Вина-а!.. Выпил два стакана подряд, его трясло (В.С. Пикуль. На задворках Великой империи).

Деятель / причина действия / каузатор ситуации восстанавливается по контексту (опьянение, нервное возбуждение).

Корчевский стоял, держась за виски, и его шатало, как пьяного (В.С. Пикуль. На задворках Великой империи).

Деятель / причина действия / каузатор ситуации восстанавливается по контексту (недомогание).

И вдруг в тоске одиночества его рвануло навстречу этой женщине (В.С. Пикуль. На задворках Великой империи) .

Каузатор ситуации восстанавливается по контексту (влечение к женщине).

Местные женщины не пускали на паром танк с надписью на броне: «Вперёд на запад!»

Ишь, какой шустрый, уже и за Волгу его потянуло (В.С. Пикуль. Площадь павших борцов).

Предполагаемая женщинами причина действия (попытки заехать на паром) - трусость, страх за свою жизнь.

Наконец, немцы оседлали автостраду Москва-Ленинград, выбрались на пригородное шоссе, где под снежными шапками притихли подмосковные дачи. Их вынесло прямо к автобусной остановке, верстовой указатель показывал, что до Москвы оставалось 38 км (В.С. Пикуль. Площадь павших борцов).

В данном случае можно действительно предположить действие неких роковых сил, но также и обычное стечения обстоятельств.

Вот видишь, упрекнула его Коко, лучше сидеть у телефона и карт в Цоссене, где всё гигиенично. А тебя потянуло к этому забулдыге Рейхенау, которого сам чёрт не берёт (В.С. Пикуль. Площадь павших борцов).

Как и во многих других случаях, форма «потянуло» здесь выражает нежелание или неспособность говорящего понять мотивацию действий другого лица. Ничего мистического, никакого перста судьбы здесь нет.

Рулевой шагнул вниз, но с трапа его сорвало сильным ударом в днище миноноски (В.С. Пикуль. Три возраста Окини-сан).

Рема высказывания - глагол сорвало, объект действия уже был упомянут, производитель действия является второстепенной информацией.

На высоте он оценил подвиг матросов: купол храма покрывал скользкий иней, его обдувало свирепым, обжигающим ветром (В.С. Пикуль. Три возраста Окини-сан).

Рема высказывания - глагол обдувало, объект действия уже был упомянут, производитель действия и так понятен (чем ещё может обдувать, если не ветром?).

Газеты врут: Вильгельм Карлович не просто убит - его разорвало, как тряпку, от него осталась одна нога с ботинком (В.С. Пикуль. Три возраста Окини-сан).

Рема высказывания - глагол «разорвало», объект действия уже был упомянут, производитель действия является второстепенной информацией.

«Буйный» взлетал на гребень волны, потом его опускало вниз, и было слышно, как потоки воды омывают его палубу (В.С. Пикуль. Три возраста Окини-сан).

Рема высказывания - глагол «опускало», объект действия уже был упомянут, деятель (шторм, стихия) восстанавливается по контексту.

Коковцев очнулся от резкой качки, он лежал на койке в знакомой каюте, перевернулся на бок, его тошнило, над ним болталась штора из голубого бархата, концом её он вытер рот, дёрнул «грушу» звонка, вызывая кого-либо с вахты, вестовой явился в белом фартуке, словно заправский официант (В.С. Пикуль. Три возраста Окини-сан).

В центре высказывания - действие («тошнило»), деятеля нет (или же деятель / причина действия / каузатор ситуации - недомогание). Едва ли можно предположить, что за формой 3 л. ед. ч. здесь может скрываться нечто живое и активное, некая таинственная сила.

Теперь, когда в Москве, наверху, сидели свои, Пётр без оглядки кинулся к удовольствиям. Страсти его прорвало, и тут в особенности понадобился Лефорт: без него хотелось и не зналось... (А.Н. Толстой. Пётр Первый).

В центре высказывания - глагол, производителя действия не существует (или же это нетерпение, желание развлекаться), причина действия («его прорвало») вполне ясна из контекста («в Москве, наверху, сидели свои»).

Красный плащ его надувало ветром, ледяная крупа стучала по шлему и латам (А.Н. Толстой. Пётр Первый).

В центре высказывания - глагол. Если бы в центре высказывания был ветер, то оно звучало бы следующим образом: Красный плащ его надувал ветер.

«Победы!» - взревел, потрясая своды, пышно облачённый архидьякон, - красные розы, вытканные на ризе его, затянуло клубами (А.Н. Толстой. Пётр Первый).

В центре высказывания - глагол «затянуло».

Большие глаза её заволокло слезами (А.Н. Толстой. Пётр Первый).

В центре высказывания - глагол «заволокло». Данная конструкция очень часто употребляется с глаголами, сочетающимися только с одним или двумя-тремя существительными, из-за чего причину действия легко угадать по контексту и даже без него.

На зеркальной излучине Дона стояли в несколько рядов бесчисленные суда: лодки, паузки, узкие с камышовыми поплавками казачьи струги, длинноносые галеры, с веслами только на передней части, с прямым парусом и чуланом на корме... Все - только что с верфи. Течением их покачивало (А.Н. Толстой. Пётр Первый).

Данный случай является скорее исключением, поскольку производитель действия стоит не после глагола, как это обычно бывает, а перед ним. Выше в контексте уже было упомянуто, что суда стоят на воде (а не на берегу), поэтому автор счёл течение старой информацией. В предыдущих примерах производитель действия принадлежал к реме, то есть не упоминался выше в контексте.

Она не помнила, как пробежала через комнаты, её снесло с крыльца, точно ветром, и от всего благодарного, несчастного сердца она обхватила шею юноши своими ловкими сильными руками и, заплаканная, полуголая, горячая после материнских объятий, прижалась к нему всем телом (А.А. Фадеев. Молодая гвардия).

Причина действия - порыв чувств.

Их обдало донельзя спёртым, смрадно-тёплым воздухом (А.А. Фадеев. Молодая гвардия).

«Обдавать» принадлежит к тем глаголам, которые сочетаются с немногими существительными, из-за чего угадать причину действия или его производителя особенно легко.

Армия наша ушла. Немец нас захватил. Семью я не увижу. Может быть, никогда не увижу. А на душе у меня отлегло (А.А. Фадеев. Молодая гвардия).

Один из многих случаев, когда субъект устранён и из мысли. При всём желании домыслить некоего деятеля невозможно.

• Где тебя носило? Мы думали, може, эвакуировался, може, убит (А.А. Фадеев. Молодая гвардия).

Глагол «носить» в данном значении часто употребляется в контексте, имеющем отношение к судьбе, воле каких-то высших сил, к последствиям стечения обстоятельств.

Пробегал там с покупками Степка; но за дрова он от Степки, как шаркнет, потому что его осенило:

• «Оно - в металлическом месте...» (А. Белый. Петербург).

Глагол «осенить» употребляется либо по отношению к воздействию некой внешней силы, которая, как полагает автор, может даровать вдохновение, либо, значительно чаще, - в качестве синонима выражения «приходить в голову».

Что-то его осенило: и пружинными, лёгкими побежал он шагами к перекрёстку двух улиц; на перекрёстке двух улиц (он знал это) из окна магазина выпрыскивал переливчатый блеск... (А. Белый. Петербург).

Изредка безличные глаголы типа осенить употребляются с неким очень расплывчатым в своём значении подлежащим («что-то», «нечто»), подчёркивающим, что человек является в данном случае объектом внешней и непонятной силы. Предложения с более определённым подлежащим (типа Его осенило высказывание из Библии) нам не попадались, но, возможно, существуют.

Часы проходили за часами. Его бросало то в жар, то в озноб (Д.С. Мережковский. Воскресшие боги).

Акцент делается на действии, a не на его объекте и причине.

Тиверзин случайно подхватил это выражение. Его покоробило (Б.Л. Пастернак. Доктор Живаго).

«Коробить» - один из глаголов, очень редко сочетающихся с подлежащим, поскольку причина действия или состояния обычно ясна из контекста.

Николай Николаевич отвернулся от окна. Его поманило в гости к кому-нибудь или просто так без цели на улицу (Б.Л. Пастернак. Доктор Живаго).

В «его поманило» подчёркивается спонтанность действия, возможно, вызванная какими-то необъяснимыми или не совсем понятными факторами. С другой стороны, часто обороты такого рода употребляются только для того, чтобы подчеркнуть резкую смену настроения, появление нового желания.

Она стала сходить с ума. Ёе тянуло бросить всё знакомое и испытанное и начать что-то новое (Б.Л. Пастернак. Доктор Живаго).

Причина состояния уже упомянута в первом предложении и не нуждается в дальнейших комментариях.

Рядом билась над испорченной пишущей машинкой переписчица в мужской защитной куртке. Движущаяся каретка заскочила у неё слишком вбок и её защемило в раме (Б.Л. Пастернак. Доктор Живаго).

Авторы, которые видят в данной конструкции (аккузатив + глагол на -ло) отражение русского иррационального мировоззрения, обычно обходят примеры, где объектом действия становится неодушевлённый предмет. Действительно, довольно трудно представить себе, что в данном случае заскочившая каретка стала жертвой провидения или каких-то иных высших сил. По нашему мнению, автор просто хотел сделать акцент на факте защемления, а не на сопровождающих этот факт обстоятельствах.

У его научной мысли и музы нашлось ещё большее количество неизвестных друзей, никогда не видавших человека, к которому их тянуло, и пришедших впервые посмотреть на него и бросить на него последний прощальный взгляд (Б.Л. Пастернак. Доктор Живаго).

Хотя примеры такого рода довольно часто приводятся для доказательства русской иррациональности (людей тянуло вопреки их воле), мы не видим здесь ничего нелогичного, неволитивного и навязанного извне. В данном случае видно, что людей тянуло к персонажу по вполне конкретной причине, а именно из-за их симпатии к его научной мысли и музе. В английском то же значение передаётся пассивом: Here, though without any taste for magnificence himself, he usually entertained at his table the learned and polite of Europe, who were attracted by a desire of seeing a person from whom they had received so much satisfaction [O. Goldsmith. The Citizen of the World, or Letters from a Chinese Philosopher. English and American Literature, S. 74023].

При воспоминании о муже её передёрнуло от брезгливости (В.С. Пикуль. Фаворит).

Производителя действия нет; причина действия, однако, ясна - брезгливость к мужу. Автор делает акцент на действии.

Вечером Natalie изнемогала от тяжести парчи из серебра, выносливости ее хватило лишь на два менуэта (В.С. Пикуль. Фаворит).

Употребление имперсонала предписывается здесь, как это нередко бывает, самим языком, конструкция типа Выносливость хватила ей лишь на два менуэта невозможна.

Сегюр появился на балу в Зимнем дворце, его закружило в вихре парчи и золота, алмазов и кружев, сарафанов и кокошников (В.С. Пикуль. Фаворит).

В этом случае едва ли можно предположить, что персонаж романа стал объектом действия некой высшей силы или собственной иррациональности. Очевидно, автор хотел акцентировать само действие, а не то, как и по какой причине оно происходило.

Выезжал же он главным образом для ведения путаной тяжбы о разделе с супругою и сыном Вениамином. Так его занесло в Москву (Ю.Н. Тынянов. Пушкин).

Данный пример демонстрирует, что глагол занести вполне может относиться и к вполне обычным житейским обстоятельствам. Никакого влияния провидения или иррационального мировоззрения персонажа здесь не угадывается. Очевидно, под причиной действия здесь подразумеваются жизненные обстоятельства.

В одну ночь его скрутило. Он мычал таким страшным голосом и его так подбрасывало, что Палашка к утру послала в город за лекарем (Ю.Н. Тынянов. Пушкин).

Причина состояния - болезнь - легко угадывается по контексту, акцент делается на последствиях болезни.

- Он умер, - сказал он тихо, - в гошпитале. Рот его перекосило (Ю.Н. Тынянов. Пушкин).

Конкретного производителя действия нет, причина действия ясна по контексту, акцент делается на том факте, что рот перекосило.

По озеру шла мелкая рябь, как морщины у старухи; потом их смывало, и вода молодела (Ю.Н. Тынянов. Пушкин).

«Смывать» принадлежит к тем глаголам, которые сочетаются с ограниченной группой существительных (жидкости), поэтому установить производителя действия особенно легко по контексту и даже без него.

В то время он начинал уже отвыкать от своих сверстников - его тянуло к взрослым парням: они привлекали его своей грубой, независимой, веселой жизнью, работой до ночи, плясками до утра, полуночными вылазками к девкам (А.А. Фадеев. Последний из удэге).

Говорящий вполне осознаёт, почему его тянуло к взрослым парням, поэтому говорить о его иррациональности и тем более о действии высших сил неуместно. Как и во всех предыдущих случаях, использование безличной конструкции объясняется желанием автора подчеркнуть само действие, а не его причину.

Его обдало запахом испарений от стираного белья (А.А. Фадеев. Последний из удэге).

«Обдавать» принадлежит к группе глаголов ограниченной сочетаемости, особенно часто встречающихся в безличных конструкциях.

Охота у нас, малец, на белок... Восемь гривен шкурка в старое время. А убивали мы их по триста, по четыреста на человека за зиму... А то один год - был я ещё мальцом вроде тебя - так много их навалило, по хатам бегали (А.А. Фадеев. Последний из удэге).

Производитель действия был упомянут выше и больше не нуждается в акцентировании.

Не успел я броситься ему на помощь, меня свалило ветром: медведь и Монгули летали уже по воздуху!.. (А.А. Фадеев. Последний из удэге).

Акцентируется не сам ветер, а действие, которое он произвёл на говорящего.

Ипполит Матвеевич, держа в руке сладкий пирожок, с недоумением слушал Остапа; но Остапа удержать было нельзя. Его несло. Великий комбинатор чувствовал вдохновение - упоительное состояние перед выше-средним шантажом (И. Ильф и Е. Петров. Двенадцать стульев).

Причина действия здесь называется самими авторами в другом предложении - вдохновение. В английском для передачи того же смысла используется личная конструкция, что, однако, не делает её более «волитивной», чем русскую безличную, так как говорящий не может остановиться вопреки своей воле: I was sure she was with me, and I could not help talking to her [E. Bro^. Wuthering Heights. English and American Literature, S. 11621].

Окровавленное лицо корнета Краузе вдруг выскочило у него перед глазами. Его охватило животным ужасом и отвращением почти паническим (М.П. Арцыбашев. У последней черты).

Альтернативное предложение Ужас и отвращение охватили его подчёркивало бы действие в значительно меньшей мере.

Его колотило двойным ознобом - ознобом лихорадки и ознобом мысли (Л.С. Соболев. Капитальный ремонт).

Сначала делается акцент на действии, а затем - на его причине.

Даже весёлый снег, вчера ещё так хрустевший, вдруг почернел и мякнет, стал как толчёные орехи, халва-халвой, - совсем его развезло на площади (И.С. Шмелёв. Лето Господне).

Данный пример демонстрирует, что производителем действия в конструкциях такого рода изредка выступают и люди (или же автор имел в виду управляемые людьми средства передвижения, будь то телеги или сани).

Да, попробовать окатиться, тазов полсотни. Всегда мне и при кашле помогало, и при ломотах каких... Вон, той весной, на ледокольне в полынью ввалился, как меня скрючило!.. А скатился студеной - рукой сняло (И.С. Шмелёв. Лето Господне).

Производителем / причиной действия здесь является холодная вода.

Фрида протянула обе руки к Маргарите, но Коровьев и Бегемот очень ловко подхватили её под руки, и её затерло в толпе (М.А. Булгаков. Мастер и Маргарита).

В данном случае можно было бы сказать, что производителем действия здесь являются люди, но значительно более вероятно всякое отсутствие каузатора (или же кау- затор - движение людей).

- Прошу глядеть вверх!... Раз! - в руке у него показался пистолет, он крикнул: - Два! - Пистолет вздернулся кверху. Он крикнул: - Три! - сверкнуло, бухнуло, и тотчас же из-под купола, ныряя между трапециями, начали падать в зал белые бумажки. Они вертелись, их разносило в стороны, забивало на галерею, откидывало в оркестр и на сцену (М.А. Булгаков. Мастер и Маргарита).

Производитель действия ясен, но играет второстепенную роль.

Он вдруг вспомнил, как за чайным столом его подмывало придраться к Алексею Алексеевичу и оборвать эту «либеральную шельму», готовую за изрядный куш подать иск на самого Господа Бога (Николай доподлинно знал подноготную г. Присухина) (К.М. Станюкович. Два брата).

Этот пример демонстрирует, что безличные конструкции, употребляющиеся для выражения немотивированных и нелогичных действий, используются и для описания абсолютно прозрачной, с точки зрения логики, мотивации того или иного поступка или душевного состояния. Здесь персонаж, о котором идёт речь, хочет придраться к Алексею Алексеевичу потому, что хорошо знает негативные стороны биографии и/или характера последнего.

Подводя итог, смысл конструкций типа Его убило молнией можно сформулировать следующим образом: живой или неживой объект (тема) подвергается воздействию, стоящему в центре высказывания (ремы), причём производитель действия (или же его причина, каузатор действия / состояния) практически всегда восстанавливается по контексту, но может быть и неясен. Производитель действия, если вообще указан, всегда неодушевлён. Крайне редко в нём угадывается неподконтрольная человеку высшая сила (провидение, судьба), но обычно это некие жизненные обстоятельства, силы природы или предметы. Едва ли данная конструкция может быть отнесена к доказательствам иррациональности русского менталитета, так как практически во всех случаях авторы используют её для подчёркивания действия в контексте, где производитель этого действия и так понятен или валентность глагола его не требует. То же относится и к конструкции «датив + глагол на -ло», что видно по следующим примерам.

Я тебя своими мыслями занимаю и, верно, тебе надоело, а ты и не скажешь... (К.М. Станюкович. Два брата).

Причина состояния ясна по контексту (Я тебя своими мыслями занимаю). Довольно часто в предложениях с глаголом надоедать в качестве подлежащего выступает придаточное предложение: Ему надоело, что... В английской лингвистике такие глаголы иногда называют «квазибезличными» (Ogura, 1986, р. 14).

Ему повезло. Никто из немецких солдат не поселился у Пелагеи Ильиничны: в городе даже по соседству можно было найти дома попросторней, получше (А.А. Фадеев. Молодая гвардия).

Производителя действия нет вообще (или же производитель действия - случай, судьба).

Правда, когда Жора пытался проникнуть взором в туманное будущее, ему льстило, что Люся будет вполне свободно владеть тремя иностранными языками, но всё же он считал такое образование недостаточно основательным и был, может быть, не так уж тактичен, пытаясь сделать из Люси инженера-строителя (А.А. Фадеев. Молодая гвардия).

Здесь в качестве подлежащего выступает придаточное предложение. В английском в таких случаях часто используется пассив (He was flattered by...).

Иван Федорович стоял, не чувствуя мороза, грудь ему распирало, он жадно вдыхал морозный воздух и не удерживал слёз, катившихся из глаз его и замерзавших на щеках (А.А. Фадеев. Молодая гвардия).

Производитель действия восстанавливается по контексту (дыхание), акцент делается на самом действии.

Он сделал к ней шаг, и в лицо ей пахнуло нездешним холодом (Д.С. Мережковский. Воскресшие боги).

Здесь и далее примеры, где просто делается акцент на действии, а его производитель неясен, уже известен или не играет никакой роли, больше комментироваться не будут.

Но на этот раз не суждено ему было произнести достопамятного изречения: у входа в пещеру послышалось фырканье лошади, топот копыт, заглушённые голоса (Д. С. Мережковский. Воскресшие боги).

Глагольная форма «суждено» является одной из немногих, в которых действительно отразилась вера в судьбу и высшие силы.

• Пусти меня во взвод...
• Во взво-од?.. С чего это тебе приспичило? (А.А. Фадеев. Разгром).

Ударом бревна мне переломило ногу, - но это тогда, когда мы - ещё неумело - валили заборы и строили баррикады, поднимали восстание против царя, которого ты видел только на картинке (А.П. Гайдар. Горячий камень).

«Все мы хамы и негодяи!» - правильно определил себя Прохор Абрамович, и от этой правильности ему полегчало (А.П. Платонов. Чевенгур).

• Тебе подфартило, братец ты мой, а я таки много прежде натерпелся, пока не нашел места и сделался возчиком... (К.М. Станюкович. Похождения одного матроса).

Ещё один глагол, отразивший веру в судьбу. С другой стороны, можно расценивать его как обозначение счастливой случайности без какого-либо вмешательства высших сил.

Наконец остановился возле двух матросов. Один матрос сказал другому: «Что? На приколе сидишь, скоро зад обрастёт ракушей?» - «Да, не везёт, всю кормушку нам разворотило», ответил второй (В.С. Пикуль. Океанский патруль).

Почему именно на нас пал выбор, почему вас сюда, сюда, к нам угораздило? (Б.Л. Пастернак. Доктор Живаго).

Ещё один глагол, который может отражать как влияние на жизнь человека каких- то высших сил, так и стечение обстоятельств или даже результат непредвиденного поведения.

На минуту показалось даже, что в нос мне ударило теми самыми - детскими, лимонадными, пробочными, плесенными - запахами (А.И. Пантелеев. Экспериментальный театр).

И вот как подавал я им артишоки, замутило-замутило меня, дрожание такое в груди (ИЛ. Шмелёв. Человек из ресторана).

Сергей посмотрел, но глаза ему слепило солнцем, и он никого не видел (А.П. Гайдар. Военная тайна).

Этот человек приехал ко мне и жаловался на то, что ему заложило глотку (М.А. Булгаков. Записки юного врача).

Последняя граната, пробив стену, попала под стол, за которым сидел Корнилов. Его подбросило кверху, ударило об печь: ему раздробило висок и переломило бедро (Р.Б. Гуль. Конь рыжий).

Но православный Данило ответил на его вопрос, подумав:

• Ум ему затмило, то уж видно... (С.Н. Сергеев-Ценский. Преображение России).

А тут ему приспичило ехать куда-то, немцу тому, по делам по своим, дня на три... (С.Н. Сергеев-Ценский. Преображение России).

И не успела она договорить, как с первой фразы, долетевшей из-за стенки, ей сдавило горло, и слезы сами покатились из глаз (М. Садовский. Фитиль для керосинки).

Если бы ему приспичило, он мог бы остановить солнце, не то что пароход (Б. Казанов. Осень на Шантарских островах).

Парень отрицал, что сунулся под пули, чтобы спасти командира. Ему пробило лёгкие и печень (Д.Н. Каралис. Автопортрет).

Вся эта орава пёрлась куда-то по улице и едва миновала здание, как нам приспичило выйти (С.В. Лукьяненко. Фальшивые зеркала).

Людским водоворотом к нам прибило того самого проворного юнца, что польстился на шоколадные конфеты (Ю.С. Буркин, С.В. Лукьяненко. Царь, царевич, король, королевич... )

Уколов каких-то ему понатыкали, внутренние органы промыли, и Гордеев очухался и весь диван и пол вокруг дивана обгадил - вывернуло его навыворот - и после этого ему полегчало очень заметно, и он с дивана ноги свесил и сел (А.З. Хургин. Какая-то ерунда).

Отключив головки самонаведения, я выстрелил «болтом» навскидку - как по тарелочке. Взрывом ему оторвало лопасть ротора, он затрясся и стал разваливаться (А.Г. Лазарчук. Иное небо).

Компания эта была исключительно тёплая и жизнерадостная - как будто им повыбивало критические центры; не исключено, кстати, что так оно и было (А.Г. Лазарчук. Зеркала).

Когда приземлялся на лоб в заключительной третьей стадии, сзади хрустнула дверная броня, как кусок сахара, а следом фукнула взрывчатка. Мне поддало под зад, перевернуло и влепило (sic) в стенку (А.В. Тюрин. В мире животного).

Зазвенев, разлетелось переднее стекло. Осколком мне оцарапало лоб, соленая вода ударила в лицо, вышибая дыхание (С.В. Лукьяненко. Близится утро).

• Ромка, ты входишь со своего компьютера?
• С отцовского. Мне влетало всегда, если заставали в виртуальности. Отец думает, будто тут сплошной разврат и мордобой (С.В. Лукьяненко. Лабиринт отражений).

Во мне прорвало невидимую плотину, и я почти закричал:

• Толик, я не могу с ними, они там все не люди, а роботы, им никого не жалко, ты один нормальный, да и то... (С.В. Лукьяненко. Рыцари сорока островов).

Одна соседская бабка посоветовала купать тебя в отваре череды, другая велела заваривать ромашку. И я заваривал череду и заваривал ромашку. Заварил бы и чёрта лысого, лишь бы тебе полегчало (Д.И. Рубина. Двойная фамилия).

Конструкция «датив + глагол на -ло» (Ему полегчало) примечательна в следующих отношениях:

а) по сравнению с конструкцией «аккузатив + глагол на -ло» (Его ранило) она встречается реже;

б) производитель действия в ней обычно не указывается, хотя есть много исключений;

в) как и в аккузативной конструкции, в центре высказывания стоит глагол, являющийся ремой;

г) в обеих конструкциях на первом месте стоит тема;

д) только в единичных случаях можно угадать за формой глагола действие каких-то высших сил.

Коммуникативный принцип «тема gt; рема» не нарушен, чего нельзя сказать о большинстве английских конструкций с формальным подлежащим.