Уменьшение роли флексии и сокращение числа обязательно выражаемых значений
Считается, что в типичном флективном языке «по возможности вся грамматическая информация концентрируется в одной морфеме — окончании» [Яхонтов 1991: 95]. Сосредоточенные прежде всего во флексии грамматические значения, с одной стороны, определяют принадлежность данной словоформы к тому или иному морфологическому классу слов, а с другой стороны, выступая в качестве показателей согласования и управления, указывают на ее связи с другими словами в предложении.
В свою очередь, обязательность выражения грамматических значений (см. об этом § 1.1.2) делает обязательным присутствие флексии в большинстве знаменательных слов, следствием чего является несамостоятельность грамматически неоформленной основы. На этом фоне несклоняемые существительные типа пальто или кофе обычно рассматриваются как имеющие полную падежно-числовую парадигму, но только с нулевыми окончаниями во всех формах [Зализняк 1967: 210].По отношению к современному состоянию русского языка такая характеристика представляется уже не совсем точной. Роль флексии как в морфологии, так и в синтаксисе явно сокращается.
Одной из линий развития русского языка является сокращение числа значений, обязательно выражаемых в словоформе. В отличие от древнерусского языка и многих современных славянских языков, русский язык утратил различение рода в формах мн. числа прилагательных и прош. вр. глаголов; ср. новые ученики — новые ученицы, но польск. nowi uczniowe — nowe uczennice; ученики читали —ученицы читали, но польск. uczniowe czytali — uczennice czytaly. Таким образом, в русском языке окончания мн. числа прилагательных выражают только значения числа и падежа (іновые, новых, новым и т. д.), а окончание мн. числа глагольных форм прош. вр. (читали) — только значение числа.
Кроме того, поскольку в ходе превращения перфекта в формы общего прош. вр. в русском языке перестал употребляться служебный глагол, кумулятивно выражавший значения лица и числа, формы прош.
вр. на -л перестали отражать лицо подлежащего (ср. я читал, ты читал, он читал). Это изменение связывается с «общей тенденцией утраты личных форм наст. вр. этого глагола не только в качестве составной части аналитических форм, но и в составном сказуемом» [Борковский, Кузнецов 1963: 283]. В большинстве других славянских языков не произошло ни того, ни другого. За пределами восточнославянских языков спрягаемый служебный глагол в формах наст. вр. сохраняется, а в формах прош. вр. либо выступает в качестве вспомогательного элемента аналитической формы (ср. чеш. nesljsem ‘я нес’, nesli jsme ‘мы несли’) либо превращается в новые личные окончания, как в польском; ср. приведенные выше примеры: czytalem ‘я читал’, czytalUmy ‘мы читали’.Нечто подобное произошло и с аналитическими формами сослагательного наклонения. В русском языке спрягаемый служебный глагол, входивший в ее состав, превратился в неизменяемую частицу бы. В западнославянских языках этого не произошло, и формы сослагательного наклонения продолжают изменяться по лицам; ср. чеш. nesl bych ‘я бы нес*, nesli bychom ‘мы бы несли’; польск. czytalbym ‘я читал бы*; czytalibysmy ‘мы читали бы’ (см. о них подробнее: [Храковский 2004а: 156—157]).
Краткие формы прилагательных, помимо потери родовых различий во мн. числе, утратили также и формы косвенных падежей, полностью уподобившись (с точки зрения набора окончаний) глаголам прош. вр.: в ед. числе они совмещают только значения числа и рода (огромен — огромна — огромно), а во мн. числе (огромны) выражают только значение числа (ср. прошел — прошла — прошло — прошли).
Для двух разрядов — простых форм сравнительной степени и деепричастий — эта тенденция достигает своего завершения: они перестали изменяться не только по падежам, но и по числам и родам. Неизменяемость синтетических форм сравнительной степени (при том, что основная — полная — форма прилагательных сохранила склоняемость) является специфической чертой русского языка, выделяющей его среди других славянских языков (см.
об этом § 2.3.1).Что же касается деепричастий (восходящих к кратким формам действительных причастий), то, например, в чешском языке они сохраняют изменение по числам и родам, согласуясь в этих формах с подлежащим.
Неизменяемыми являются и материально выраженные формы наст, вр. сказуемых бытийных и посессивных предложений есть и нет; ср. У него есть друг (друзья, дочь); У него нет друга (друзей, дочери). За рамками строго нормированной речи таких слов больше. Так, парадигма склонения числительных «исчезает буквально на глазах» [Гловинская 1996: 239]. По аналогии с неизменяемыми притяжательными местоимениями 3-го лица его, её, их, возникает соотносительное с ними неизменяемое вопросительное местоимение кого (вместо нормативных склоняющихся местоимений чей, чья, чьи и т. д.); ср. Кого эта книга (эти книги)! В просторечии отмечен и обратный процесс — приобретение притяжательными местоимениями склоняемости; ср. евоный, ейный и т. д., однако склоняемые формы притяжательных местоимений 3-го лица представляются сильнее отклоняющимися от нормы, чем несклоняемое кого. Считается, что их употребление «свидетельствует о полном (разрядка Е. 3., М. К. — Ю. К.) невладении литературным языком» [Земская, Китайгородская 1984: 80]. В спонтанной устной речи лиц, владеющих нормами литературного языка, встречается и употребление слово нужно в фиксированной несогласуемой форме ед. числа ср. рода нужно:
- Нам нужно (вместо нужен) хотя бы один экипаж. Но абсолютно точно надо быть уверенным, что он всем обеспечен, хорошо обучен, получает достойную заработную плату. Вот что нам нужно (Власть, 29.08.2000)[155].
Обратного же не происходит. Возвращаясь к упоминавшимся выше несклоняемым существительным, можно заметить, что JI. В. Щерба в свое время прогнозировал их скорую полную адаптацию в русском языке и приобретение ими склонения: «Хотя полыпа звучит еще просторечно, однако рано или поздно этой форме обеспечено будущее» [Щерба 1945/1974: 50]. Этого, однако, не произошло и, скорее всего, уже не произойдет, хотя для слова пальто есть подходящий декли- национный образец: слова типа ведро[156]. Между тем в большинстве славянских языков подобные слова действительно стали склоняться: «такие существительные, как kino, metro, palto, pianino, свободно склоняются в польском языке в отличие от русского» [Мацюсович 1975: 95]; то же относится и к сербохорватскому языку, в котором к таким словам, как купе ‘купе’ или ауто ‘автомобиль’ стали присоединяться падежно-числовые флексии: купеа, купеу, купеом; аута, ауту, аутом [Гудков 1977: 270].