§ 2. Творительный предикативный.
Творительный предикативный (сказуемный и родственный ска- зуемному) — явление характерное для славянских и балтийских языков. И в тех и в других он продукт исторического развития, хотя зародыши схожего употребления, возможно, восходят к более ранним эпохам (Ср.
А. Потебня, Из записок по русск. грам., II2, стр. 493 и след., И. Эндзелин, Славяно-балтийские этюды, 1911, стр. 190—191, и Е. Frankel, Das pradikative Instrumental im Slavischen und Baltischen und seine syntaktischen Grundla- gen, — Arch. f. slav. Philol., 40(1926), стр. 77—117).В памятниках — «Синодальном списке Новгородской летописи» и «Повести временных лет» по Лаврентьевскому списку творительный предикативный первоначально наблюдается почти исключительно с формой давнопрошедшего времени: Понеже была бѣ мати его черницею (Синод, сп., 29). .Бѣбоу Ярополка жена Грикинѣ, бяше была прежде черницею (там же, 29). И бяше была чьрни- цею (Лавр, сп., 90). В продолжении Новгородской летописи по списку Археографической комиссии выступает и: Преставися архіепископъ новгородчький Семеонъ, бысть владыкою пять лѣтъ и три месяца (411). А чернцомъ былъ на сѣнѣхь годъ и двѣ недѣли (413).
Большинство известных случаев при глаголе «быть» в прошедших временах — с творительным, обозначающим человека по его должности или сану. При полусвязочных глаголах вроде «стати», «творитися» в этих памятниках в тех редких случаях, где они встречаются, употребляется творительный: И самъ царемъ ста (Синод, сп. лет., 180), и под.1.
В позднейших памятниках в целом отражаются те же особенности, причем важно сточки зрения отношений, которые мы имеем в литературном языке и сейчас (быть учеником, быть красноармейцем), что даже памятники с сильным церковнославянским языковым влиянием имеют творительный предикативный при инфинитивах, т. е. в большинстве случаев не настоящих сказуемых[361] [362].
Только в средине XVII в. (Котошихин) употребление творительного предикативного возрастает за счет именительного, но при всем том, в будущее время он попрежнему не проникает. Не выступают в форме творительного предикативного и имена прилагательные. Рост употребления творительных предикативных у писателей начала XVIII в. О. В. Патокова[363], повидимому справедливо, относит на счет украинско-польского влияния, видя в пишущих петровского времени в большей или меньшей мере выученников юго-западной школы на Москве.
Явно к польским образцам восходят, напр., конструкции типа: «Денег как возможно собирать, понеже деньги суть артериею войны» (Именной указ Сенату 1711 г.).
В период от Ломоносова до Карамзина происходят такие дальнейшие сдвиги:
Творительный предикативный в значении лица, занимающего должность, при был окончательно упрочивается, делаясь обязательным: ...Хотя бы он царем всея вселенной был (Сумар.,, Синав и Трув.).
За этим образцом начинают следовать (впрочем, не без сильного колебания в сторону именительного) слова свидетель, смотритель (зритель), неприятель, предводитель, наследник, главным образом, как видим, со значением лица, временно совершающего определенные действия: Вождь наш, который был смотрителем сего сражения... (Праздн. время, 1759 г., 11). Я теперь был свидетелем пресмешныя сцены (Фонвиз.). Свидетельницею, Элиза, ты была (Княжн.).
В духе тенденций, наметившихся уже у писателей петровского времени, учащается творительный предикативный в настоящем времени[364] в будущем и при повелительном наклонении. В круг слов включаются и отвлеченные, чаще всего — причиною. Ср.: Конечно, некто есть причиною ей мук сих (Сумар., Син. и Трув.). Города ныне суть печальными знаками непостоянства (Пр. вр., 298). Сие состояние, предвещающее разум, есть источником большей части наших познаний и заблуждений (При- клон., 35). Заслуживает внимания при этом различие жанров — творительный предикативный в общем чаще в это время в комедии, чем в трагедии, в беллетристике журнальной, нежели в эпосе, и это свидетельствует о продолжающейся борьбе стихии церковнославянской с разговорнорусской.
Дальнейший- рост употребления творительного предикативного характерен для языка Карамзина, у которого творительный предикативный оказывается предпочтенным именительному с вполне определенной последовательностью во всех случаях, где возможность его раньше только намечалась; ср. даже случаи (правда, отдельные) употребления в этом падеже прилагательных (в широком смысле термина): Боголюбский был, конечно, одним из мудрейших князей (Ист. гос. Рос., III, 19). Победа не была сомнительною (там же, 100), и под. Язык Карамзина — в основном решающая стадия в истории развития творительного предикативного. В дальнейшем не происходит ничего принципиально меняющего черты и частость оборотов с ним, наметившиеся у Карамзина,—лишь относительно небольшие отклонения в ту или другую сторону, под пером главным образом выдающихся писателей, получают стилистическую дифференциацию. Заслуживает, впрочем, внимания, что в течение XIX в. совсем выходит из употребления творительный предикативный с есть и, вместо случаев с отвлеченными существительными типа «Ах, этот человек всегда Причиной мне ужасного расстройства» (Гриб.), «Признайтесь, вы этому одни виною» (Лерм.), устанавливается или именительный, или сочетание с «является»[365].Пути развития в литературном русском языке творительного предикативного отражают, повидимому, тенденцию при соотношениях «именительный подлежащего — именительный сказуемого» или «именительный приинфинитивный» — специфицировать часть сказуемого или приинфинитивную, использовав различения постоянного и переменного признака, — тенденцию, имевшуюся уже в глубокой древности.
Важным моментом того же порядка в истории синтаксиса славянских языков является развитие творительного падежа (творительного предикативного) вместо второго косвенного падежа имен существительных, особенно — винительного. Как отмечено А. А. Потебнею, «Из запис, по русск. грам.», II, стр. 508, — в русских памятниках, в отличие от старославянских, таких, напр., как Саввина книга и Остромирово ев., издавна наряду с двойным винительным у имен существительных: Елма же ты, брате мой, введе мя на стол мой и нарек мя старейшину собе, се аз не помяну злобы первыя (Лавр.
сп. лет.); а кого бог поставить князя, а с тем мира потвердить (Спис, с мирн. грам, новгородцев с немцами при кн. Ярославле Волод. 1199 г.), выступают также обороты с винительным-творительным: ...и отцем мя назвал, и яз его сыном (Ипат. сп. лет.). Володимер же великимъ мужем створи того и отца его (Лавр. сп. лет.).Чем ближе к нашему времени, тем сильнее преобладание второй конструкции. Как верно указывает Потебня, указ, соч., стр. 509, в новом языке случаи второго винительного у существительных вроде: «Я брал тебя жену себе по разуму» (Барсов, Причит., I, 278) крайне редки.
Творительный предикативный имен прилагательных, как замена винительного предикативного, по наблюдению Потебни же (указ, соч., стр. 516—520), не известен старославянским памятникам и очень редок в древнейших русских памятниках: ...ти бо мимоходячи прославлять человека любо добрым, любо злым (Лавр, сп. лет.). Позже творительный становится в подобных случаях господствующей конструкцией1.
Замена творительным предикативным в членной форме дательного падежа прилагательных в нечленной форме совершается в русском литературном языке в основном на переломе XVIII—XIX вв., полностью устанавливаясь едва ли не только во второй его половине: А правому, батюшка, для чего не быть виноватым? (Фонв.) ...Кто, любезный друг, велел тебе быть праздным? (Гриб.) и под.
Подводя итоги своему исследованию, Потебня так характеризует значение установления в языке творительных предикативных падежей за счет их синтаксических предшественников: «В предложении древнего языка согласуемость (атрибутивность) играет большую роль, чем в новом... на месте двух одинаковых косвенных падежей, ставших друг к другу в отношение, отличное от простой атрибутивности, с течением времени становится винит, с твор., род. с твор., дат. с твор. На месте предикативного атрибута, согласуемого с подлежащим, лишь во многих, но не во всех случаях ставится твор., причем два прежние именительные (подлежащего и предикативного атрибута), где они остались, получают новый смысл2.
Перед нами здесь различие бывших прежде одно- [366] * родными функций членов предложения Если в области внешней органической природы разграничение органов есть усложнение и в этом смысле усовершенствование жизни, то и здесь мы должны видеть усложнение душевной жизни и усовершенствование языка. Внесение в предложение рассмотренного гв. расширяет область несогласуемых падежей, т. е. грамматического объекта, на счег согласуемых, т е. грамматического атрибута, но так как при этом в области объекта не только не происходиі никакого смешения прежде существовавших категорий, но образуется новая, то стремление свести категорию атрибута на аірибут в тесном смысле, т. е. непредикативный, служит на пользу экономии языка» (указ, соч., стр. 534—535).Заслуживает быть отмеченным среди прочего влияние и эстетического момента, сказавшегося в избегании сказуемых, формально одинаковых с подлежащими: в древнерусском мы находим, напр.: А возмут на него в то веремя грамоту, ино та грамота не в грамоту... (Догов, грам. вел. кн. Юрия Дмитр. с вел. княз. рязан. Иван. Федор., 1431 г.). А положит кто отпустную без боярского докладу и без диачьи подписи... ино та отпустнаа н$ в отпустную, опроче тое отпустные, что государь своею рукою •напишет, и та отпустнаа грамота в отпустную (Судебн. 1497 г., 18), или: Ино ся моя грамота не грамотою, а дело не делом (1448 г., Акты Зап. Росс., II, 55, — Потебня). ...и хоти кто воз- мет на них и безсудную мою грамоту, а не на тот их срок, и та моя безсудная не в безсудную (Грам. митр. Макария, 1542 г.). Так же и дворяне, московские и городовые, и деіи боярские, многие есть старые, издавна тех родов, которые преж сего были во дворянех же при великих князех (Котош., 28).