1.4. Топоним в зеркале антропоцентризма
Обозначенные нами проблемы современной антропоцентрической лингвистики во всех отношениях затрагивают специфический, хотя и называемый периферийным, класс ономастической лексики.
Начнем наши рассуждения об имени собственном с неоспариваемых никем тезисов: 1) собственные имена выделяют, индивидуализируют предметы, нарицательные – обобщают; 2) «…имена собственные – это особые языковые знаки, образующие иную знаковую систему для тех же предметов из реального мира вещей, для которых создаются и обычные языковые знаки – имена нарицательные. Связь этих особых знаков с понятиями породивших их апеллятивов стремится к нулю, а с понятиями именуемых объектов – опосредована через предмет. Связь же их с самими предметами значительно сильнее, чем у знаков обычных» [Суперанская 1973: 135]. Однако, отмечая связь имен собственных с предметом, многие исследователи не учитывают связи с исторической и этнокультурной сферой возникновения и бытования имени собственного. Так, по мнению О.Н. Трубачева, именам собственным присуща знаковость даже в бόльшей степени, чем нарицательным, так как они в бόльшей степени связаны с культурным контекстом, чем нарицательные [Трубачев 1978: 22–23].Онтологическая сущность топонима как словесного знака определяется обозначением реальных объектов действительности на основе апперцепции. Гносеологический аспект (познавательный) топонима обусловлен высоким уровнем его информативности (знак + его значение и смысл). Эпистемологическая сущность топонима (со стороны сознания) заключается в отношениях объекта и представления об объекте (идеи), при этом представления об объекте, заключенные в топониме, обогащаются идеей, заключенной в географическом термине, непременном элементе идеи топонимического объекта (а иногда и его составной части). Представления об объекте отдельного человека формируют субъективный образ, представления человеческого коллектива (этноса), выраженные в языке (топонимии), формируют объективированный образ предмета.
Наиболее целесообразным методом извлечения знания о языковом мышлении и речетворческой деятельности человека является реконструкция картины мира, которая осуществляется в нашей работе на основе моделирования ментальных образов по данным народной топонимии Приенисейской Сибири. Моделирование КМ позволяет разрешить вопрос о том, как язык (топонимия) отражает стереотипы восприятия и осмысления действительности, как язык при этом организует и упорядочивает членение и восприятие мира. На этом пути реально опереться на теорию номинации, т.к. она ориентирована в ономасиологическом плане и рассматривает преимущественно, как объекты получают свои названия, т.е. из трех изучаемых в данном случае сущностей: действительность, сознание и язык – учтены будут все. Классификация и номинация – первый шаг человека в освоении мира, в его господстве над природой. Язык уже давно пережил этап первичного означивания жизненно важных для человека объектов и понятий. На определенном уровне развития языка вновь появляется необходимость выделения отдельных объектов из ряда подобных: «…человеческая практика делает необходимым создание для некоторых объектов единичных имен, которые отражают не классифицированные объединения данного объекта с другими, подобными ему по определённым признакам, но индивидуальные особенности этих объектов внутри данного класса. Так возникают имена собственные, которые указывают на класс предметов, состоящий из одного элемента» [Гак 1977: 249]. Nomina propria противопоставлены nomina apellativa по объему понятия. Как происходит акт номинации на уровне семантической структуры слова? На уровне языковой системы номинатом имени является сигнификат, создаваемый в человеческом сознании в результате выявления дистинктивных черт у денотатов: номинант (имя) – отношение номинации – сигнификат (номинат) – денотат [Гак 1977: 250]. Номинатом в языковой системе служит сигнификат – мыслительный конструкт, понятие, субстратом которого являются внелингвистические объекты. Иногда различие между сигнификатом и денотатом трактуется как различие преимущественно в объёме понятия: сигнификату приписывается значение обобщенного понятия, денотату – указание на конкретный единичный объект.
Однако В.Г. Гак считает, что более правильно видеть различие сигнификата и денотата прежде всего в функциональном аспекте. В актуализированной речи объектом обозначения являются денотаты – прежде всего, реальные предметы, лица, признаки, действия, чувства, а также продукты человеческого сознания: отвлеченные понятия, вымышленные объекты и т.п. Номинация происходит следующим образом: на основании того или иного выделяемого в денотате признака он включается в определённый класс объектов, для которого в языке либо имеется закреплённое наименование, либо оно может быть сформировано из существующих языковых элементов. Сигнификат оказывается промежуточным звеном, обеспечивающим сопоставление имени и внеязыкового объекта. Номинаты в речи (денотаты) объективно даны, они не зависят от языка и говорящего. Однако субъект номинации производит отбор признаков при наименовании, и от него зависит, какое обозначение будет дано объекту.Опираясь на систему Фреге, В.Г. Гак заключает, что именующий определяет значение, но не смысл данного имени в речи, но вместе с тем – смысл, но не значение наименования. В языковой системе он формирует и смысл, и значение. Исходя из этого выявляются следующие различия между языковой и речевой номинацией: 1) языковые номинации характеризуются устойчивой связью между номинантом и номинатом, у речевых эта связь неустойчива; 2) у языковых номинаций номинатом служит сигнификат, результат условного членения мира данным языковым коллективом; у речевых – денотат, объективно заданный говорящему; 3) языковые номинации не всегда мотивированы, речевые мотивированы всегда в том смысле, что при определённом освоении денотата мышлением он получает обязательную для данного языка форму. Так, мы не можем сказать, почему животное canis familiaris называется по-русски собака, но мы всегда можем объяснить, почему в речи мы назвали данное животное собакой [Гак 1977: 256–257]. Описанный алгоритм номинации позволяет сделать вывод о том, что ономастическая (топонимическая) номинация – явление речи.
Различие имен определяется теми разными признаками, которые выделяются говорящим при наименовании. Эту возможность давать одному предмету разные по смыслу наименования в пределах одного или разных языков заметил еще А.А. Потебня, который назвал признак, по которому производится наименование, внутренней формой слова. Для имен собственных значение внутренней формы актуализируется через базовый апеллятив.
Правомерно предположить, что номинируемый именем собственным объект уже имеет обозначение (апеллятив), «имя собственное имеет при одном денотате двойной сигнификат» [Кубрякова 1988:147]. Так ли это? Объект, имеющий собственное имя, получает двойное обозначение: термин + топоним. Но каждое из этих слов, если это не онимизация апеллятива, имеет свою структуру значения, в которой есть денотат и сигнификат, при этом денотат у этих двух слов действительно один и тот же, но сигнификат у каждого слова свой.
Обозначенный вопрос, возникающий в связи с семантикой имени собственного, не единственный. «Возникает… вопрос, с помощью каких лингвистических механизмов осуществляется или по крайней мере фиксируется индивидуализация объекта, являющегося денотатом собственного имени?» [Руденко 1988: 56]. На этот вопрос не может быть однозначного ответа, т.к. индивидуализация объекта осуществляется на базе не только лингвистической, но и экстралингвистической. Кроме того, как отмечает М.В. Голомидова, частную характеризующую и индивидуализирующую семантику имени собственного составляют не только денотативная отнесенность, но и мотивировочное значение [Голомидова 1998: 21]. Удельный вес мотивации в семантике топонимического знака довольно велик. Обобщение отдельных мотивационных связей приводит к образованию мотивационных моделей, или «мотивем» [Гинатуллин 1971: 5], которые впоследствии определяют творческую деятельность топонимообразования, становятся частью картины мира.
В силу наличия двойного сигнификата топонимическое наименование (термин + оним) более информативно, поскольку оно отражает один из признаков обозначаемого объекта и сообщает о нем; историко-культурный фон топонима гораздо богаче, чем у апеллятива.
Чтобы выстроить методику извлечения интересующих нас знаний из топонимического материала, необходимо прежде всего определить пути и смысл поиска.На основании знакомства с современными исследованиями можно отметить несколько вариантов. Возможен путь от изучения общей модели номинации к реконструкции общей модели мира. «Выбор именно собственных имен, а не апеллятивной лексики обусловлен, помимо уже упоминавшейся номинативной «прозрачности» онома, следующими моментами: во-первых, точной территориальной привязкой к данному региону, во-вторых, относительной однородностью языкового коллектива-номинатора (севернорусские крестьяне), в-третьих, относительной общностью хронологии создания (собственно русские онома) и, наконец, сочетанием полноты материала с его реальной обозримостью» [Рут 1992: 48].
Ономастический материал может служить объектом изучения в социолингвистическом, прагматическом, когнитивном, ономасиологическом аспектах в рамках проблемы естественной и искусственной онимической номинации. «Когнитивный подход к проработке темы искусственного онимического наречения выдвигает три блока задач, решение которых смыкается в поле исследования. Один из них связан с необходимостью уточнить критерии выделения естественной и искусственной номинации как частных разновидностей лексической номинации, другой обращен к выявлению специфики искусственной номинации в ономастике, третий – к методическим приемам когнитивного анализа именотворчества» [Голомидова 1998: 7].
Изучение топонимии в этнолингвистическом аспекте позволяет решить задачу выявления своеобразия топонимии как языкового источника информации о духовной культуре народа путем моделирования реального и ирреального пространства. «Требуемая в данном случае концептуальная интерпретация предполагает преодоление расстояния от характеристики объекта действительности, запечатлеваемой языковыми единицами, до характеристики установок, интенций субъекта – носителя языка, обусловивших именно такое восприятие объекта. Для сокращения этого расстояния следует сначала максимально более полно представить объем информации о данном объекте и ему подобных, которую дает язык, а в применении к топонимическому материалу – топонимикон» [Березович 1998: 26].
Один из вариантов – изучение топонимической системы в её онтологическом и ментальном бытии – строится на понимании системного структурного и семантического подхода к изучению топонимического материала как к онтологическому бытию топонимической системы, а топонимической картины мира – как ментальному бытию топонимической системы. «Онтологическое бытие системы неизбежно смыкается с её ментальным существованием» [Дмитриева 2002]