4.1. ТИПОЛОГИЯ ВИДА И РУССКИЙ ГЛАГОЛЬНЫЙ ВИД Проблема семантических границ вида
Характерной особенностью наиболее известных семантических определений вида, используемых для его отграничения от других категорий, является их крайне обобщенный характер.
Функции вида в них связываются с оценкой говорящим «внутреннего темпорального строения ситуации» (the internal temporal constituency of a situation) [Comrie 1976: 3], отражением того, «как протекает во времени или как распределяется во времени тот процесс, который обозначен в основе глагола» [Пешковский 1928/1956: 105], обозначением способа осуществления действия — «die Art und Weise, wie die Handlung des Verbums vor sich geht» [Brugmann 1904: 493]. И хотя, по мнению Ю. С. Маслова, «для грамматической категории вида как понятия общего языкознания, не следует искать более узких семантических формулировок» [Маслов 1984: 6], установление более конкретных противопоставлений, очерчивающих сферу вида, представляется вполне целесообразным.В практике аспектологических исследований обычно рассматривается довольно ограниченный круг явлений. В большинстве случаев речь идет о следующих двух группах значений.
С одной стороны, это значения, отражающие такие «топологические», по выражению А. Тимберлейка [Тимберлейк 1982/1985: 267— 269], характеристики обозначаемой ситуации, как законченность/ незаконченность, достигнутость/недостигнутость предела, ограниченность/неограниченность пределом, целостность/нецелостность, действие в результате/действие в протекании [Гловинская 1989: 79],
тотальность/парциальность (частичная реализованное™) [Thelin 1990:
- 34], лимитативность/протяженность [Черткова 1993; 1997: 191— 209]. К ним содержательно близки компоненты «Eintritt» (наступление чего-то нового) и «Wahren» (текущее действие или состояние), использовавшиеся Э. Кошмидером при характеристике типов ситуаций, обозначаемых глагольными видами [Кошмидер 1934/1962: 149], и понятия «глубинного аориста» и «глубинного имперфекта», введенные Ю. С. Масловым для описания правил употребления видо-временных форм в повествовательном тексте [Маслов 1984: 189—193].
Приведенные признаки, некоторые из которых в разное время предлагались в качестве инвариантных видовых значений (см. их обзор с разных точек зрения и с различными выводами в: [Пешковский 1928/ 1956:107—111; Гловинская 1982: 5—9; 2001: 7—18; Бондарко 19906:
- 11; Зализняк Анна, Шмелев А. 2000: 31—36]), не вполне тождественны, тем не менее между ними есть определенное смысловое родство. Как писал М. А. Шелякин, «общей и специфической семантической основой» противопоставлений, подобных упомянутым выше, является «ограниченность/неограниченность в проявлении или осуществлении действия» [Шелякин 1975: 10—11] или, в другой, более поздней, формулировке, — «перспективность/неперспективность в проявлении действия» [Шелякин 1983: 17].
С другой стороны, к виду обычно относят также и широкую семантическую область, которая примерно соответствует «количественной аспектуальности» у Ю. С. Маслова [Маслов 1978: 18—19] или семантическому признаку «± время» (± time) в концепции Н. Б. Тели- на [Thelin 1978; 1990: 3—88]. Она включает такие противопоставления, как временная определенность/неопределенность, конкретность/ обобщенность, однократность/многократность и другие значения, так или иначе связанные с «глагольной (предикатной) множественностью» или «временной локализованностью/нелокализованностью»[300].
Эти два противопоставления являются, по-видимому, и типологически наиболее значимыми. Проанализировав видовые (в широком смысле слова) показатели в 50 разноструктурных языках, Дж. Байби приходит к выводу, что «the particular contrasts expressed in this category when it is inflectional are cross-linguistically significant. Thus it is possible to give an even more specific definition to inflectional aspect (выделено Дж. Б. — Ю. K.)f as expressing one or both of the following two contrasts: that between a bounded or limited situation and an unbounded or in-progress situation, and that between an habitually-occuring and a merely continuing situation» [Bybee 1985: 152].
Ниже для обозначения первого из этих семантических параметров используется название «комплетивность/инкомпле- т и в н о с т ь», которое, по-видимому, в наименьшей степени ассоциируется с реально использовавшимися толкованиями значений видов. Именно это противопоставление (в разных его конкретных проявлениях) целесообразно считать собственно видовым[301].
Комплетивность/инкомплетивность допускает и более отвлеченное — «темпоральное» — истолкование, в основе которого лежат различия в соотношении между временем осуществления действия и временем его наблюдения или моментом времени, по отношению к которому оно описывается. Его источниками являются, с одной стороны, понятие «точки отсчета» (point of reference), введенное X. Рей- хенбахом для описания соотношения перфектных и неперфектных форм в английском языке [Reichenbach 1947: 287—298], а с другой стороны, предложенное Кошмидером понимание вида как средства выражения «временной направительной отнесенности» (Zeitrichtung- sbezug) [Кошмидер 1934/1962: 129—138].
Понятие точки отсчета и содержательно близкие с ним термины «момент наблюдения» (moment of facing), «видовой ориентир» (aspect locus) неоднократно использовалось при описании семантики видовременных форм как в русском, так и в других языках [Safarewicz 1963: 25—32; Comrie 1976: 24; Гловинская 1982: 128; Тимберлейк 1985: 267—269; Lindstedt 1985; Падучева 1986: 415—417; 1996: 12— 15; Slawomirski 1986: 147; Козинцева 1991: 12—18; Klein W. 1995: 669—695]. В качестве примера можно привести следующее высказывание Дж. Андерсона: «Aspect, I suggest, is concerned with the relation of an event or state to a particular reference point: it is located before (retrospective), after (prospective), around (progressive) or simply at (aorist) a particular point in time» [Anderson G. 1973: 5].
Инкомплетивность при таком подходе соотносится с синхронной точкой отсчета — взглядом на ситуацию «изнутри», когда внутреннее время действия совпадает с временем наблюдения (описания), а говорящий как бы погружен в развитие действия, что в концепции
Э. Кошмидера соответствует «направительной отнесенности из прошлого в будущее».
Таким образом, инкомплетивность (частичная ре- ализованность) практически равнозначна «интратерминальности»; ср. пример (1):- Потом Вера Иосифовна читала вслух роман, читала о том, чего никогда не бывает в жизни, и Старцев слушал, глядел на ее седую, красивую голову и ждал, когда она кончит (А. Чехов. Ионыч).
В свою очередь, комплетивность предполагает взгляд на ситуацию «со стороны», т. е. ретроспективную позицию наблюдателя (точку отсчета), чему, в трактовке Кошмидера, соответствует «направительная отнесенность из будущего в прошлое», когда события фиксируются по мере их «ухода в прошлое»; ср. пример (2):
- Иван Иваныч подошел к дивану, потрогал Егорушку за голову, смущенно крякнул и вернулся к столу (А. Чехов. Степь).
В наиболее общей форме влияние соотношения между ситуацией и точкой отсчета (позицией наблюдателя) на выбор вида в русском языке описывается следующим образом: «если ориентир находится внутри ситуации, она не может быть замкнутой (и, соответственно, иметь форму совершенного вида); если ориентир находится вне ситуации, она может быть замкнутой (и иметь форму совершенного вида)» [Тимберлейк 1982/1985: 269].
Нужно подчеркнуть, что комплетивность/инкомплетивность понимается здесь как абстрактный типологический параметр, который может получать несовпадающее конкретное содержание не только в различных языках, но и в различных видо-временных подсистемах одного языка. Для выражения этого противопоставления могут использоваться особые аффиксы, служебные слова, падежное оформление актантов глагола. Однако и при отсутствии более или менее единообразных и регулярно употребляемых формальных показателей это противопоставление неизбежно каким-то образом проявляется в результате взаимодействия семантического типа предиката (его статичности/динамичности, предельности/непредельности и др.), референциального статуса актантов (прежде всего, их конкретности или обобщенности), обстоятельств, взаимодействующих с глаголом (в частности, показателей кратности, длительности и времени), соотношения действий в полипредикативных конструкциях и т. д. В этой связи можно привести следующее высказывание Ю. С. Маслова: «функционально-семантическое поле аспектуально- сти, так или иначе организованное, имеется во всех языках, но далеко не во всех из них присутствует вид как грамматическая категория» [Маслов 1978: 22].