§ 46. Теория вневременности русского глагола
Теория вневременности русского глагола сложилась в 40 —50-е годы XIX в. Борьба со смешением категорий времени и вида, борьба с учением о множестве и разно-образии форм времени, которых Ломоносов насчитал десять, Востоков — восемь и число которых почти не уменьшилось в книге С.
Шафранова «О видах русских глаголов в синтаксическом отношении» (1852) , привела к полемическому отрицанию вообще факта наличия форм времени в русском їлаголе .М. Катков заметил в своей диссертации «Об элементах и формах славяно-русского языка»: «...нашему языку вовсе не важно различение времен, и от форм будущего времени наш язык отказался еще в допамятную пору»289.
К. С. Аксаков писал еще более категорически об отсутствии форм времени в русском языке: «Если мы вздумаем искать времен, изве:тных нам из иностранных грам-матик,— мы останемся неудовлетворенными. В самом деле, прежде всего поражает нас то, что прошедшего времени в нашем языке нет вовсе. Вместо формы глагола в прошедшем времени встречаются у нас отглагольное прилагательное или причастие прошедшее: был — былой, служил — служилый... Вся небольшая разница зависит от употребления («он уныл покуда», т. е. он унылый, или: «он от неудачи не уныл», т. е. не стал унывать)... Формы прошедшего времени у нас нет». Вместе с тем «формы глагола, часто употребляемые для выражения будущего, не могут называться формами будущего времени, ибо часто употребляются и в прошедшем и в настоящем» (ср.: «Всякий день проходил у нас однообразно: я подойду к его двери, стукну раза два, он отворит...» или: «Он не много теряет часов на разговоры, каждое утро он скажет мне: здравствуй, и пошел к себе заниматься» и т. п.). «Эти так называемые будущие формы глагола независимы от времени. Следовательно, в русском языке нет формы будущего времени. Какое же время есть в русском глаголе? Одно настоящее? Но настоящее одно, без понятия прошедшего и будущего, не есть уже время, это бесконечность».
«Времена настоящее, будущее и прошедшее - понятия выводные и не имеют для себя своих форм в русском языке: они суть дело употребления и являются по соответствию их с формами глагола и с смыслом речи». «Итак, мы должны прийти к заключению, что ни одна глагольная форма в нашем языке времени не означает. Очевидно, что сама категория времени теряется) . Таким образом, по мнению К. С. Аксакова, в русском глаголе морфологически выражен лишь вид, время же — категория психологическая и синтаксическая. «Формами глагола обозначается самое действие, время же в нем есть дело употребления; эго употребление основано на соответствии глагольных форм с временами»290.Вслед за К. С. Аксаковым Н. П. Некрасов доказывал способность любой русской глагольной формы выражать самые разнообразные временные значения. Он решительно отрицал в русском глаголе наличие постоянных грамматических форм времени. По мнению проф. Некрасова, время — лишь отвлеченная субъективная категория говорящего и слушающего. «Русскому гліголу не свойственны формы временные... русский язык осмыслил время как нечто постороннее для действия, как внешнее (по отношению к действию) условие, под влиянием которого скорее находится лицо говорящее и лицо слушающее, чем само действие»291. Н. П. Некрасов сопоставлял выразительное «глубокомыслие», наглядность и изобразительную художественность системы русского глагола, основанной на категории вида, со структурой глагола в западноевропейских языках, в которых много форм времени: «Быстрота, краткость, продолжительность, кратность проявления действия не нуждаются во времени и им не измеряются. Продолжительноегь проявления есть сила, душа, жизнь самого действия. Действие, проявляющееся под условием времени, отвлеченно, формально; действие же, проявляющееся под условием продолжительности (энергии),— жизненно.
Понятие о времени относится к понятию о продолжительности как нечто формальное, отвлеченное, условно существующее к тому, что живет на самом деле; потому что условие времени понимается отвлеченно продолжительность же предста-вляется конкретно (вещественно). Время есть условие, под влиянием которого мыслится действие; продолжительность есть свойство, б;з которого немыслимо действие в русском глаголе. Вот почему он отвергнул сухую формальную категорию времени и развил в себе формы, выражающие его живое свойство, — энергию, или, как мы назвали, продолжительность проявления. Насколько действительно сущее отличается от условного и формального, настолько продолжительность как свойство русского глагола отличается от времени как свойства глаголов иностранных» 292.
Эта точка зрения показалась слишком радикальной последующим грамматистам. Была восстановлена в правах старинная теория трех времен, подвергшаяся, однако, сильной психологизации. Анализ описательных форх времени в древнерусском языке, предложенный Потебней в его труде «Из записок по русской грамматике», лишь содействовал подрыву веры в объективность форм времени.