Структурно-стилистическая организация текстов (на примере речевого жанра «беседа»)

Жанр «беседа» — один из наиболее типичных видов устного публичного общения — представляет живой диалог, отражающий интерес собеседников к самым разным проблемам современной действительности.

Иногда бывает трудно провести границу между жанрами «беседа» и «интервью». Сближают их такие признаки, как официальность ситуации, наличие определенной цели, обращенность к адресату, актуальность обсуждаемых тем и ориентация на потенциального зрителя — слушателя, на массовую аудиторию. Все эти общие исходные позиции определяют и ряд общих черт в речевом облике обоих жанров, в приемах отбора и использования языковых средств.

Однако для каждого из них характерны и свои структурные и стилистические особенности. Так, для интервью обычным является вопросно-ответное построение и типовая композиция (зачин — основная часть — концовка), что не обязательно и не характерно для беседы, которая предполагает обмен мнениями и жестко не структурирована. Семантика этого слова содержит не только самую идею общения, но и значение определенной длительности, обстоятельности такого общения. Именно эти признаки закрепляет современная лексикография, ср.: «Беседа... 1. Разговор (обычно продолжительный); обмен мнениями... П Предназначенный для печати, передачи по радио, телевидению и т. п. разговор, обмен мнениями журналиста с кем-л.; интервью.

2. Собеседование на политические, научные и т. п. темы, рассчитанные на обмен мнениями между присутствующими; выяснение каких-л. вопросов» [БАС-2 1991 I[117].

Беседу как одну из форм диалога выделял в своей известной статье «О диалогической речи» JI. П. Якубинский [Якубинский 1923], отмечая такие ее особенности (сравнительно с обычным разговором), как более медленный темп обмена репликами-высказываниями и большая величина этих реплик, с чем может быть связана и большая сложность их построения.

Эти характерные черты еще более ярко проявляются в беседе как разновидности публичного диалога. (Следует здесь заметить, что беседа в привычном, бытовом смысле этого слова и беседа как жанр теле- и радиожурналистики — хотя и сходные, но разные жанры — у второй есть более определенные правила и запреты, см. об этом ниже.) В то время как жанр интервью включает и «экспресс-интервью», и «мини-интервью», «блицинтервью» и т. п., к публичной беседе не приложимы такие определения, она, как и любая другая беседа, «не может быть торопливой или обрывочной... всегда предполагает установку на контакт, на взаимную заинтересованность в общении» [Левонтина 1994: 73]. Нередко подчеркивают различия этих близких форм современного публичного диалога и сами журналисты, ср.: «Интервью — не просто беседа, а зачастую и желание репортера вырвать такой ответ, который не выскажешь в беседе...» [Барманкулов 1974:109]. Самостоятельность каждого из этих жанров отражала и периодическая печать, выделяя на газетной полосе такие рубрики, как «Интервью. Беседы. Раздумья» или «Размышления. Беседы. Интервью».

Ср. характерное противопоставление таких видов общения М. С. Горбачевым: «... мне в этом проекте отводится роль своего рода модератора, человека, который будет организовывать, выстраивать и вести беседы с теми, кто, образно говоря, крутил колесо истории... но надо иметь в виду, что это не интервью, а беседа, рассчитанная не столько на политическую дискуссию хорошо знакомых людей, сколько на общечеловеческое восприятие» (Общ. газ., № 46,2000).

Надо сказать, что теоретики журналистики, выделяя жанр «беседы», не имеют единого мнения по поводу его места среди других видов современной публичной коммуникации. Так, в некоторых учебных пособиях «беседа», наряду с «дискуссией», «пресс-конференцией», «ток-шоу», отнесена к аналитическим жанрам, тогда как «интервью» стоит в ряду информационных — см., например: [Телевизионная журналистика 2002]. В то же время в учебнике «Журналистика» (СПб., 2000) «интервью» и «беседа» отмечены среди информационных жанров.

Диалогическая форма — доминантный признак, лежащий в основе объединения разных типов публичной коммуникации в родовое понятие «публичный диалог» (ПД). Жанр беседы, как и другие разновидности ПД (интервью, пресс- конференции, дискуссии, ток-шоу), многолик. Он может выступать в разных структурно-стилистических обликах в зависимости от таких факторов, как цель, тема, ситуация, собеседники (их социальный статус и языковая компетенция). И хотя общая типология жанра «беседа» еще не разработана, попытаемся выделить некоторые ее типы, функционирующие в современной публичной коммуникации. В основу классификации может быть положен каждый из названных выше признаков.

Важнейший из них — фактор цели. Основная прагматическая цель и назначение публичного диалога— получить в результате общения журналиста с участником (участниками) той или иной встречи важные, полезные, интересные сведения и передать их через массмедиа для широкой публики. Опираясь на информационное поле текстов публичных бесед и учитывая содержательную и формальную стороны, можно выделить ряд типов внутри жанра.

Выделим также следующие разновидности бесед: «сюжетная», «интеллектуальная», «беседа-портрет». Названия, как и само выделение типов, в значительной мере условны, так как такие тексты во многом близки, тематические и стилистические границы их размыты. Однако уже эта, достаточно общая коммуникативно-прагматическая классификация, организуя определенным образом обширный материал, способствует конкретному анализу текстов.

# * *

Основной массив обследуемых текстов представляет аутентичный материал расшифрованных аудиозаписей публичных бесед[118]. Жанр беседы остается до сих пор в «тени» интервью и практически совсем не изучен (что имеет и экстралингвистические причины). Однако важность и своевременность исследования этого вида современной публичной коммуникации, как с точки зрения языковой практики, так и с точки зрения теории — очевидны. В коммуникативно-речевом поле разных видов публичного диалога, в том числе и в текстах бесед, обнаруживают себя многие современные лингвистические проблемы: соотношение норм письменного и устного высказывания; соотношение норм устного кодифицированного языка и разговорной речи (РР); публичная коммуникация и ее формы; полифония публичной речи и речевое поведение говорящего и слушающего; коммуникативно-речевая эволюция жанров и новые жанровые разновидности; устная речь и категория модальности; речевая деятельность и языковая личность; особенности мужской и женской речи в публичной коммуникации; монолог и диалог как два типа построения текста, формы их смешения и взаимодействия; система контактоустанавливающих средств («речевых сигналов») и их место в структуре текста; интертекстуальность, текст в тексте и многомерность структуры текста; эстетическая функция языка и публичная речь; творческий характер устной речи и средства речевой выразительности и ряд других.

Мы остановимся на некоторых из этих проблем подробнее по мере исследования общей структурно-стилистической организации текста публичных бесед.

При изучении публичного диалога (и в частности — жанра беседы) мы исходим из того положения, что устная публичная речь (УПР) строится на основе системы кодифицированного литературного языка (КЛЯ), «репрезентирует систему КЛЯ» [Земская, Китайгородская, Ширяев 1981], хотя существует и иная точка зрения на эту проблему[119]. Разные взгляды поддерживаются сложностью и многоликостью объекта исследования, подверженного изменениям под влиянием экстралингвистических факторов.

Действительно, в публичной речи проявляются отдельные черты, свойственные РР, но это связано прежде всего с линейным характером устного высказывания, с тем, что речевая деятельность протекает «здесь и сейчас». Разные типы УПР в разной мере сближаются с PP. Так, монологические жанры, например, жанр публичной лекции (см.: [Голанова 1993]), наиболее удалены от системы PP.

В то же время жанры диалогического характера, отражающие живое, спонтанное публичное общение, менее контрастны по отношению к РР (см.: [Земская, Китайгородская, Ширяев... 1981]). Здесь могут встретиться самопе- ребивы, подыскивание нужного слова, подхваты и повторы слова или реплики и др., что естественно в любой спонтанной устной речи. «Встречаемость в устной публичной речи устно-разговорных конструкций сама по себе еще не доказывает, что в основе ее лежит разговорная, а не кодифицированная система. Тот или иной компонент текста только тогда может считаться репрезентантом соответствующего системного явления, если он регулярно появляется в тексте при наличии для него необходимых коммуникативных и структурных условий» [Там же: 68].

Жанр публичной беседы (ПБ), являясь представителем тех типов устной речи, которые традиционно изначально ориентированы на книжную речь, активно обнаруживает и черты разговорности. Это еще раз подтверждает мысль

В.              В. Виноградова о том, что разные виды устной речи в разной мере, но все «обычно строятся на многообразном чередовании или смешении, взаимопроникновении элементов разговорного и книжного языка» [Виноградов 1963: 15].

Входя в систему массовой коммуникации (ср. принятое в науке выделение двух типов публичной коммуникации— массовой и коллективной, см.: [Виноградов 1963: 14; Земская 1988: 9]) и выполняя общую целеустановку публичного диалога — получить «из первых рук» и передать через СМИ актуальную информацию, — жанр публичной беседы «преследует» и собственные цели, что проявляется непосредственно в основных составляющих текста — категориях содержания и формы[120].

Выделяя в публичной беседе традиционные для диалога «реплику-стимул» и «реплику-реакцию», следует отметить их сложную структурно-семантическую организацию. В роли реплики-стимула могут выступать такие коммуникативные единицы, как вопрос (разные его типы), побуждение, сообщение, рассуждение, оценка. Реплика-реакция может быть представлена в виде краткого собственно ответа, в виде повествования, рассуждения, описания (с лирическими отступлениями) и нек. др. Эти функционально-смысловые единицы могут смешиваться и взаимодействовать в пределах одного высказывания, что еще больше усложняет структуру текста. Для жанра публичной беседы обычны реплики значительной протяженности (до десяти-пятнадцати предложений), представляющие высказывание в форме развернутого ответа, объяснения, с использованием ссылок, передачей чужой речи и т. п.

Это связано с функциональными особенностями жанра, сущностью которого является обсуждение той или иной актуальной темы.

Значительный объем, усложненность реплики не делает ее независимым монологом, она остается в пространстве диалога, так как связана тематически, содержательно и структурно с другими репликами.

Приведем несколько характерных примеров.

(Беседа в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы»,

2000. ведет журналист Нателла Болтянская)

Журналист: В нашей студии политолог Лилия Шевцова / добрый вечер! И Евгений Ясин / как обычно / по четвергам в это время / добрый вечер / Евгений Григорьевич!

Е. Ясин: Добрый вечер!

Л. Шевцова: Добрый вечер!

Ж.: Новая эпоха / старые проблемы // Мы говорим о докладе / который завтра будет сделан Евгением Григорьевичем / и поэтому мы предлагаем всем / кто нас слышит / пожалуйста / присылайте ваши вопросы на пейджер // Если вопросы будут в достаточном количестве и достаточно высокого уровня / мы продолжим эту тему и устроим просто откровенное обсуждение // Итак / старые проблемы / новые проблемы / Россия / демократическая страна // Давайте начнем / Евгений Григорьевич / все микрофоны включены //

Е. Я.: Ну / я бы прежде всего предварил бы свое выступление тем / что я скажу / что доклад будет делаться на заседании фонда «Либеральная миссия» завтра / после чего мы рассчитываем на дискуссию / постольку поскольку текст доклада размещен в Интернете на нескольких сайтах / в том числе «Либеральная миссия» / «Эха Москвы» и «Московских новостей» // Первая мысль моя заключается в том что Россия / демократическая страна //Ив настоящее время среди либеральной интеллигенции масса опасений и тревог / и я могу сказать / что с моей точки зрения / отчасти обоснованных / в отношении того / как будут разворачиваться события дальше во время президентства Владимира Владимировича Путина // И первая-то мысль заключается в том / что мы избрали президента на демократических выборах // Мы избрали парламент на демократических выборах //

Если много разговоров относительно грязных технологий // всяких фокусах / и так далее / и тому подобное / подтасовках / то я могу сказать / что результаты выборов очень точно отразили многочисленные социологические опросы / которые были до / и после // Мы имеем картину достаточно устойчивую / для того чтобы сказать / это Россия! Это такая страна / как она есть! Хорошо / нам не нравится / что демократы получают на выборах / ну / где-то 12—15 % голосов // Ну / это так сказать то / что мы имеем / мы с этими обстоятельствами должны считаться // Важно то / что мы вошли в какую-то новую эпоху / когда мы имеем президента / мы имеем парламент / который избран демократическим путем // И те люди / которые боролись за демократию / должны с этим обстоятельством считаться //

Ж.: То есть речь идет о том / что мы демократическая страна по образу действий / так?

Е. Я.: По процедурам избрания власти / так я бы сказал // Пока // Большее я побоялся бы сказать //...

(Беседа «Очевидное ~ невероятное», ТВ, 19.12.1998, ведет С. П. Капица, принимает участие в беседе поэт-переводчик, литератор)

Литератор: А вот интересно другое / вот когда вы сказали про этот поезд I который я могу остановить / я тут поймал себя на разительной вещи / с одной стороны / хорошо / мне жалко Анну Каренину / я остановлю поезд /ас другой стороны / как мне жалко искусство Льва Толстого! И роман! / Я остановлю поезд // В этом вся трагедия приближающегося искусства / с одной стороны / читатель становится соавтором —

С. Капица: Раньше / Сопереживатель!

Л.: А теперь он еще и соавтор!

С. К.: Это страшно!

Л.: А теперь он еще и соавтор! В Интернете так // — дальше нрзб. — ... Сейчас появляются первые произведения / созданные не по законам — э-э — как бы книгопечатания / а по законам именно клипового сознания // Таким образом с помощью таких книг / обращаясь к компьютерам / а компьютеры все больше и больше появляются в нашем быту / мы можем читать — э-э — допустим / ту же самую «Анну Каренину» / абсолютно в разных плоскостях //

Изучая одну линию / другую линию / изучая ее портреты — э-э — слушая те же самые музыкальные произведения / которые слушала она / таким образом возникает ПОЛИФОНИЧНОСТЬ пространства / в которое волей-неволей впускается литература //

С.              К.: Ну что ж / это уже совсем многомерный мир / который раскрывается // Вышли даже за пределы литературы // Мы говорим щас о культуре //

Вы упоминали КЛИП / но помните / что клиповое сознание очень родственно коротеньким мыслям Буратино // Они его завели в страну дураков // Чем это закончилось / мы хорошо знаем //

Мы приводим здесь (и в дальнейшем) для иллюстрации значительные фрагменты диалогов, так как только в этом случае со всей очевидностью обнаруживаются связи и взаимодействие реплик, протяженность и синтаксическая усложненность их структуры. Ср.: «Ясно, что некоторые особенности спонтанной устной коммуникации выявляются только при анализе обширных контекстов и объяснимы речевым поведением говорящих на протяжении всей коммуникации» [Кв. Кожевникова 1971: 34].

* * *

При исследовании структурно-стилистической организации текстов жанра публичной беседы выделяются прежде всего два круга проблем: 1) структурно-семантические особенности высказываний (типы реплик и особенности их построения, внутренняя структура реплики) и 2) средства и типы связи реплик как основных речевых единиц диалогического текста, т. е. структура диалога в ситуации публичной беседы.

Анализ конкретного материала (на основе четырех функциональных разновидностей ПБ— «информационной», «сюжетной», «интеллектуальной» и «беседы-портрета», см. выше) показал определяющую зависимость лингвостилистических и структурно-композиционных характеристик от таких экстра- лингвистических факторов, как «цель», «тема», «участники беседы», «официальность обстановки». Действительно, «экстралингвистические факторы предопределяют действие собственно лингвистических факторов (стилистических в применении к тексту). Последние и формируют общий характер текста...» [Одинцов 1982: 131].

Общий характер диалогического текста проявляется в «реплициро- вании» и прежде всего— в виде вопросно-ответных конструкций. Среди структурно-семантических единиц диалога первое место традиционно отводится «вопрос у» (вопросительному предложению и его типам).

В пространстве публичной беседы вопросительные предложения характерны прежде всего для реплики-стимула, так как именно запрашивание (и получение) информации — одна из конкретных целей не только интервью, но и беседы.

Вот ряд примеров (фрагменты текста беседы «информационного» типа).

(Беседа на радиостанции «Эхо Москвы», 06.01.2000, в прямом эфире —Дмитрий Хворостовский, певец, музыкант, ведущие—музыковед Анатолий Агамиров и журналист Марина Королёва)

А.              Агамиров: Я очень рад / что Дмитрий пришел к нам в эфир // Вопросов накопилось такое множество / что даже не знаю / с чего начать // Начнем / как это говорится в журналистике / с информационного повода // У Вас концерт в Москве / если не ошибаюсь / восьмого числа / в Большом зале Консерватории // ЧТО в этом концерте для московской публики / достаточно требовательной / будет в новинку?

Я имею в виду не конкретный пример / а то / что она раньше в Вашем исполнении не слушала //

Д. Хворостовский: Вы правы / каждый раз выступая в Москве / я должен представлять что-то новое // В этот раз я буду петь цикл Малера...

М. Королёва: Вы согласны с Анатолием Суреновичем / что московская публика требовательна? Вы тоже так считаете?

Д. X.: Конечно / да //

А.              А.: Но все-таки музыкальная столица // Я не знаю / согласится ли со мной Дмитрий или нет / но это осталось // Мы может быть многое другое / потеряли / но это осталось // (И) это не «московский патриотизм» //

Д. X.: Я с Вами абсолютно согласен // Каждый раз выступая в Москве / я испытываю необычайное волнение и очень большую ответственность // Вы абсолютно правы //

М. К.:: Кстати / как Вы чувствуете эту требовательность? Принимают не так как в других местах?

Д. X.: Вообще-то требовательность / это поле / которое чувствуешь на расстоянии...

А.              А.: Поскольку речь зашла о Ваших выступлениях в Москве / мы читаем / что Вы много поете на Западе в опере И Называются «Фигаро» / и другие партии // Вы ни разу не пели в опере в Москве // Чем это объяснить? Вашим недоверием к московским музыкальным театрам / или просто стечением обстоятельств?

Д. X.: Во-первых / это было прежде всего / стечение обстоятельств / так как я не живу в России / не живу в Москве //

А.              А.: Скажите пожалуйста / Вы всегда предпочитаете концертную форму оперной или они для Вас равнозначны?

Д. X.: Нет / абсолютно НЕ равнозначны // Я все-таки предпочитаю в опере петь на сцене / в костюме / с оркестром в яме / с партнерами на сцене / которые двигаются II... Концертное исполнение не всегда адекватно / не всегда конгениально оперной музыке / которая написана II...

А.              А.: Закончился XX век / говорят / пошел XXI // Насчет тысячелетия спорят / пошло ли оно или оно еще осталось //

М. К.: Да и насчет века тоже спорят / но тем не менее / магия трех нулей все-таки сыграла свою роль // Не будем спорить об этом //

Д. X.: Что мы будем считать / что век начался / или что он еще не начался / и начнется в следующем году?

М. К.: Если говорить формально / то век еще не начался / и тысячелетие / тоже // Мы еще пока в прежнем веке / в прежнем тысячелетии // Но тем не менее / цифра 2000 / произвела впечатление на весь мир / и на Вас / наверняка / тоже //

Д. X.: На меня / абсолютно не произвела // это для меня очередной год / который связан с массой интересной работы...

Приведенный материал свидетельствует о достаточно сложной структуре реплик и текста в целом. Стимулирующие реплики содержат, как правило, вопрос со значением «запроса информации», т. е. в его «первичной функции», направленной на получение ответа. Вопросительные предложения могут использоваться и во «вторичной функции», когда вопросительная форма служит передаче какой-либо информации или побуждением к действию. Ср: «В вопросительных предложениях могут содержаться и пересекаться как значения вопроса, так и утверждающего сообщения, а также значения чрезвычайно разнообразных видов побуждения к действию и значения состояний» [Жинкин 1955: 24]. Это высказывание Н. И. Жинкина прямо перекликается с современной теорией речевых актов и с понятием косвенного речевого акта. В публичном (как и вообще в устном) общении косвенные речевые акты играют большую роль (см. работы Грайса, Сёрля и др.).

В беседе музыковеда и журналистки с Дмитрием Хворостовским первая реплика (стимул) представляет собой структуру из трех составляющих: первая часть реплики является введением в беседу, с приветствиями и констатацией некоторых фактов, состоит из четырех повествовательных сложных предложений; затем идет вопрос (в виде простого предложения, осложненного определительным оборотом) с местоименным словом «что», требующий в конкретном ответе замены этого прономинального элемента содержательными лексическими единицами (мы будем такие вопросы относить к типу «специальных»[121]), заканчивается реплика сложным повествовательным предложением — пояснением вопроса. Для ответного высказывания (реплики-реакции) характерно отражение в какой-то мере этой структурно-смысловой сложности стимулирующей реплики (анализ ответных реплик см. ниже).

Следующий вопрос в этом тексте принадлежит второму ведущему — журналистке, которая, продолжая тему, заданную музыковедом, обращается к гостю, используя форму вопроса, предполагающего в ответе подтверждение или отрицание высказанного. В данном случае собеседник говорит «да» (вопрос такого типа будем называть «общим»— см.: [Булыгина, Шмелев 1982]). Структурно-смысловая организация этого вопроса представляет сложноподчиненное предложение с изъяснительным придаточным. Существенно, что это не единственный вопрос реплики, он дополняется уточняющим вопросом того же структурно-семантического типа («общим» по нашей терминологии), т. е. реплика выступает в виде «двойного вопроса». В следующей реплике (беседу продолжает музыковед), представленной четырьмя повествовательными предложениями разной сложности, есть «скрытый» вопрос, на который прежде всего и реагирует собеседник («Я с вами абсолютно согласен»). В его ответе проявляется реакция и на другие ремы стимулирующей реплики.

В очередной реплике журналистки — конструкция «двойного» вопроса, где второй поясняет, распространяет тему первого. Оба относятся к типу вопросов. «специального» характера, формально-семантический признак которых — не допускть ответа «да»/«нет».

Новая реплика ведущего состоит из нескольких повествовательных предложений, в которых высказывается мнение и выражается констатация факта («Вы ни разу не пели в опере в Москве»), в связи с чем задаются затем два взаимосвязанных вопроса, вводимых местоимением с предполагаемым ответом-разъяснением («специальные» вопросы). В последующих репликах имеет место вопрос с союзом «или», предлагающий отвечающему некоторую альтернативу, некий выбор из той информации, которая содержится в вопросе, что он и делает в ответе при помощи слова «нет» и дальнейшего сообщения-разъяснения. В приведенном фрагменте текста беседы встретился только один вопрос, который можно отнести к «реагирующим»: «Что мы будем считать / век начался / или что он еще не начался / и начнется в следующем году?!»

Это реплика-реакция с семантикой уточнения, уяснения содержания предыдущего высказывания (о репликах-реакциях см. ниже). Для адекватного описания вопросов необходимо учитывать как можно более широкое их вербальное окружение [Булыгина, Шмелев 1982].

Приведем еще ряд контекстов, так как это дает более полную картину функционирования разных видов вопроса в жанре беседы.

(Беседа на «Радио России», 14.12.1998, ведущий —журналист Дмитрий Губин в программе Persona grata)

Дмитрий Губин: Добрый день! Дмитрий Губин у микрофона II ... Наша программа этот пробел / встречи с бизнесменами / решила восполнить / договорились так / вот первый предприниматель / с которым мы встретимся / он и будет желанной персоной нашей программы // Я вышел из своей квартиры / и первый человек которого я встретил / был мой сосед по дому / Лев Кондрашов / глава фирмы «Еврознак» // Сегодня наша «желанная персона» контролирует примерно 30—40 % производства всех дорожных знаков в России //

Лев Николаевич / добрый день!

Лев Кондрашов: Добрый день!

Д. Г.: Положа руку на сердце / вы — нрзб. = видимо, речь идет о его плане «экономического расцвета страны» -НА Вы по большому секрету не познакомите нас с ним?

Л. К.: С удовольствием!

Д. Г.: Тогда / если начать все по порядку / первые три пункта!

Л. К.: ... Первый закон / который я бы принял / это закон о земле // Второй закон / который бы я принял к исполнению / это закон об ипотеке // Третий закон / который необходимо принять / это закон о распределении продукции // Чтобы расшифровать / объясню / что дает принятие этих законов...

Д. Г.: Лев Николаевич / извините Бога ради / кажется / мне пришло время вмешаться // Вот давайте опустимся на ту самую грешную землю / приватизировать которую / я так понимаю / Вы предлагаете // Ведь известно общее возражение / г-н Кондратов / не вы обрабатывали эту землю / она не ваша собственность / она наша / общенародная собственность // Так говорят представители фракции КПРФ //

Если земля будет пущена в свободный оборот / произойдет следующая вещь / тот самый производитель / который должен ее пахать и обрабатывать / он ее / ну коммунисты прямо не говорят / но подразумевается / он ее пропьет // И тогда придет дядя из банка / который эту землю купит I пустит в спекулятивный оборот / вместо пшеницы засеет дачными участками и т. д. и т. д. //... Вам есть / что возразить?

JI. К.: Конечно! Система / о которой Вы говорите / она чисто спекулятивная // Спекуляция эта заключается в том / что играя на тех низменных чувствах / что кто-то пропьет / кто-то продаст / кто-то застроит дачными участками / она в корне неверна // Система собственников / она саморегулирующаяся система // Купит землю только тот / кто сможет с этой землей что-то сделать // И даже если она попадет в Банк / и Банк будет с ней что-то делать //...

Д. Г.: Лев Николаевич! Только вот одно никак не пойму / вот то / что Вы сказали / к Вам лично / к Вашему производству / какое все это имеет отношение?! Вот / что от того / что земля / которая под вашими цехами / под вашим офисом / станет вашей собственностью? У Вас что / производительность труда поднимется? Вам-то что с того?

Л. К.: У меня изменится отношение к своему делу I/...

Д. Г.: ... Согласитесь / взаимосвязь между проблемами военных / которые выходят рано на пенсию / у них нет квартир / у них нет денег и т. д. / и-и-и | проблемой частной собственности на землю / они вот как-то неочевидно / взаимосвязаны?!

Л. К.: Ну I связь совершенно очевидная // Я щас поясню...

Приведенный текст дает дополнительные сведения о функциях и структуре вопросительного предложения, более полно отражает организацию реплики- стимула. Так, один из первых вопросов ведущего является формой вежливого побуждения — просьба рассказать: «...не познакомите нас с ним?». Следующая стимулирующая реплика, имеющая сложный структурносемантический рисунок, где переплетены предложения разной синтаксической сложности (обращение, этикетные извинения, побуждение в форме обычного побудительного предложения, передача чужой речи — более десяти предложений), заканчивается «общим» вопросом (фразеологизированноготипа), подытоживающим информацию-размышление ведущего беседу.

Вся эта сложная структура находит в ответной реплике определенное смысловое и лексико-синтаксическое отражение, включающее не только собственно ответ, но и косвенные ответы на рассуждения, имеющие место в стимулирующей реплике. Следующая реплика журналиста (до шести взаимосвязанных предложений) фактически состоит из разного типа вопросов, направленных на выяснение мнения собеседника по поводу высказанной информации: «К Вам лично... какое все это имеет отношение?! Вам-то что с того?!»

Вопросительной формой предложений, этим нанизыванием вопросов журналист выражает не только свое стремление получить информацию, разъяснение и т. д., но и субъективно-эмоциональное отношение к обсуждаемой проблеме. Усиливают общую оценочную направленность реплики повтор, варьирование лексико-синтаксических конструкций, а также фразеологизированная форма заключающего вопроса, более типичного для разговорной речи: «Вам- то что с того?!» Сквозь эмоциональную экспрессию вопросительных предложений просматривается стилистический прием создания образа «несведущего обывателя», которому надо все растолковать. Но сами журналисты обычно имеют общее представление о точке зрения своего собеседника, они задают свои вопросы, в целом зная его ответы[122].

Основная функция вопроса, его коммуникативное назначение — выяснить неизвестное. Чтобы получить искомое, в самом вопросе «должно быть такое содержание, которое имело бы смысл передавать другому... Вопрошающий должен что-то полагать, допускать, выделять, связывать, разъединять, предполагать о действительности, для того чтобы на его мысль получился ответ» [Жинкин 1955: 26]. Ср. то, как известный писатель-фантаст представляет эту же мысль художественными образами: «Перед нами разгадки всей Вселенной, но они откроются лишь при правильном вопросе. А откуда нам взять эти верные вопросы? — говорит один из героев рассказа. — Чтобы правильно задать вопрос, нужно знать булыиую часть ответа» (Роберт Шекли, Верный вопрос, 1997).

Ролью вопроса в речевой деятельности ученые заинтересовались очень давно (философская и филологическая традиции ведут эту проблематику от Сократа, Платона, Аристотеля и т. д.), но «вопрос о вопросе» периодически возникает и сегодня. Сущность вопроса и вопросительного предложения обсуждается в многочисленных работах не только лингвистами — логики, философы, социологи уделяют большое внимание этой проблеме. Объяснение, видимо, в том, что «в этом фокусе скрещивается множество общих проблем и возникают поразительные парадоксы, давно уже привлекавшие внимание всех, так или иначе занимавшихся изучением языка и речи» [Жинкин 1955: 22].

Вопрос — наиболее типичный и распространенный вид речевых единиц любого диалога. Однако специальное коммуникативное назначение жанра публичной беседы — обстоятельное обсуждение какой-либо темы, обмен мнениями —не может осуществляться исключительно лишь по схеме «вопрос-ответ». Роль реплики-стимула в беседе состоит не только и не столько в простом «запросе информации» (и этим, в частности, беседа отличается от интервью), сколько в выстраивании тематической и коммуникативной перспективы текста, представлении проблемы, побуждении к ее рассмотрению.

Побудительные высказывания в диалоге могут содержать предложение, приказ, призыв, просьбу, совет, требование и т. д. В ситуации беседы на этот набор накладывают ограничение такие экстралингвистические факторы, как «цель», «тема», «ситуация». Наиболее традиционное выражение побудительной семантики здесь происходит при помощи спрягаемого глагола в форме 2 л. мн. ч. (реже — ед. ч.), а также при участии специальных «побудительных» слов со значением «совместного действия» («будемте», «давайте»). Кроме того, в такого рода диалогах для выражения «вежливого побуждения» может использоваться и вопросительное предложение — вопрос в его косвенной, вторичной функции[123].

Выше мы приводили примеры из текстов бесед «информационной» разновидности, для которых более всего типичны в репликах-стимулах вопросительные предложения в их прямой функции. Побудительные реплики и реплики повествовательные, содержащие просьбу или предложение, сообщение, размышление или оценку информации, в большей мере характерны для «интеллектуальной» и «сюжетной» беседы. Приведем ряд примеров:

(Из беседы журналиста с Михаилам Пиотровским, директором Эрмитажа, в ТВ-программе «Большиеродители», 01.2001.)

Михаил Пиотровский: Начинают подозревать / что картины подменены / там / и что-то там все украли / и что все «голландцы» неправильные / и уже так сказать / мы переживали / и папа по-моему / два раза это переходил // Это постоянно такая вещь есть // ...Аистория с сервизом — полная чепуха/ и-и-пред- полагая / что Вы спросите /

Журналист: Коль скоро уж Вы сказали / расскажите!

М. П.: История якобы что Романов / якобы взял сервиз из Эрмитажа и потом на свадьбе дочери его разбил // Но не брал он из Эрмитажа никакого сервиза... это такая легенда... это такой вроде анекдот / то ли анекдот / то ли сплетня / вот / она жила / и сколько папа ее ни опровергал / потому что действительно этого не было никогда / да и сервизов таких нету / который можно было бы стол накрыть / на большую свадьбу / это все время так оставалось. ..

(Из беседы журналиста с начальником Штаба дорожного движения Александром Крылевским на волнах «Радио России», 12.1998, полный текст см. в Приложении)

Журналист: Вы говорили о том / что есть планы совместной работы с Управлением ГИБДД Москвы // Вот расскажите о планах на новый 1999 год!

А.              К.: Ну / на 99-й год мы подготовили план основных наших мероприятий // Ну / несколько мероприятий перечислю...

Ж.: Ну / кстати / о стимулировании и поощрениях // Вот я знаю / что московские дружинники не обходятся вниманием в этом плане / и вот я у Вас вижу на лацкане пиджака —

А.              К.: рассказывает о своем знаке отличия — ...

Ж.: Александр Федорович! Завершая нашу с Вами БЕСЕДУ / что бы Вы сказали москвичам? Что бы Вы сказали автолюбителям?

А.              К.: Ну / наверное / повторю еще раз с того / с чего начал / хотелось бы пожелать всем участникам дорожного движения / выдержки / корректности по отношению друг к другу и-и- бла-а-го-же-лательности //

(Из беседы в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы»

2000. ведущий—Александр Плющев, гости — Владимир Розинов, профессор, замдиректора НИИ педиатрии и детской хирургии, Лариса Балева, главный педиатр Минздрава России, куратор проекта «Гуманитарная помощь», Ирина Назарова,

главврач полевого госпиталя, работающего в горячих точках на Северном Кавказе)

А.              П., ведущий: Мы сегодня будем говорить о проекте «Гуманитарная помощь» / который осуществляет фонд Сороса в Чечне и Ингушетии / а также / о работе врачей на Северном Кавказе // Начнем с проекта «Гуманитарная помощь» / с помощи детям // Расскажите в нескольких словах о том / что это такое //

JI. Б.: Прежде всего / этот проект не родился на пустом месте // Этот проект возник в связи со сложной ситуацией / в которую попали дети Чечни // вынужденные переселенцы / беженцы из Чеченской республики в Ингушетию // ...И конечно / в программе «Здоровье населения России» института «Открытое общество» / основное внимание все-таки решили уделить детям //...

1. П: Теперь Ирина Назарова. Вероятно / Вы продолжите то / о чем говорила Лариса Балева / но теперь / практическая реализация / если я правильно понимаю... Пока был перерыв / Владимир Михайлович Розинов сказал / что на самом деле / конечно / проблемы далеко не все решены / и решение их не в сегодняшнем дне. Мне хотелось бы / чтобы он рассказал это в эфир нашим слушателям.
2. Р.: Действительно / лукавить не хочется // И представлять сегодняшнюю ситуацию / как ситуацию / имеющую готовое решение / было бы совершенно неверно II... Если говорить о наиболее крупных проблемах / то первая проблема / которая не решена / это проблема статуса ребенка / ставшего инвалидом в результате войны / которую развязали взрослые люди / в стране / где этот ребенок живет // Эта проблема не решена II... Вторая проблема / которая является очень сложной / и без решения государства / или без законодательных инициатив / не может быть на сегодняшний день раскрыта / это проблема / связанная с тем / что вся система организации и оказания медицинской помощи пострадавшему ребенку / вопросов последующей социальной поддержки этого ребенка / все это сложилось как проблема / которая решается на основе административно-территориального деления страны II...

Текст, фрагменты которого мы привели, можно отнести к «сюжетной» беседе. Здесь тема (сюжет) — дети в условиях войны и помощь им — в значительной степени организует структуру и стилистику диалога. В репликах-стимулах бесед такого типа меньше чисто информационных вопросов, естественнее здесь реплики-побуждения, поэтому и вполне уместны значительные по объему и сложные по структуре ответные высказывания.

Вот еще несколько характерных примеров.

... Журналист: Итак / старые проблемы / новые проблемы ... Давайте начнем // Евгений Григорьевич! Микрофоны включены! (из беседы на «Эхе Москвы», более полный контекст см. выше).

... Журналист: (расспрашивает собеседника о его экономических предложениях) — Вы / по большому секрету / не познакомите нас с ним?

JI. К.: С удовольствием! //

Ж.: Тогда / если начать все по порядку / первые три пункта II...

Ж.: Вот давайте опустимся на ту самую грешную землю / приватизировать которую / я так понимаю / Вы предлагаете // Ведь известно общее возражение / г-н Кондратов / не Вы обрабатывали эту землю / она не ваша собственность... // (из беседы на «Радио России», см. более полный текст выше).

Д. X.:... Для меня это очередной год / который связан с массой интересной работы...

Журналист: Ну / тогда давайте об интересной работе / о том / какие планы П Вопрос о творческих планах / конечно тривиален / но тем не менее / Вы сами об этом заговорили // (из беседы на «Эхе Москвы», см. текст выше).

1. В.: (Журналист): Вообще / вот как Вы / лично / давайте забудем там / что писали и говорили // как Вы лично / сейчас / по происшествии 40 лет / оцениваете этого человека / то что Вы знаете? //
2. Г.: (Ученый-физик): Безусловно он со знаком «минус» / но знак «минус» не означает отсутствие каких-то положительных моментов / и -э- в данном случае / этими положительными моментами явилось в частности / и -э- его -э- очень такое сильное организационное участие в атомном проекте II...

В.              Г.:... То / что -э-э- мне / лично / щас милее всего / я бы сказал / это гипотеза «холодной» предыстории жизни //

1. В.: Это надо с — / это надо хотя бы в одной фразе / объяснить // что такое «холодной»?
2. Г.: «Холодной» / это значит / в глубоком холоде // А -э- а межзвездная пыль / межзвездные зерна межзвездной пыли / там температура — нрзб. — десять / двадцать — нрзб. — десять / двадцать по абсолютной шкале / там -м- / никакой жизни там быть не может // (из беседы на радиостанции «Эхо Москвы»; полный текст см. в Приложении).
3. Капица: Ну что ж / мы на этом закончим сегодняшний разговор // Время наше тоже ограничено ... но я Вам очень благодарен за все сказанное //Ия просил бы вас / может быть тоже в порядке клипа / подвести черту нашей беседы // («Очевидное — невероятное», ТВ-Кулътура, см. с. 429).

Как видно из приведенных примеров, семантика побуждения в реплике- стимуле публичной беседы может передаваться повелительной формой глагола («расскажите...»), формой сослагательного наклонения, косвенным вопросом, перформативной конструкцией, конструкциями с модальными словами, словами-побудителями к «совместному действию» («давайте...») и др.

В диалогах такого типа нет и не может быть прямого императива (приказа, требования) или «мольбы». Вся ситуация публичной беседы настраивает на «вежливое побуждение», которое может интерпретироваться как «просьба- приказ», если учитывать, что «основное содержательное отличие приказа... состоит в наличии у говорящего официального права побуждать адресата к определенным видам действий» [Федосюк 1997:109], в нашем случае — к речевому действию, ответной реакции в форме объяснения, сообщения, рассказа ит. п.

Традиционная грамматика, выделяя и подробно представляя «значение собственно побуждения», которое может «конкретизироваться как требование, просьба, совет, увещевание, мольба», отмечает, что «все эти оттенки в грамматике не могут быть исчислены, так как они не имеют специальных формальных средств своего выражения» [Грамматика-80, т. 2: 114]. Эти трудности определенным образом преодолевают исследователи, опирающиеся на теорию речевых актов. Ср.: «Различие между приказом и просьбой состоит в исходных предложениях: приказ содержит в глубинной структуре предположение, что адресат должен делать то, что хочет от него говорящий, просьба содержит в глубинной структуре предположение, что адресат может сделать, а может и не сделать то, чего хочет от него говорящий» [Вежбицка 1985: 257]'. Исходя из этого утверждения, семантическую разновидность побуждения, характерную для жанра публичной беседы, скорее можно отнести к «приказам», чем к «просьбам», так как адресат-собеседник в ситуации публичной беседы должен выразить словесно свою реакцию на побуждение в виде сообщения той или иной протяженности.

К числу существенных для определения характера побудительности признаков относится и интонация высказывания, однако нами интонационные характеристики публичных форм речи здесь не исследуются.

Языковые средства, оформляющие побудительную конструкцию, зависят не только от ее принадлежности к тому или иному семантико-прагматическому типу, но и от конкретной ситуации беседы — кто с кем и на какую тему говорит. Особенности языковой личности (ведущего беседу) проявляются, в частности, в выборе формы побуждения: от вежливой формы косвенного вопроса («Не могли бы Вы рассказать...») и перформативной конструкции («Я просил бы Вас рассказать...») до более категоричного — «Прокомментируйте!»

* * *

Реплику-стимул, помимо «вопроса» и «побуждения», может представлять и повествовательный тип высказывания.

Термин «повествование» обычно употребляется в одном ряду с терминами «описание» и «рассуждение». Традиционно эти функционально-семантические типы речи выделяют применительно к прозаической речи монологического характера. Тексты публичного диалога, и в первую очередь — публичных бесед, содержащих в своей структуре развернутые реплики-высказывания, дают основание учитывать эту классификацию при анализе материала. Следует, однако, присоединиться к справедливому замечанию о некоторой схематичности такого деления (идущего, кстати, еще из старых трудов по словесности), не отражающего всего многообразия современных текстов, см.: [Одинцов 1982]. Внутри высказывания-повествования можно выделить, например, краткое или пространное сообщение, суждение, умозаключение, объяснение, пояснение и т. д. Повествовательный текст стимулирующей реплики содержит те или иные функционально-семантические структуры, в зависимости от коммуникативно-прагматических целей говорящего и всего диалога.

Приведем ряд примеров, имея в виду в то же время достаточную условность границ между высказываниями.

(Из беседы в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» журналистки-киноведа Виты Рамм с кинокритиком Ириной Рубановой и киноведом Сергеем Лаврентьевым, 24.12.1999)

2. Р.: Добрый вечер! Киновед Сергей Лаврентьев готовит нам большой сюрприз // В январе / по традиции / новый год в российском кинематографе начинается с фестиваля «Лики любви» / но сегодня мы будем говорить об итогах прошедшего года // Итак / вот перед нами таблица проката этого года //
3. Л.: Надо что-то говорить по поводу того // что хорошо было в прокате / что было плохо I что получило оценку наших зрителей / что не получило?

2. Р.: Да//
3. Л.: Прежде всего надо сказать о том / как мы существуем в этом мире / я имею в виду киномир //... На мой взгляд / самый главный итог этого года состоит в том / что мы стали похожи на кинематографическую державу //... Я надеюсь / что если общая ситуация будет развиваться так же хорошо / как она развивается сейчас / мы в течение нескольких лет станем такой же замечательной кинематографической державой / которой когда-то был Советский Союз //

2. Р.: Глядя на таблицу из 20 фильмов / в которых есть и российское кино / можно увидеть / что мы ближе к концу / занимаем 17-ю строку // Что касается зарубежного кино / как ты можешь оценивать качество фильмов / которые были у нас в прокате?
3. JL: Хорошо! Это картины первого класса / фильмы класса «А»...

Но я бы не сказал / что российское кино занимает последнее место / потому что картина Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник» занимает далеко не последнее место // Эта российская картина сейчас достаточно хорошо идет // Она идет достаточно давно в Москве / уже почти год / с февраля / а сейчас достаточно хорошо демонстрируется в российских регионах... То / что она стоит на втором месте по сборам после «Звездных войн» / это на мой взгляд / факт замечательный // Что говорить о самих «Звездных войнах» и таких картинах / как «Матрица» / «Конец света» ... Мы стали в ряд кинематографических держав / и владельцы картин из Лос-Анджелеса даже считают возможным устраивать премьеры в Москве в тот же день / что и в Лос-Анджелесе / Это хороший знак //

2. Р.: В этом списке есть еще один отрадный факт // люди пошли на российское кино //
3. Л.: Да / это именно то / что я говорил... Может быть / Ирина Ивановна Рубанова / которая к нам подошла / один из самых замечательных критиков / которые писали и пишут об отечественном кино / объяснит это лучше / более профессионально //

И. Р.: Добрый вечер! Благодарю за такое лестное представление // ... Я бы хотела сказать такую вещь // Например / кончающийся 1999 год по количеству хороших / важных / крупных / и даже замечательных фильмов / абсолютно исключительный год // Можно сказать / что это прекрасный год II... Когда я многим это говорю / то испытываю очень большое смущение // И сейчас мне кажется / что слушатели тоже скажут / «Что такое они там говорят про замечательный год? А где эти замечательные фильмы? Как их посмотреть?» Посмотреть русское кино по-прежнему трудно //Ив какой-то момент / я / критик со стажем / чувствую себя в положении / в котором наша критика находилась в годы глубокого застоя // В каком смысле? Тогда очень много писали о западном кино / особенно официальные критики // Они его видели / ездили на фестивали /ив основном конечно / боролись / идеологически разоблачали эти фильмы / «Заводной апельсин» / «Крестный отец» //

В.              Р.: Даже про «Кабаре» писали / «певичка борется с фашизмом» //

И. Р.: ... Что-то такое происходит и сейчас / когда говоришь о фильме Германа / я имею в виду «Хрусталев, машину!» / о «Молохе» Сокурова / даже о том же «Блокпосте» //

В.              Р.: Они хорошо прошли / но вопрос в том / сколько у них было копий // Знаем мы это? Не знаем II... Очень много зрителей / которые хотели бы посмотреть эту картину / и по разным причинам не могли И Либо в этом городе еще вообще не было фильма / либо так дорог сеанс / что не по карману // Между прочим / этот фактор тоже очень важен //

2. Р.: Ирина Ивановна! Ведь те фильмы / которые Вы перечислили / ОНИ все из так называемого арткино / лабораторного кино // Это не зрительское кино / кроме «Сибирского цирюльника» // Это же тоже немаловажный фактор / почему с таким трудом зрители идут смотреть эти фильмы // Один зал / на 200 зрителей / на всю Москву // «Хрусталев, машину!»// Этот фильм шел в «Ролане» один сеанс // Зал был заполнен // Но это ведь не показатель / это исключительная публика / клубное кино //
3. Л.: Мне кажется / мы сами виноваты в этой ситуации //...Ив этом смысле нам опять-таки / в который раз / показывает пример Польша / где картина Ежи Гофмана «Огнем и мечом» / премьера которой была недавно в Доме кино / собрала 27 млн долларов / в Польше // Это фантастика //...

В.              Р.: Но тут нужно учесть то / что это экранизация известного произведения //

И. Р.: Это очень зрительский фильм //

В.              Р.: И конечно / он сделан по современным законам сегодняшнего зрителя / который быстрее считывает всю информацию //

Приведенные фрагменты беседы, посвященной обсуждению проблем современного кинематографа («сюжетная» разновидность этого жанра), свидетельствуют об успешном использовании высказываний повествовательного характера в качестве стимулирующей реплики. Журналистка, ведущая диалог, хорошо ориентирующаяся в обсуждаемой теме, не задает лишних «информационных» вопросов, а, направляя и поддерживая беседу, высказывается сама. Первая реплика в структурно-семантическом плане представляет высказывание-сообщение, несущее информацию о госте и теме предстоящей беседы. Характерно, что это сообщение одновременно играет роль скрытого побуждения, имплицитность которого не мешает собеседнику, настроенному на общую коммуникативную стратегию, в целом понять «речевой замысел» говорящего, что проявляется в семантике ответной реплики.

Другие реплики ведущей в ходе диалога принимают формы умозаключения, оценки, суждения (мнения). Нам важно здесь дать «наблюдения на уровне факта», отметить самую возможность появления в стимулирующей реплике таких вариантов повествовательных конструкций (о специфике этих речевых единств с точки зрения логики и языка см.: [Солганик 1991; Одинцов 1982]).

Для подтверждения наших наблюдений и выводов приведем еще ряд примеров (из текстов «беседа-портрет» и «интеллектуальная» беседа).

(Из беседы телеведущего Урмаса Отта с Владимиром Спиваковым, ТВ)

У. О.:... Ну / я знаю / что многих ваших коллег даже раздражало / что Вы в свое время создали тот оркестр / и назвали это как-то не очень скромно — нрзб. — «Виртуозы Москвы» // -э-э- они действительно были «виртуозами» / или «виртуозами» стали они только сейчас / много лет спустя?

В.              С.: Они были виртуозами тогда / конечно // Ученики Ойстраха / Янкелевича / Растроповича //

У. О.: Были тогда?

В.              С.: Замечательные музыканты //

У. О.: Но «Виртуозы Москвы» / это / с самого момента рождения / ваших — нрзб. — хотя трудно понять / в чем же дело / многие играют хорошо / и репертуар тот же играют все камерные оркестры // — Это / наверное / все-таки Ваша ЛИЧНОСТЬ / Ваша ХАРИЗМА //...

У. О.: Вы много записываете?

В.              С.: Да / довольно много //

У. О.: Почему Вы это делаете? Есть дирижеры / которые / ну все говорят / что это / вообще невыгодно //

В.              С.: Это все-таки какая-то веха в жизни каждого...

У. О.: А какой человек Вы / в принципе? Потому что ведь говорят же легенды / про многих мастеров искусства / которые зарабатывают огромные деньги / да? И которые / ну просто жутко жадные // Так сказать / «ни копейки / ни вправо / ни влево» // Вы же занимаетесь серьезно / мне кажется / серьезно занимаетесь благотворительностью // Значит Вы туда отдаете какие-то свои личные деньги? Да?

В.              С.: Конечно!..

У. О.: Но Вы занимались благотворительностью еще далеко до того / когда значит / это стало модой / и сейчас же много всяких фондов / хотя я и не понимаю / откуда они берут деньги / но это отдельный вопрос // И / вот такой шокирующий шаг / в этой области / с Вашей стороны / был момент / когда Вы / очень / известному ныне пианисту / тогдашнему вундеркинду / Евгению Кисину / подарили рояль // Это потрясло очень и очень многих // Этот рояль / может быть / сыграл все-таки какую-то роль в его карьере // Может быть / без вашего подаренного рояля / не было бы сегодняшнего Кисина?!..

У. О.: Вы много лет постоянно уже живете за пределами Вашей Родины / и такой круг общения / такой близкий круг / например / я имею в виду вот / например / те люди — нрзб. — когда тебе нужны деньги / вот тогда прочность всегда дружбы проверяется //

В.              С.: Ну / я думаю / что не в деньгах / конечно / проверяется прочность дружбы // Прочность дружбы проверяется тогда / когда не нужно просить ни о чем друга / он сам понимает И У. О.: А-а / вот это еще лучше //

(Из беседы в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» музыкального обозревателя А. Агамирова и пианиста Дениса Мацуева)

А. А.: Вы знаете / дошли слухи / что Вы чуть ли не вообще собираетесь сменить академическое фортепьянное исполнительство на джаз! Это правда?

Д. М.: Нет // До этого конечно не дойдет // Я буду параллельно этим заниматься -хм-хм- никуда не уйдет от меня моя любимая музыка //

А.              А.: Вы знаете / а ведь ничего в этом плохого нет // Наоборот / мне кажется / щас джаз / особенно современный джаз / настолько стал смыкаться с академической музыкой / что / собственно говоря / дифференциации-то нет никакой //

Д. М.: Ну / в общем / да // Ну / я / обязательно буду исполнять свои сольные концерты / обязательно // Может даже не на бис / может быть даже / отделение джаза//

А.              А.: ... Скажите пожалуйста / и Вы собираетесь заболеть дирижерской «инфлюэнцей» / коей щас страдают подавляющее большинство выдающихся исполнителей?

Д. М.: -хм-хм- Это-то где-то у меня в голове есть / но пока это я не могу сказать / — пауза—/точно //

А.              А.: Я надеюсь / Вы как-то мне чрезвычайно симпатичны / надеюсь / Вы понимаете / что это совершенно другая профессия?

Д. М.: Конечно //

А.              А.: И что это / -хм-хм- / иногда / у самых выдающихся инструменталистов -нем-нем- / не получается //

Д. М.: Да / я знаю очень многих — случаев //

А.              А.: И уж по-моему / я Вас не отговариваю / ни в коем случае /

—Д. М. смеется —

А может быть / Вы / второй Мутти / или второй Кароян / я не знаю // Как говорится / практика покажет // Но понимаете / пианист-то Вы замечательный // А вот что будет с дирижированием / это никому не ясно //

Д. М.: Даже самому мне конечно //

А.              А.: Но все-таки / -э-э- / такое поползновение есть / да?

Д. М.: Ну/ что-то там сидит / конечно //

А.              А.: «Бес попутал» // Все ясно / и Вас попутал бес //

— небольшая пауза —... Теперь к вопросу о «бесе» // Вот щас мы послушаем в исполнении Дениса Мацуева фра-агмент «Мефисто-вальса» Листа //

А.              А.: всегда немножко задыхается и говорит с растяжкой — дальше звучит музыка II —

А.              А.: «Браво!» Невольно воскликнул // Это прежде всего имеет отношение к моему гостю / Денису Мацуеву! Пианисту! — исполнение которого вы только что слышали — это А. А.: обращается к потенциальным слушателям передачи—

Коду! Такую! Затянувшуюся коду «Мефисто-вальса» Л-и-ста!

* * *

Приведенные тексты свидетельствуют о достаточно сложной внутренней организации стимулирующих реплик. Цель публичной беседы (как и других жанров ПД) — запрос и получение информации — достигается при помощи разных видов вопросительных, побудительных, повествовательных высказываний и их взаимодействия в составе реплик-стимулов и реплик-реакций.

Ответные реплики (реплики-реакции) представляют собой не менее сложные структуры, что во многом объясняется и определяется их зависимостью от инициальной реплики, ее содержательного и формального построения, а также от их собственной роли в качестве «ремы» в диалогическом единстве.

При исследовании разговорной речи было замечено, что «определенные правила построения, линии синтаксического подчинения выявляются почти исключительно в формах второй реплики, в то время как первая реплика в своих формах относительно свободна» [Шведова 1960: 23].

Эти наблюдения в значительной степени относятся и к публичному диалогу, хотя большей частью эти связи выражены не так непосредственно, формальная зависимость ответной реплики не так очевидна.

Вот некоторые примеры.

Журналист: Вот Вы сказали / что рядом с Вашей квартирой жил такой известный / знаменитый поэт Апухтин // Бывал Петр Ильич Чайковский // Как это в ощущениях? Это было давно / понятно //

Композитор: Ну / видите ли / всегда нужно ощущать себя I особенно в таких ситуациях / как Вы сказали / жить / очень как бы / зная свое место / очень осторожно и во всяком случае I не кичиться этим / без гордости lac каким-то невольным смущением II

В отношении Чайковского я могу сказать так I что я люблю музыку -э-э- как это говорится! нерассуждающей любовью И Это та музыка/которая оправдывает существование людей / всех / с пороками / с глупостью / с чем угодно //

Журналист: Но зачем это знать? В чем его полезность? Виталий Иосифович! Полезность / понимаете / на бытовом вот / для меня / в чем его полезность?

Академик-физик: Полезность —

Ж.'. Яне говорю / примитивная полезность И Вообще полезность?

А.: Нет / я сказал бы / во-первых / я вспомнил бы известное высказывание Льва Андреича Арцимовича / с которым я имел счастье дружить / это / что наука призвана удовлетворять нашу любознательность / наше любопытство / за государственный счет // Щас-э-эм / я бы сказал —

Ж.: Счет не тот!

А.: Щас -м-э- я бы сказал / слабее стало именно с государственным счетом И

Ж.: А любопытство? Все в порядке?

А.: А любопытство / по крайней мере у тех / которые не бросили науку / и не уехали куда-то / -э-э- отнюдь не обязательно с тем / чтобы там наукой заниматься / и не ушли в бизнес / если посмотреть / это было бы очень интересно нарисовать социальный портрет наших наиболее преуспевших новых русских //

Ж.: Ну олигархов / грубо говоря!

А.: Олигархов I да //

Журналист: Каковы объемы этой акции «Гуманитарная помощь» I сколько на нее выделено средств / и почему именно таким образом Институт «Открытое общество» и фонд Сороса / решили проявить свое участие? Есть здесь какие- то дополнительные интересы'?

Врач-педиатр: Интерес только один I именно гуманитарная помощь детям И Это пожалуй / самая большая ценность не только для фонда Сороса и Института «Открытое общество» / но и для всех / сегодня здесь присутствующих // Так как я являюсь главным педиатром Минздрава Российской Федерации / то я с этими проблемами сталкиваюсь ежечасно // И мы собственно / отработав весь план необходимой помощи / еще несколько месяцев назад решили / что выработаем определенные стратегические направления / по которым наиболее целесообразно оказать помощь детям // Размер помощи на сегодняшний день / если говорить в денежном исчислении I определяется 250 тысяч долларов И Но это / та небольшая часть I которая может быть выделена на эти цели // Я думаю / позже мы об этом поговорим более подробно //

В диалогической речи первый член модели «вопрос-ответ» закономерно обладает большей формально-семантической свободой, большим коммуникативным суверенитетом, чем второй. Существует мнение, что «задавать вопросы (строить возможные миры) часто труднее, чем на вопросы отвечать... Рассмотрение вопроса и ответа в аспекте содержащейся в них информации показывает, что вопросу свойственна энтропия, а ответ энтропию снимает, содержит информацию... информативность ответа может соответствовать энтропии вопроса, может быть избыточной или недостаточной» [Голубева-Монаткина 1999: 20,57].

В первом контексте (беседа с композитором) реплика-стимул представляет а) информацию и б) связанный с ней вопрос. Содержательно ответить на этот вопрос не просто. Он требует не столько «собственно ответа», сколько рассуждения, размышления на предложенную тему. Ответ здесь трудно предугадать, запрограммировать, он будет в любом случае нетиповым, личностным, творческим. В каком-то смысле — с «избыточной» информацией.

Степень, характеризующая избыточность информации ответа, для разных типов диалога различна. Для интеллектуальной беседы, посвященной темам духовного развития, размышления и мнение человека творческого трудно отнести к «избыточности». Ответы бытового, разговорного и «интеллектуального» диалога будут различаться, естественно, не только содержательно, но и способом подачи, характером и глубиной информации.

Подтверждает это наблюдение и второй пример — из текста беседы, представляющей живой, непринужденный разговор известного ученого с журналистами (см. полный текст в Приложении), где на фоне основной темы (о гипотезах происхождения жизни на Земле) обсуждаются и другие, возникающие по ходу беседы (тема «утечки мозгов», тема «новые русские и наука» и т. д.). Эти субтемы, вплетаясь в общую ткань разговора, создают неповторимый, уникальный текст, яркий пример беседы «интеллектуального» типа. Ответы здесь достаточно пространны, они могут принимать форму «лекции», включать воспоминания, лирические отступления и т. п., что иногда уводит от прямого, конкретного, краткого ответа (см. приведенный пример), но помогает понять общую концепцию собеседника, которая в итоге и является «главным» ответом. Информация такого рода в контексте интеллектуальной беседы не может считаться избыточной [Голанова 2001].

Больше того, эти особенности публичной речи не противоречат основному принципу общения: «Твой коммуникативный вклад на данном шаге диалога должен быть таким, какого требует совместно принятая цель (направление) этого диалога» [Грайс 1985: 222]. Эта общая коммуникативная установка, известная под именем «принципа кооперации Грайса» и фактически определяющая успешность того или иного общения, особенно важна в ситуации публичной беседы.

Однако выделенные Г. Грайсом в рамках этого принципа «более конкретные постулаты... Количества, Качества, Отношения и Способа» в непосредственном живом общении могут не соблюдаться. Исследователи РР, показывая их нарушение в обычной естественной речи, высказывали предположение, что «им больше подчиняется речь публичная»... и особенно «язык массовой коммуникации» [Земская 1988: 35,37]. Но как мы могли наблюдать, живое общение в ситуации публичной беседы свидетельствует о возможности и даже иногда необходимости отступлений от этих правил. Так, трудно выдержать до конца постулат способа выражения, который включает такой императив, как «будь краток» или постулат релевантности: «не отклоняйся от темы». Постулат количества — «Твое высказывание не должно содержать больше информации, чем требуется» — сам автор сопровождает комментарием: «постулат вызывает сомнение...» [Грайс 1985: 222].

И все же эти правила для современной публичной речи — тот классический ориентир, норма, тот образец, по которому должен строиться диалог.

Общественно важная информация обсуждается в третьем из приведенных выше примеров (из беседы с врачами). Такого типа беседы мы относим к «сюжетной» разновидности.

Сама тема здесь в значительной степени определяет построение и реплики- стимула, и реплики-реакции. На вопрос, прозвучавший в инициирующей реплике, дается прямой, полный, логически обоснованный ответ, выраженный цепью сложных предложений и представляющий вместе с репликой-стимулом сложное синтаксическое целое[124]. Это диалогическое единство характеризуется смысловой и формальной соотнесенностью предложений, раскрывающих основную тему диалога — «гуманитарная помощь детям». Как показатель взаимосвязанности предложений здесь выступает лексический повтор (слово «интерес» в ед. и мн.ч.), а также такие ключевые слова, как «дети», «помощь», «выделена», повторяющиеся в этом тексте неоднократно.

В рассмотренной диалогической конструкции реплика-реакция представляет собой сообщение. Этот функционально-семантический тип текста (одна из разновидностей «повествования») имеет в ответных высказываниях преимущественное распространение. Внутренняя структура таких сложных синтаксических единств может представлять два типа связей: последовательность (цепь) или параллельность. И тот, и другой типы имеют в своем арсенале разные конструктивные приемы (перечисление, параллелизм, контраст, повтор, лексико-синтаксическая рамка и т. п.)[125], о чем свидетельствуют и тексты публичных бесед.

Покажем это на конкретных примерах.

Журналист: ... как эти отношения складываются / на что вы ориентируете ваших сотрудников?

Начальник Штаба ДД: И наших сотрудников мы ориентируем I и на это можно ориентировать всех участников дорожного движения / это на вежливость и корректность ... Ну / я не хочу сказать / что инспектор и дружинник всегда правы // Бывают ситуации / что они не правы // Ну вот здесь опять же I совет водителям / выдержка / еще раз выдержка Н И помнить же нужно / что инспектор I это — пауза — не та инстанция / решения которой не оспариваются II Его действия всегда можно обжаловать командиру подразделения / в котором он служит // И опять же практика показывает / что многие обращения / они действительно находят решения // (другие ответы в тексте этой беседы см. в Приложении).

Журналист: ... вы повторяете / что земля / вот тот волшебный ключик / который поможет по-новому организовать отношения между людьми // И упомянули / что так решаются проблемы / ну / допустим / военных // Согласитесь / взаимосвязь между проблемами военных / которые рано выходят на пенсию / у них нет квартир / у них нет денег и т. п. / и-и — проблемой частной собственности на землю / они как-то не очевидно взаимосвязаны?!

Бизнесмен: Ну / связь совершенно очевидная / я щас поясню // Человек / который решил посвятить свою судьбу и свою жизнь служению отечеству / в нем должна быть уверенность / что когда он закончит по тем или иным причинам свою должность / он должен быть уверенным / что он будет обеспеченный человек // Жизнь его сложилась таким образом / что он ничего не имея / из гарнизона в гарнизон / переезжает / и ничего не имеет I и собрать что-то он не в состоянии // Просто / вот такая у них жизнь / такая судьба у этих людей И И вот наступает критический момент / когда по тем или иным причинам / нужно этому человеку покинуть выбранную стезю / и перед ним / полная неизвестность / он не знает / что делать / кем он станет / кем он будет I у многих нет гражданской профессии / нужно ее получать // Нет квартиры / нет тех корней / которые делают человека сильным // Но сознание / что по окончании военной службы он будет наделен земельным участком / положим / из какого-то количества гектаров леса / пашни / пастбищ и т. д. / этот человек бы знал / что он эту землю в самом худшем варианте может заложить в Банк / получить какие-то суммы денег / построить себе квартиру / или на той земле / которую ему дали / построить дом Н

Журналист: О какой / так сказать необходимости / защиты чего / какой / демократии сейчас следует говорить?

Экономист: Этот вопрос естественный // Вообще / очень многие спрашивают / демократия у нас / или нет?!... Я думаю / что все эти недостатки пройдут / потому что / если мы посмотрим —

Журналист: Сами?!

Экономист: Не могу сказать / что сами / потому что над этим надо работать // В том числе / должны лучше работать и милиция И ФСБ / и президент I и так далее // Тут / я думаю / ... Я надеюсь / что подвижки в этом направлении будут // ... И каждый раз на этом пути перед нами возникает новый и новый выбор // Скажем / победила демократия в 91 году II После этого встала первая альтернатива /реформы или демократия?! Потому что демократия была немножко советской Н ... Это был выбор между реформами и демократией Н ... Потом еще был один выбор в 96-м году / когда перед нами стала дилемма / Ельцин или Зюганов?! Коммунисты вернутсяк власти / или нет?! ...Демократия обладает таким свойством / ее нельзя каждый раз перепахивать II Это вроде английского газона // Она должна медленно расти / ее нужно поливать I стричь / и тогда она начинает работать... нужна обыкновенная нормальная демократия / мы уже созрели для этого / нам никакая другая не нужна // Хватит перепахивать газон // давайте поливать.

В приведенных диалогах со всей очевидностью обнаруживаются основные характеристики текста — связность, цельность, информативность (тематич- ность). В разных текстах эти признаки имеют разные формы проявления, отражая разные способы и типы связи единиц текста (и предложений, и более крупных единств). Так, выделяют цепные, параллельные и присоединительные связи, объединяющие предложения в сложное синтаксическое целое, хотя в чистом виде они встречаются не так часто, обычно в конкретных текстах создаются их «комбинации и переплетения». Отмечая многомерность структурных связей, многие исследователи текста подчеркивали малую изученность этой проблемы [Брчакова 1979; Одинцов 1982; Солганик 1991), тем более это касается текстов публичного диалога (традиционных жанров и новых жанровых разновидностей).

«Типичной чертой связного текста является передача информации об идентичной теме из одного сегмента текста в другой. Последующий сегмент вбирает в себя содержание предшествующего сегмента или сегментов и развивает тематическое течение новой информацией» [Брчакова 1979:251]. Приведенный выше материал публичных бесед отчетливо демонстрирует такую тематическую связность, выраженную разными речевыми средствами, как внутри реплики, так и межрепликовую.

Наиболее четко цепная связь между предложениями диалогического единства проявляется в беседах «сюжетного» типа (см., например, беседу с кинокритиками, с врачами, с бизнесменом), где четко заданная тема предопределяет ее «тематическое течение», последовательное обсуждение.

Цепная связь может обеспечиваться разными способами и средствами. В роли связывающих средств выступают местоимения, вводные слова и словосочетания, союзы и присоединительные конструкции, а также разные виды повторов — лексические, семантические, синтаксические. Как яркий выразитель связности текста широко используется (о чем свидетельствует и приведенный материал) лексический повтор, в разных его вариантах. Здесь наряду с дословным и расширенным (с соответствующими распространителями) широко представлены транспозитивные повторы (мы относим к этому типу любые лексические вариации, связанные с одним корнем), ср.: Бизнесмен — «...система/о которой вы говорите / она чисто спекулятивная // Спекуляция эта заключается в том...»; журналист— «...они как-то неочевидно взаимосвязаны И — бизнесмен — «Ну / связь совершенно очевидная... в нем должна быть уверенность I что когда он закончит по тем или иным причинам свою должность / он должен быть уверенным / что он будет обеспеченный человек» и т. д.

Анализ материала дает возможность сделать вывод об организующей роли лексического повтора как в тексте отдельной реплики, так и в диалогическом единстве в целом. Он помогает осуществляться темо-рематическому развертыванию текста, причем роль организатора и координатора берут на себя и синонимические слова, и личные и указательные местоимения.

Кроме «строевой», синтаксической функции лексическому повтору свойственна и функция «экспрессивная» (экспрессивно-выделительная, экспрессивно-оценочная). Давно было замечено, что «живая речь во всех своих проявлениях обнаруживает рассудочную сторону и эмоциональную сторону, представленные в очень различных пропорциях в зависимости от душевного состояния говорящего, конкретной ситуации и социальной среды» [Балли 1961]. Тексты бесед на «интеллектуальные» темы характеризуются значительной долей эмоциональности, экспрессии, хотя, естественно, степень такой экспрессивной насыщенности во многом зависит от личности говорящих. Здесь заметное место занимают высказывания оценочного характера, в структуре которых широко представлены лексические повторы [Голанова 2003].

Выполняя каждый раз определенное информационное задание, разные виды оценки и фигуры повтора активно участвуют в стилистическом оформлении, в создании общего выразительного фона беседы. Ср.: «Существует несомненная обусловленность оформления высказывания его темой, связанной с назначением данного высказывания» [Шмелев 1989: 12].

Темами диалога, который мы назвали «интеллектуальной» беседой, становится широкий круг интеллектуальных, научно-общественных, культурно-исторических, гуманитарных вопросов. Современные массмедиа дают возможность слушателям и зрителям быть свидетелями и потенциальными участниками таких диалогов (ср., например, беседы проф. С. Капицы в телевизионной программе «Очевидное — невероятное» с учеными, с представителями интеллектуальной элиты). Ценность таких бесед не только в обсуждении актуальных проблем науки и общества, но и в самих текстах, речевых произведениях, которые возникают на наших глазах, создавая в то же время и социально-речевые портреты современника. Ценность в самом языковом материале, который представляет нам структурно-стилистическую организацию одного из самых востребованных видов современной публичной коммуникации — жанра беседы.

Для структуры текстов этого жанра, и прежде всего — «интеллектуальной беседы», характерно наряду с «реферативной» линией (последовательным развитием темы) проявление таких особенностей речевого поведения говорящих, как, например, «автокомментирование», активное «контактирование» (использование обращений, формул вежливости, модальных слов и т. д.), а также активное включение в свое высказывание разных форм чужой речи[126].

Вот некоторые примеры.

(Из беседы журналистов с акад. Гольданским на «Эхе Москвы», см. также текст Приложения)

Ж.: А кто это придумал?

Г.: Придумали і я бы сказал / здесь открытие предшествовало придумыванию//

Ж.: А-а / вот так!

Г.: А открытие принадлежит Пастеру / Луи Пастеру // Это 1848 год и / при всем величии Пастера / а Пастер / надо сказать / один из четверых моих любимых людей II В науке / это / Эйнштейн и Пастер / э-э 1 конечно в литературе / это Пушкин / бесконечно любимый //

Ж.: «Это наше всё!»

Г.: Да, я согласен с этим... Так вот / если говорить об открытиях / то даже самые замечательные работы Пастера в области микробиологии / они / мне кажется / в историческом плане —...

В этом небольшом фрагменте обнаруживается переплетение разных структурных примет: сразу несколько линий лексических повторов («придумывание», «открытие», «любимые»), автокомментирование («я бы сказал», «надо сказать», «мне кажется» и др.), цитирование чужой речи («это наше всё»). Не менее насыщен структурными связями фрагмент диалога журналиста и бизнесмена, где также обнаруживается взаимодействие лексических повторов, автокомментирование («я так понимаю», «извините, Бога ради» и др.), разные формы чужой речи. Кроме того, в этом тексте представлена и параллельная связь, в частности — анафорического типа «кто-то пропьет, кто-то продаст, кто-то застроит...»; «Первый закон / который я бы принял / это закон о земле // Второй закон / который бы я принял к исполнению / это закон об ипотеке // Третий закон / который необходимо принять / это закон о распределении продукции...».

Такие примеры еще раз свидетельствуют о том, что в публичных беседах широко распространено сочетание, совмещение, взаимодействие разных приемов и способов связности текста. Сложность структурно-композиционного построения текстов публичной беседы отражает достаточно высокий уровень языкового потенциала собеседников.

Главная черта нашего времени — полифония публичной речи — проявляется в разнообразии обсуждаемых тем, многоликости говорящего субъекта и в связанном с этим большом разнообразии языковых и стилистических средств. Тексты публичных бесед дают представление об общей выразительной направленности, о постоянном использовании коммуникантами комплекса выразительных средств и приемов, усиливающих эмоциональность, экспрессивность диалога.

Неоднократно уже писалось о том, что в наше время происходит смещение речевых стандартов в сторону сниженной, разговорно-просторечной стихии, что уже привычными стали многочисленные отступления и нарушения традиционных норм публичной речи. Однако разнообразные тексты публичного диалога вселяют надежду в то, что процесс «языкового раскрепощения» входит в более спокойное русло, и все мы участвуем в создании новой нормы, которая требует гибкого следования целям и условиям общения [Панов 1988].

* * *

Структурно-композиционные и стилистические особенности публичной беседы во многом определяются, как мы могли убедиться, основным коммуникативно-прагматическим назначением такого вида диалога, предполагающего обстоятельное обсуждение, обмен мнениями по поводу каких- либо актуальных тем, проблем, событий[127].

Эта функциональная направленность присуща всем разновидностям данного жанра, но проявляется, конкретизируется по-разному в зависимости от таких факторов, как, например, обсуждаемая тема, характер конкретной задачи диалога (информационный или аналитический), количество участников, место и время разговора.

Выше мы рассмотрели тексты наиболее простого и распространенного типа беседы, когда у журналиста один собеседник, тот самый «желанный» гость (persona grata), с которым и ведется обсуждение интересных, насущных проблем.

Другим распространенным типом публичной беседы являются диалоги «з а круглым столо м». Эта форма общения в сфере массовой коммуникации получает развитие во второй половине XX века и становится особенно востребованной с 80—90-х гг., что объясняется не только новой общественно-политической реальностью России, но и значительным прогрессом техники, развитием электронных СМИ.

Название «круглый стол»[128] уже само сигнализирует о специфической структуре текста этой жанровой разновидности: в обсуждении актуальной темы участвуют несколько человек. Это могут быть специалисты в разных областях современной жизни — политике, культуре, спорте и т. д. «Каждый из участников обсуждения “за круглым столом” вносит свое видение вопроса, свои аргументы. Благодаря этому обсуждение становится панорамным» [Смирнов 2002: 174].

Эта «панорамность» создает сложный рисунок структурно-семантического взаимодействия реплик-высказываний. Вопросы ведущего (модератора) могут быть обращены к одному или ко всем собеседникам сразу, обсуждение не обязательно идет «по кругу», каждый участник волен вставить свой вопрос, реплику, ответ. Реплика-стимул модератора может иметь форму вопроса (краткого или пространного), побуждения, утверждения, замечания; реплика-реакция одного из собеседников может стать стимулом для других и т. д. Очень важна в этой ситуации роль самого ведущего, от профессионализма которого зависит оптимальный результат «круглого стола». Он должен умело вовлекать в разговор, в обсуждение всех, давать слово каждому участнику, проводя свою «игру», по ходу обсуждения менять заранее продуманное построение беседы и т. д.

Характерным примером может служить авторская программа политолога Виктора Третьякова «Что делать?» (на телеканале «Культура»).

Вот несколько фрагментов «круглого стола», посвященного теме «Массовая культура» (25.10.2003). В обсуждении участвовали: Н. Зверева, научный сотрудник Института истории РАН; Даниил Дондурей, главный редактор журнала «Искусство кино»; Максим Кононенко, музыкальный обозреватель газеты «Газета»; актер Александр Ширвинд; А. Захаров, научный сотрудник Института философии РАН и ведущий беседу Виктор Третьяков.

Н. Зверева: Это / -э-э- / такой великий транслятор / как кажется / -э-э- / такого «статуса-кво» правил... / значит этих вот разделяемых всеми / большинством в культуре / смыслов и образцов поведения // И -э-э- поскольку в западном мире массовая культура складывалась как культура среднего класса / -и-э- / который достаточно консервативен и ориентируется на очень / такой устойчивый набор этих самых норм и ценностей / как -нрзб.- закон там / семья / любовь / собственность // Каждое слово тут нужно писать с большой буквы и брать в большие кавычки / как такую конструкцию / культурную / XX века / то -э-хм- продукция массовой культуры -э-хм- исполняет очень важную функцию / это трансляция вот этих вот самых норм / в различных текстах П Это вот один срез / который я могла здесь -нрзб.- в защиту массовой культуры / а

В.              Третьяков: Второй есть?

Н. 3.: Не только второй -хм-хм-

В.              Т.: Ну тогда сразу после -нрзб.- Ну насчет там этих / семейных и иных традиционных ценностей / массовой культуры / тут бы я просто поспорил // Ну я хочу один / крайне актуальный для современного русского общества пример / сослаться -хм- -э-хм- // В советское время / да и в дореволюционное время /-э-э- была / было табуировано в общем-то / публичное выражение обсценной лексики / проще говоря / матом -э-э- / хотя никто не говорил / что мат нужно изъять из русского языка / и вообще / запретить на нем общаться //

Даниил Дойду рей: Массовая культура обучает человека — нрзб. — что в том мире / в котором он живет / мы кстати об этом не говорили // а почему она называется / «массовая»? А потому / что в искусстве понимает не больше 3— 5 % населения страны // Это во всех странах мира //

В.              Т.: И не должно понимать?!

Д. Д.: Оно не то что не должно // Массовой культуре удалось себя проявить ... независимо от общества / от его уровня развития / от так называемой степени цивилизованности //

В.              Т.: Даниил Борисович! Вы хорошо объяснили — да / да / пожалуйста / щас дам / естественно / слово — вы хорошо объяснили что такое массовая культура ... я согласен / я с этим не спорю ...

Максим Кононенко: Вы говорите о понижении культурного уровня // Но что вот мы имели в XIX веке? Мы имели дворянство, / которое /-ХМ-ХМ- / несло культуру // Мы имели огромные массы э-э трудового крестьянства / как это называлось / которые пели народные песни / в каждой деревне / разные // Теперь у этих широких народных масс / есть своя культура / общая / на все деревни // Считать это понижением / культурного уровня? Или / повышением?

В.              Т.: Ну/ я вот здесь вынужден выступить в роли оппонента // Моя больше роль / просто задавать вопросы / уточняющие / как-то так сложилось // Я поясню / что я имею в виду... Не убьет ли массовая культура высокую культуру вообще? ... Вот моя тревога //

М. К.: Ответ попробую дать на ваш вопрос // Этот ответ не мой // Этот ответ дал Эрнст Неизвестный // Когда он / в момент перестройки приехал впервые из Америки к нам // И он сказал / что когда он был в России / в советской России / то он был гоним / но в мире художественном его ценили / знали так сказать / и уважали // Когда он приехал в Америку / он узнал / что в одном Нью-Йорке сто тысяч художников // Это массовое искусство / массовая культура // И он / и он сказал / что нужно было умереть и расстаться со всеми представлениями о своей ценности / о достоинстве / начинать все делать заново // Нужно раскручиваться / и именно по законам этого массового искусства // И он все равно состоялся там // Родился заново // Значит, массовая культура / при всем том / что она может конечно / менять условия творчества / условия деятельности... настоящему таланту никогда нрзб. / не помешает .../?/

Д. Д.: Я согласен / потому что все-таки э-э-э во всех художественных вузах / практически / э-э-э изучают историю искусства / а не массовой культуры...

В.              Т.: К Александру Анатольевичу Ширвиндту / вопрос такой / вот скажите / как вы считаете / театр / современный театр / элитарной культуры / или массовой культуры?!

1. Ш.: Есть мастодонты / это советские репертуарные театры / и есть гейзеры вот этих вот совершенно непонятных антреприз... Есть так называемая «новая волна» / которую вообще я не понимаю / но она есть...
2. Т.: Хорошо! Скажите пожалуйста / а все-таки / в этой массовой культуре ... что-то есть в ней / что представляет хоть какую-то / хоть маленькую самую опасность э-э-э хоть какие-то неприятности обществу / миру / она несет?

1. 3.: Я считаю / что в массовой культуре есть опасность (...)
2. Т.: Ну / прямо признаюсь / что Вы перевернули мой такой сценарий э-э-э весьма лабильный / но / тем не менее э-э значит по-вашему / массовая культура / не только не абсолютное зло / это вообще / не зло?! Хорошо / в связи с этим я меняю свой финальный вопрос / который собирался задать...

Уже такие небольшие фрагменты дают представление о структуре текста этой разновидности жанра публичной беседы.

Для сравнения и полноты картины приведем еще один пример — фрагменты «круглого стола», проведенного в прямом эфире на радио «Эхо Москвы» (весной 2002 г., ведущий В. Познер; участвуют журналисты И. Демидов,

А.              Норкин, С. Москвин; основной текст см. в Приложении).

И. Д.: Поскольку такая неожиданная тема заявлена / телевидение / которого в России не хватает / мне бы хотелось либо пофантазировать / с вашего позволения / да? Либо вообще говорить / мы говорим о годе / двух / десять / пятнадцать? Я почему начал свой первый ответ с того / что мы быстренько разобрались / да? Если мы себе отдадим отчет / то 10 лет назад мало кто представлял у нас в стране / что бывают такие телефоны без шнура / и можно ходить по улице и говорить // Сейчас даже смешно об этом слушать // Представим себе / что через 10 лет -э-м-м- в России будет 150 каналов //

В.              П.: И все / без шнуров?

И. Д.: И все без шнуров / заметьте / между прочим / 150 // Фантастика? Не думаю / т. е. уже сразу по-другому можно повести беседу // Мне вообще интересно / извините / да? Андрюша Кнышев в свое время / как мне кажется замечательно спрогнозировал будущее телевидение / это теле-наедине / и телеединение / когда человек хочет / чтобы с ним поговорили один на один / и когда он хочет подключиться к огромному количеству людей // Вот -э-э- / вот в таких тезисах я готов дальше говорить //

В.              П.: -э-э-а- Но вы говорите / это немножко другое // Мы пытаемся здесь угадать / каким оно будет / вообще / телевидение?

И. Д.: Так его сейчас нужно уже начинать делать.

В.              П.: И даже технически каким оно будет? Будет 150 каналов /150 каналов / вы никого не удивите / сегодня в той же пресловутой Америке получать 400 каналов совершенно не проблема //

И. Д Этим мы удивим россиянина // (...)

1. Н.: Можно я вернусь к тому / о чем я говорил вначале / что у нас / довольно большая часть аудитории / как-то протестно относится к телевидению / оно просто его не смотрит // Собственно / как я понимаю основные задачи телевидения / это информирование / просвещение и это развлечение зрителя // Каким образом этого можно добиться так / чтобы зритель действительно был заинтересован в этом продукте и доверял ему // Есть три вещи // Первая / на мой взгляд / это творческий и профессиональный потенциал / тех людей / которые работают на этом канале / второе / это политическая неангажированность / чего у нас сейчас / на мой взгляд / нет / потому что практика существующая говорит о том / что если у тебя инвестор / представитель там энергетической компании / рано или поздно произойдет так / что тебя попросят немножечко снизить накал критики в адрес энергетической компании / если это там нефтедобывающий там какой-то комбинат или машиностроительный / то же самое / Вот // И третье / это абсолютная прозрачность в смысле финансирования этого проекта // Если мы таким образом строим свою работу / и зритель смотрит / да / это есть / это есть / и работают профессиональные талантливые люди / делают интересные программы / вот это будет / на мой взгляд / то телевидение / которого нам сейчас не хватает //
2. П.: Знаете / я хотел бы сказать / что / по моему мнению / у нас никогда не было не ангажированного телевидения / и у нас никогда не было ...

1. Н.: Но мы же говорим сейчас о том / какого нам не хватает?!
2. П.: И всегда не хватало / Вот всегда не хватало // Насчет доверия // Тут довольно интересно / есть данные РОМИР — «доверяют ли россияне вообще СМИ?» (...) Я вам должен сказать / вот эта цифра/ 39,9 % доверяют полностью или частично / довольно высокая // В общем и целом / если взять в мире П (...)

И. Д.: Я и говорю / что у нас свой путь //

В.              П.: Но вот я не знаю / свой ли / и путь ли это?

И. Д.: Путь, точно путь / ну иначе... Дорога //

2. П.: Ну путь-дорога / ха-ха // Хорошо // Кстати / я хотел бы предупредить слушателей / что в конце этого часа у нас будет электронное голосование // Итак / скажите пожалуйста / вообще-то у нас будет когда-нибудь общественное телевидение? Как вы полагаете? И нужно ли оно нам?
3. М.: Я не могу ответить на этот вопрос по той причине / что я не сторонник общественного телевидения //

В.              П.: Почему?

С.              М.: Я сторонник коммерческого телевидения // Я считаю / что двигателем -э-э- прогресса / в том числе и на телевидении / являются все-таки деньги // Что именно деньги заставляют нас / телевизионщиков / делать более хорошие программы / потому что иначе мы просто «просядем» //

Приведенные диалогические контексты подтверждают наши выводы о текстовой структуре «бесед за круглым столом», одной из характерных особенностей которой является протяженность и укрупненность реплик-высказываний, представляющих сложные речевые единства. Подобная структура текста связана прежде всего с фактором «темы» таких диалогов и основной задачей — увидеть проблему «несколькими глазами», с разных точек зрения, выслушать доводы и разные мнения, способствовать всестороннему ее освещению.

* * *

Современная публичная коммуникация дает и другие примеры новых жанрово-композиционных структур, появлению которых также способствуют современные СМИ. Возникают промежуточные, «пограничные» жанры и жанровые разновидности, которые пока не имеют четко выраженных языковых и структурных характеристик, но явно отличаются от уже существующих типов публичного диалога.

К таким новым разновидностям относятся так называемые ночные разговоры. Необычность телевизионных программ «Ночной полет», «Очевидное — невероятное», «На ночь глядя» и нек. др., по существу, только в том, что эти интеллектуальные «разговоры» (во многих случаях очень интересные и полезные) ведутся ночью (!?). Но фактор «времени» в целом не изменяет облик «интеллектуальных бесед» (структурно-стилистические характеристики этого типа ПД мы рассматривали в первой части работы).

Формат «ночных диалогов» оказался удачным и для бесед совсем иного плана, отражающих ситуацию встречи журналистов с яркими представителями современного шоу-бизнеса[129].

Этот тип бесед предполагает нескольких (группу) участников и ведущего (он тоже может быть не один), который, как и в «беседах за круглым столом» руководит, направляет ход разговора, задает вопросы участникам, комментирует ответы, реплики, а также принимает звонки от слушателей в эфире (и на пейджере). В отличие от «круглых столов» здесь нет обсуждения какой-либо одной темы, и такая беседа имеет скорее некоторые черты «интервью»: вопрос — ответ — вопрос — ответ и т. п. Существенный фактор — «ночное время» таких интервью-разговоров диктует свои правила общения в эфире: и вопросы, и ответы достаточно краткие, конкретные, без философских размышлений, лирических отступлений, литературных реминисценций и т. п.

Язык, стиль общения тоже может быть более раскован, причем характерно, что языковая раскованность свойственна скорее ведущим беседу журналистам, чем их «гостям», речевое поведение которых демонстрирует в целом естественность в использовании литературной речи, способность к языковой игре и т. д. (см. текст в Приложении). Структурно-стилистический анализ текстов дает возможность сделать вывод, что для таких «ночных разговоров» не характерны усложненные синтаксические конструкции, длинные реплики и т. п. Этот новый тип публичного диалога еще ждет своего исследователя.

* * *

Речевые жанры, отражая «социальные ситуации говорения», исторически «очень изменчивы и подвижны» (М. В. Панов). Для современной публичной коммуникации характерны не только изменения в структуре и содержании многих жанров, их перераспределение по шкале значимости и употребительности, но и совершенно новые виды устного публичного общения, появлению которых активно способствуют современные средства массовой информации.

Изучение разных типов диалога, дает возможность увидеть новые явления, новые процессы, характерные для современной публичной речи.