§ 82. Совмещение элементов аналитического, синтетического и агглютинативного строя в русской глагольной системе
Глагол является наиболее сложной, грамматически организованной, отвлеченной и в то же время наиболее насыщенной, т.е. непосредственно отражающей действительность, категорией современного русского языка.
В глаголе лексическая многозначность совмещается с богатством и разнообразием грамматических форм. Глагол, как и имя существительное, является синтаксическим стержнем фразообразования. Глагольные типы словосочетаний и синтагм противостоят именным и оказывают на них громадное организующее влияние.Предикативные обороты разного рода возникают и умножаются под воздействием глагола.
Такие падежные формы имен существительных, как винительный падеж прямого объекта, находятся в исключительном пользовании глагола и в полном подчинении ему. Предложно-именные конструкции в своем подавляющем большинстве группируются вокруг глагола. К глаголу как к организующему центру притягиваются частицы речи, во всяком случае, модальные частицы и предлоги. Даже на том грамматическом факте, что наречие постепенно входит в круг определений существительного, сказывается влияние глагольных конструкций. Процесс расширения функций наречия протекает, так сказать, под протекторатом глагола. Образование и развитие категории состояния в сильной степени зависит от глагола.
В области глагола протекают напряженные процессы конструктивного объединения элементов речи. Система глагола более синкретична и более синтаксична, чем система всех других знаменательных частей речи. Инфинитив— не центр глагольной системы, а ее окраина. Глагол органически связан с категориями модальности, времени и вида, с категориями субъекта (лица, деятеля) и объекта. Недаром даже род и число входят в систему глагола. В категории глагола особенно много формообразующих суффиксов, потому что круг форм глагольного слова очень широк. Структура глагола, сохраняя элементы синтетического строя, осложнена приемами агглютинативного построения и сложными формами аналитических конструкций, не всегда в полной мере грамматикализованных.
Процесс превращения слов в морфемы и в частицы речи напряженнее и успешнее всего протекает при участии глагола. Почти половина формальных слов-частиц обслуживает главным образом синтаксическую систему глагола, его конструктивные потребности.1 О связи категории вида с категорией залога писалось не раз. Например, А.С.Будилович замечал: "Видовая начинательность совпадает со средним залогом, т.е. с действиями безобъектными и инерционными, а потому как бы безрезультатными"(432). В.Вундт сближал Aktionsarten с залогами, рассматривая их как "залоговую форму с каким-либо побочным временным представлением" (Genusform mit irgend einer zeitlichen Nebenvorstellung)(433).
2 Во всех многочисленных попытках наших грамматик дать определение залогов сказалось влияние греко-латинских грамматик. Древние грамматики руководствовались при различении залогов главным образом лексическим значением глаголов. Недаром в латинских грамматиках наряду с названием залогов genera было другое— significationes. Само же греческое название залога diathesis значило собственно "расположение", "состояние" (т.е. положение субъекта, его отношение к действию.— В. В.). В греческой грамматике различались три залога: energetike, pathetike, udetera (rnese), т.е. действительный, страдательный, средний; последний залог назывался и общим, когда совмещались значения действительного и страдательного... Стоики различали еще глаголы возвратные antipeponthota, относя их к страдательным. У римских грамматиков введены были еще deponentia, т.е. глаголы с формой страдательного залога, но со значением действительного (как бы отложившие действительную форму)(434).
3 В грамматике Мелетия Смотрицкого (цит. по московск. изд. 1648г.) выделились, кроме действенного (т.е. действительного), страдательного и среднего, еще два залога— отложительный (с окончанием -ся, но "со значением действительного залога", например: боюся, или среднего, например: труждаюся) и общий (с окончанием -ся, но со значениями действительного и страдательного) (с.182).
В "Русской грамматике" Г.В.Лудольфа впервые появляется термин взаимный залог.4 В вопросе о значениях залогов Востоков испытал влияние статьи И.Ф.Калайдовича "О залогах глаголов русских"(439).
5 Ср. также протест К.С.Аксакова против буслаевского произвола в распределении глаголов по залогам: "...мы признаем только то в языке, что в языке же самом нашло выражение. Мы признаем глагол возвратный, ибо видим в нем глагол сложный или лучше сросшийся с частицею -ся (взаимный есть тот же возвратный); в глаголах спорить, воевать (отнесенных Буслаевым к взаимному залогу.— В. В.) мы частицы -ся не видим и за взаимные глаголы их не признаем: до их чисто внутреннего, личного значения в грамматике мы нужды не имеем"(447).
6 Беспринципность самой позиции Даля в этом вопросе прекрасно охарактеризована А.А.Потебней(454).
7 Ср. определение залога в работе A. Margulies: "Залог глагола обозначает отношение глагольного действия к производящему его субъекту и одновременно с этим отношение обоих этих факторов к объекту, на который субъект направляет глагольное действие"(459).
8 Ср. замечание В.К.Поржезинского: "...присутствие формы залога в глаголе необходимо требует существования соотносительных форм, различающихся по формам залога: там, где глагол имеет только одну форму, однородную с одною из форм залога, само собою разумеется, нет никакой формы залога"(460).
9 Ср. у В.К.Поржезинского: "термин "возвратный залог" имеет чисто условное значение, обозначая, в сущности, такую форму залога, которая вносит значение или непереходности признака, обозначаемого глагольною основою, или непрямого отношения к нему субъекта"(461).
10 Ср. у А.А.Потебни: "Залог есть необходимое в известном языке отношение глагола в широком смысле (т.е. со включением причастных форм), прилагательного и существительного к объекту"(467).
11 Любопытно сопоставить с этими мыслями Потебни замечание J. Wackernagel, что в возникновении страдательного залога решающую роль сыграло "желание говорить о самом событии, не выставляя на передний план действующее лицо"(470).
Эта мысль Ваккернагеля восходит к Штейнталю. "Страдательный залог, — говорит Штейнталь, — является вообще там, где действие должно быть представлено как происшедшее (ausgefuhrt), без обращения внимания на производителя действия, который является предметом неважным или неизвестным или понятен сам собою; или действие представляется отрешенным (abgelost) от производителя действия, для того чтобы тем сильнее выступал факт сам но себе. Безличное употребление страдательного относится также сюда: es wurde getanzt (букв.: было танцовано), все равно с кем бы то ни было; сущность заключается в совершении действия"(471).12 Все дальнейшее изложение потебнианской классификации возвратных глаголов на -ся представляет собою лишь попытку реконструкции учения Потебни, причем все явно гвоздиковское, не находящее опоры в известных трудах самого Потебни, исключено.
13 Некоторые безличные глаголы, по-видимому, являются и в личной форме; но на самом деле это два разных глагола, например: il pleut— идет дождь, но Jupiter pleut значит: Юпитер спускает дождь; таким образом шумит как безличный глагол значит: происходит шум, а как личный: производит шум.
14 Отчасти в этих пунктах сказалось влияние на Шахматова со стороны Овсянико-Куликовского и "Синтаксических исследований" А.Попова.
15 Работа A. Margulies "Die verba reflexiva in den slavischen Sprachen" (Heidelberg, 1924) почти не пополняет учения о залоге новыми указаниями.
16 Отнесение подобных примеров у И.П.Мучника к страдательному залогу с точки зрения современных синтаксических отношений не мотивировано(510).
17 Ср. у М.А.Кузмина в рассказе "Ванина родинка" ("Аполлон", литературный альманах, 1912): "Мальчишки" искоренялись всячески и даже лица их не замечались, кавалеры привечались и сообразно преданности ласкались, подруги хвалились и прославлялись... В доме Комаровых и прославлялось, и воспевалось, и утверждалось лишь вечно-женское как перл единственный создания".
18 А.А.Потебня связывал с этим классом глаголов такой круг значений:
"а) явления света, звука, запаха, как шуметь, кричать, смердеть. Сюда же глаголы, означающие: не издавать звука— молчать...;
б) деятельность восприятия этих явлений: видеть, глядеть, зреть, смотреть;
в) другие психологические (и физиологические.— В. В.) состояния: хотеть, бдеть, болеть, свербеть, велеть, терпеть, скорбеть, бояться;
г) механические явления движения и пребывания на месте: лететь, бежать, мчать, дрожать, держать, вертеть, висеть, сидеть, стоять, лежать, торчать..."(520)
19 Ср. неудачную попытку А. Б. Шапиро слить категорию залога с категориями переходности-непереходности глагола(531).