Соотношение аффективного п интеллектуального в сФеое синтаксиса
Вопрос об этом соотношении не случаен. Он достаточно актуален, поскольку рассмотрение языка в коммуникативно-прагматическом аспекте выявляет две основные разновидности в рамках современного единого национального языка — книжную и разговорную, исторически сформировавшиеся на базе письменной и устной речи.
Современное функционирование русского языка свидетельствует о возросшей роли разговорной речи в процессе становления новых тенденций в языке. И активизируют эти процессы СМИ. «Непропорциональное разрастание отдельных микросистем, ломка устойчивых языковых моделей, словообразовательная избыточность, неумеренные лексические перемещения от периферии к центру»[89] обнаруживаются именно и прежде всего в языке массовой печати.
Если учесть, что язык СМИ совмещает в себе функции сообщения и воздействия, «речевой стандарт и экспрессию» (по В.Г. Костомарову), то понятным станет активное разрастание конструкций экспрессивного синтаксиса.
Экспрессивность на синтаксическом уровне создается специфическими конструкциями, которые формируются актуализированным порядком слов, сегментацией, эллиптичностью построений, введением аффективных разговорных форм и тд. Одно и то те сообщение, одну и ту же реакцию на какое-либо явление действительности можно оформить по-разному, с разной долей интеллектуального и аффективного начала. Логическая, интеллектуальная сторона сообщения преобладает в научных, официальных текстах; аффективная — в текстах бытовых, публицистических, художественных.
Ср., например: Он подошел к стойке и попросил виски. Двойную порцию. Без соды (Н. Ильина). — Он подошел к стойке и попросил двойную порцию виски без соды; ...Вовремя вспомнил, что сейчас какой- то популярный ТВ-фильм, народ жаждет, а значит, полнш вперед и проверь! — и вот уже иду, руки в карманы. И сразу на этаж, в квартиру Соболевых, где и обнаружил людей.
Двоих, это обычно (В. Маканин). — Вовремя вспомнил, что сейчас демонстрируется популярный ТВ-фильм, который нравится народу, и сразу пошел в квартиру Соболевых, где и обнаружил двоих людей. В первых случаях эмоциональное отношение к событию, во вторых — голая констатация факта.Аффективное обычно трактуется как выражение отношения говорящего, сопровождаемое большим чувством (лат. affectus — душевное волнение, страсть), поэтому экспрессивные конструкции как конструкции выразительные, ярко передающие чувство, противополагаются интеллектуальным, логически четко построенным, с эксплицитно представленными синтаксическими связями, с последовательным расположением компонентов.
К экспрессивным конструкциям можно отнести сегментированные и парцеллированные построения, конструкции с особыми формами сказуемых (Ехать так ехать; Ждал-ждал и дождался, Ну и умен же!и др.), контаминированные конструкции со смещенными структурами, различные вилы номинативных конструкций1 и др. Все это активно представлено в современном русском языке. Причем их распространение вдет по возрастающей — они становятся органичными в разных сферах общения. Они усиливают личностное начало в речи, повышают ее диалогичность, снимают безликость и безадрес- ность речи; увеличивают качество спонтанности в публичной речи и тд. Идея В.В. Виноградова о субъективно-оценочном начале как неотъемлемой составляющей языка полновесно и ощутимо подтверждается современным состоянием синтаксиса русского языка. В какой-то степени всему этому есть социальные причины — в связи с изменениями в жизни российского общества в 80—90-е годы XX в. резко возросло психологическое неприятие официального бюрократического языка прошлого, расширился состав участников массовой коммуникации: новые слои населения приобщаются к роли ораторов, к роли пишущих в газеты2 и тд. Меняются ситуации и жанры общения, активно развивается реклама.
Все это живые процессы, и они не могли не сказаться на языке и, в частности, на повышении роли аффективного в языке. Однако известная демократизация жизни изменила и отношение к литературной норме и, главное, к нарушениям нормы. В целом положительно оцениваемые процессы в самом языке сочетаются сегодня с резким понижением речевой культуры пользующихся языком.
Глубинные изменения в общественной жизни проявили многие возможности языка, ускорив их реализацию, но одновременно обнаружили и недостаточную «языковую компетенцию* значительной часта общества. Последнее заставляет тревожиться «пекущихся» о языке, видеть в нарушениях нормы порчу языка. Однако к системе языка, к процессам в нем это не имеет никакого отношения. Хотя, конечно, бывают случаи, когда отклонения от нормы, закрепляясь в речевой практике, включаются в нормативный язык. Чаще всего это бывает при стилистическом перераспределении фактов языка.